Оно и понятно. Весна. Самое время об отдыхе и путешествиях помечтать. И не просто помечтать, а вполне предметно, с учетом деталей.
И вдруг, так со мной бывает, я начал думать о том, что не люблю собирать грибы в чужом и незнакомом лесу. Неинтересно мне там, даже если и попадаются боровики. Другое дело — в своем лесу, где каждый куст знаешь, каждую самую неприметную тропинку. С каждым деревом что–то связано. Чаще приятное, но иногда и болезненное, пугающее. Вот там, я уже начал свой лес представлять, за теми кустами орешника в густой рыжей траве прямо под ногами однажды стремительно заскользила гадюка. Большая! Ее ромбики на спине слились, не разглядеть, а я замер как вкопанный, вздохнуть не могу, голос пропал. Так и стоял несколько минут, а трава все шевелилась, шуршала. Давно это было, лет пятьдесят назад, но помнится. Я те кусты потом все время обходил, даже взрослый, даже в резиновых сапогах в траву не лез.
А вот на том невысоком пригорке мне дед показал птицу красоты невиданной и сказал, что это «сиваграк». Мы с ним долго за яркой и крупной, как голубь, птицей следили. А потом пошли дальше и дальше. Мне лет десять было. Видели когда–нибудь «сиваграка»? Кстати, только недавно я узнал, что русское название диковинной птицы — сизоворонка. Сколько раз я потом к тому пригорку приходил, но ярко–синюю птицу только несколько раз повезло увидеть. Повспоминав свой лес на Гомельщине, начал про реку думать. Это уже на другом конце Беларуси, на Витебщине. Совсем речушка небольшая, ее палкой можно перекинуть, а жарким летом перейти в мелком месте. Знаю несколько таких удобных переправ... Все мне на реке знакомо, каждая заводь, каждый омут и поворот. Иногда кажется, что все кувшинки и лилии знаю и могу перечислить. И все проходы вдоль берегов известны, чуть ли не с закрытыми глазами могу через тростники пробраться. Не верите, ходил же ночью, правда...
Прошлым летом пробирался со спиннингом по берегу и увидел на зеленой кочке аира большую дохлую ворону. Кто ее убил, как она погибла? Не знаю... Через два дня от нее только с десяток черных перьев в траве осталось, а еще через неделю — ничего. Как и не было той вороны. Но я ее запомнил, она осталась в моей памяти, хочу надеяться, навсегда. И даже проплывая по реке на лодке, я теперь на то место смотрю...
Знаю тех, кто ездит отдыхать каждый год в одну и ту же страну, в одно и то же место. И селится в один и тот же отель. Им говорят, что это глупо. Советуют попробовать отправиться в иные края, даже на другие континенты, чтобы что–то новое увидеть, ярких впечатлений набраться. А они не слушают советчиков и опять туда же летят. И там, на знакомом балконе, вполне себя счастливыми ощущают. Там им хорошо... Наверное, как мне в своем лесу, на своей реке.
Знаете, есть знаменитая песня, а в ней такие строчки:
Каб любiць Беларусь нашу мiлую,
Трэба ў розных краях пабываць.
Разумею цяпер, чаму з выраю
Жураўлi на Палессе ляцяць...
Так вот это я с годами начал понимать. Про дальние края и любовь. Кстати, некоторые птицы уже и улетать в теплые страны перестали. Утки и лебеди зимуют здесь... Но это к слову. Мне совсем не надо лететь в чужие края, чтобы научиться ценить свое и родное.
Мы шли с женой по праздничному и непривычно многолюдному Минску, крутили головами, говорили о городе, о разных местах, где с каждым из нас случалось что–то хорошее и не очень, о том, как город живет и меняется. Как что–то исчезает бесследно, оставаясь лишь в нашей памяти. Минск был родным и своим, как лес и река, про которые я написал. Голуби ворковали почти под ногами, а в парке рядом со Свислочью я заметил парочку черно–изумрудных скворцов. Они уже прилетели из теплых краев.
ladzimir@tut.by
