Минчанка пожаловалась на рукоприкладство и сама стала объектом проверок

Синдром перегнутой палки

«Милые бранятся — только тешатся» — умиляется народная мудрость. Психологи не спорят, дескать, добрые семейные споры — залог крепких браков. Но что если благоверный уже и руку поднял? «Бьет — значит, любит»? Нет, современное общество повода для компромиссов здесь не видит. «Не терпеть ни дня, бить тревогу, защищать себя и детей!» — спешат образумить нерешительных и запуганных телевизионные ролики, билборды, листовки... Как это сделать? Можно позвонить на общенациональную «горячую линию» для пострадавших от домашнего насилия, что за 4 года уже сделали около 9 тысяч белорусок. Если угроза слишком очевидна — набирают «102»... Именно так летом поступила 28–летняя минчанка, но теперь признает: «С тех пор наша с дочкой жизнь превратилась в сущий кошмар! Уже три месяца нам не дают покоя педагоги, психологи, врачи, милиция...»

— Заведующая детской поликлиникой вообще заявила, что если милиция зафиксирует хотя бы еще один подобный сигнал из моей квартиры, то вероятность того, что Яна сразу окажется в приюте — 90%! — восклицает Ирина (по этическим соображениям имена главных героев изменены. — Прим. авт.). Говорит, ей попутно строго указали на отсутствие звонка у входной двери, телефонного аппарата для связи по городской линии и несвоевременное прохождение дочкой врачей.

Каких–либо других замечаний маме, стремившейся после развода с мужем всеми силами сохранить в доме уют и гармонию, совмещая заботу о трехлетней дочке и обязанности заместителя директора фирмы, сделано не было. Впрочем, семейную гармонию Ирина всегда связывала еще и с наличием рядом сильного мужского плеча:

— Когда в нашу жизнь вошел Олег, Яночке не было еще и двух. Год с небольшим пролетели как в сказке. Дочка привязалась к Олегу, очень быстро стала называть папой. И нам всем это нравилось. Расписаться собирались еще летом, но потом решили подождать, пока окончится високосный год. Накануне ссоры мы вместе купили машину...

И тут вдруг Олег засомневался в перспективе отношений, когда ребенок «все–таки не от него». Ирина возмутилась, дескать, не поздно ли спохватился, однако напомнила: пожалуйста, дверь открыта. Жених ушел, но не дальше магазина — вернулся с 40–градусным «успокоительным». И, видимо, переусердствовал: в комнату, где Ира с Яной уже спали, ворвался далеко за полночь с кулаками...

— Я просила Олега успокоиться и даже уйти, — вспоминает подробности читательница «СБ». — Потом позвонила его маме. Это она настояла на обращении в милицию, мол, если хоть раз такое простишь — будет повторяться вечно...

Через день Олег съехал. Навсегда. Позднее суд уведомил Ирину, что обидчик понес наказание в виде денежного штрафа.

— Но что ему эти 40 рублей при заработке в 2 тысячи! Заплатил и забыл. А я уже третий месяц с ума схожу... И не могу себе простить, что вовремя не придала значения важному обстоятельству: прибывшая по вызову опергруппа несколько раз уточняла, действительно ли я хочу, чтобы был составлен протокол. Если бы я знала о последствиях...

Уже через день Ирину ждала записка в дверях: сотрудники органов опеки — приют Центрального района — просят срочно перезвонить по такому–то номеру. И сначала, говорит Ирина, исправно являвшаяся и звонившая куда надо, все преподносилось как сущая формальность:

— Сотрудники опеки даже согласились, чтобы я принесла копии актов обследования семьи из Яниного садика. Не скрою, я очень не хотела их визитов после того, как начиталась в интернете о случаях, когда положение детей из нормальных семей признается социально опасным буквально из–за мелочей: немытых чашек, зарисованных фломастером обоев, ободранной котом мебели... А для меня репутация — не пустой звук. Ведь целый коллектив в подчинении, постоянные контакты с новыми людьми...


Ирина признается, что просила опеку оставить в неведении заведующую детсадом, в который ходит дочь, мол, зачем давать повод для лишних разговоров. Но увы... Ирину посетили за три месяца абсолютно все, включая участкового милиционера. Да еще по 2 — 3 раза! Пришлось ей «исповедаться» и психологу детсада. Даже ЖЭС (портрет родителя складывается в том числе из сведений, запрашиваемых в этой организации) поспешил вскоре опечатать квартиру, когда Ирина была на работе. «Без представителей ЖЭС не вскрывать! В противном случае будет отключена холодная и горячая вода по вашему стояку!» — угрожала бумага. Говорят, так искали потерянный номер ее мобильного...

— А сколько объяснительных я написала! Последнюю строчила где–то неделю назад, после чего снова пошел поток проверяющих... Знаете, еще немного — и моя карьера даст трещину. Ибо нервы уже сдали. Но больше всего я волнуюсь за дочку. Яна не понимает, что происходит. Ведь во время скандала она даже не проснулась! Часто спрашивает, куда и почему исчез папа. Зато видит, что маму все время все проверяют, словно в чем–то подозревают... И вроде все хотят как лучше. А что получается?


КОММЕНТАРИЙ

Директор социально–педагогического центра Центрального района г. Минска Анна Филимонова констатирует, что самой слабой стороной семейных конфликтов, увы, являются дети:

— Поэтому, стремясь их защитить, государство все время старается, образно говоря, подстелить соломку. То есть по первому же тревожному звоночку проявить максимальное участие, самым пристальным образом изучить обстановку в семье, чтобы не допустить большей, а то и вовсе непоправимой беды. Не стану скрывать, пределы вторжения в семью представителей органов опеки и сотрудников отделов образования имеют достаточно размытые границы. Поэтому в каждой конкретной ситуации развитие событий напрямую зависит от опыта и профессионализма тех, кто непосредственно занимается проблемой. Не думаю, что в случае с Ириной есть какой–то перегиб. Разумеется, такого внимания к ней со стороны стольких ведомств и учреждений после вызова милиции не было бы, если бы конфликт, усугубившийся насилием со стороны сожителя, не случился в присутствии малолетней Яны. Но сигнал поступил — и каждый начал делать свою работу, для которой в таких случаях предписан вполне четкий алгоритм. Милиция сразу же оповещает управление образования района, где проживает семья, а также комиссию по делам несовершеннолетних. Если ребенок посещает сад, школу, гимназию или колледж, естественно, не останутся безучастны и сотрудники этих учреждений — их информация нередко становится решающей, когда ставится вопрос о признании ребенка находящимся в социально опасном положении или вовсе об отобрании. Не последнюю роль играет информация из детских поликлиник... И далеко не всегда сделать выводы просто. Ведь на кону благополучие ребенка. И всего две перспективы: либо приют, либо потерявшие контроль над эмоциями родители. Можно ли им теперь доверять? Вот и приходится подолгу взвешивать. Потому что ошибиться нельзя.

Могу сказать, что проверка в отношении Ирины окончена и вопрос с повестки дня снят: атмосфера в семье, где воспитывается несовершеннолетняя, признана удовлетворительной.


ПРЯМАЯ РЕЧЬ

Заместитель начальника управления профилактики МВД Сергей Красуцкий:

— В прошлом году из более чем 1,5 млн обращений граждан в милицию 180 тысяч были связаны с насилием в семье. То есть примерно каждое восьмое. Эта тенденция актуальна и сегодня. За 9 месяцев в семьях уже совершено 74 убийства (90 — за аналогичный период 2015–го), нанесено 144 тяжких телесных повреждения (151). Замечу, что составлением протокола заканчивается лишь каждый четвертый вызов милиции на семейный скандал: в этом году их составлено 39.275. И есть тенденция к увеличению, что в данном случае неплохо, так как привлечение к административной ответственности — хорошая профилактика тяжких преступлений. Действенным рычагом воздействия на семейных дебоширов также является применение к ним уголовных статей превентивного характера: за умышленное причинение легких телесных повреждений, за истязание, за угрозу убийством, за оскорбление. В этом году такая мера применялась 1.640 раз. И очень хорошо зарекомендовало себя защитное предписание, которое в 2014 году было закреплено законодательно. Теперь сотрудники милиции могут удалить насильника и скандалиста из семьи на срок от 3 до 30 суток. То есть вообще запретить появляться по месту жительства определенное время. И если за 9 месяцев прошлого года таких предписаний по стране было применено1.018, то в этом — уже 2.282. Это происходит по желанию потерпевшей стороны при повторном обращении.

Семейный психолог Андрей Туровец:

— Семья не может существовать без конфликтов. И все же жаль, что правило «при детях ругаться нельзя» родители часто забывают. И одно дело если это спор, где нарастающие эмоции супруги умело гасят шутками и комплиментами в адрес друг друга, и совсем другое — бесконтрольная агрессия, взаимная ненависть и вовсе недопустимое рукоприкладство. Имейте в виду, что дети — это очень чувствительные «записывающие устройства». Они четко фиксируют, а потом воспроизводят уже в собственной взрослой жизни все, что происходит в семье. Они никогда не будут свободны от этого опыта, ибо родительское поведение воспринимается как норма. Так, увы, бесперебойно срабатывает механизм передачи семейного неблагополучия из поколения в поколение. Ребенку, растущему в атмосфере родительского несогласия, вообще становится трудно развиваться как личности. На фоне общей нервозности увеличивается риск его бесконтрольного поведения, ведь авторитет мамы и папы все больше дает трещину. Хуже усваиваются моральные и общекультурные ценности. Повышается вероятность формирования негативных чувств к тому или иному полу, в зависимости от симпатий ребенка к одному из родителей. Какой выход? Признать проблему, честно проанализировать ситуацию, а потом упорно работать над своими убеждениями и ценностями. Возможно, с помощью специалиста.

eversman@sb.by

Советская Белоруссия № 211 (25093). Среда, 2 ноября 2016
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter