Сперва вкратце напомним обстановку. Положение на фронтах не меняется уже многие месяцы. Условно Сирия делится на четыре части: северо-запад (Африн, Шаранли) занят турецкими силами и их союзниками из Сирийской свободной армии (ССА), северо‑восток контролируется Сирийскими демократическими силами (СДС), район вокруг Идлиба (Идлиб, Джиср аш-Шугур, Маарат аль-Ну’ман и др.), где сконцентрированы основные силы вооруженной оппозиции (организация «Освобождение Сирии» (ХТШ), Национальный фронт освобождения, поддерживаемый Турцией, Исламская партия Туркестана и несколько других игроков), и остальная часть страны (за некоторым, правда, исключением), которая формально находится под властью лояльных президенту Башару Асаду сил. В пустыне имеется еще несколько анклавов, где сосредоточены отряды «Исламского государства», не подчиняется действующему сирийскому правительству и небольшой район на юго-востоке, где расположена американская военная база Эт-Танф.
В перспективе Дамаск не прочь уничтожить и группировки в Идлибе, однако против этого выступила Анкара. В итоге сирийская армия, верная правительству, уже более полугода остается на подступах к мятежной территории в ожидании наступления. Однако команды нет, как нет и договоренностей между гарантами мирного процесса — Анкарой, Москвой и Тегераном. За это время Сирийская арабская армия (САА) периодически прощупывала линию обороны джихадистов, отдельные позиционные бои ведутся и сейчас. В свою очередь, между «непримиримыми» в Идлибе периодически вспыхивали внутренние распри, которые то разгорались, то вновь затихали. Сейчас громких столкновений между группировками не наблюдается.
Такая ситуация — ни мира, ни войны — может продолжаться сколь угодно долго. В ее пользу говорит то, что пока основные внешние игроки не могут договориться об условиях политического урегулирования: сказывается разница в подходах и конечных целях каждой из сторон. Именно поэтому переговоры не завершены до настоящего времени. Причем Дамаск в них практически не участвует — о его желаниях спрашивают в последнюю очередь.
Но расшатать ситуацию может нынешнее положение на территории, подконтрольной Дамаску. Жители там жалуются на беззакония, чинимые зарвавшимися местными кланами, вовремя поддержавшими Асада и получившими за это свою долю власти в регионах. А в последние дни наблюдаются и перебои с бензином, что логично привело к очередям на АЗС. Топливный кризис, по мнению многих экспертов, связан с американскими санкциями против Ирана, который свободно поставлял нефть на сирийский рынок, а после очередных санкций Вашингтона делать этого не может. И поскольку Сирия потребляет около 100 000 баррелей в сутки, а сама производит лишь 24 000, то заменить недостающее нечем. Существует даже версия, что Тегеран сам прервал поставки нефти в Сирию.
В итоге перед сирийским правительством сейчас стоят две проблемы. Во-первых, это налаживание мирной жизни. Но, как показывает практика, после войны режим наступает на те же грабли, что и до нее: к массовым выступлениям в 2011 году привели именно всевластие и безнаказанность местных связанных с властью сановников, а никак не жестокость режима Асада‑младшего. Скорее, наоборот. Башар Асад пытался даже проводить реформы, которые его приближенные на местах расценили как вседозволенность.
И во-вторых, правительству необходимо снять почти полную свою зависимость от Ирана. Но сделать это крайне сложно: Асад победой частично обязан именно Тегерану, а тот в свою очередь будет стремиться выторговать максимум привилегий в послевоенной Сирии, и не только экономических, но и политических, и не только путем переговоров, но и путем шантажа.
В итоге ни внутренней, ни внешнеполитической стабилизации в Сирии в ближайшее время ожидать не стоит. Мало того, вероятность возврата к новому витку эскалации сирийского конфликта становится все больше, и затягивание проблемы внешними игроками лишь усиливает беспомощность центрального правительства в Дамаске.
shavialiou@bsu.by
