Один шведский фермер очень плохо относился к своим животным. Они утопали в грязи, скотину кормили нерегулярно. Словом, более чем серьезный повод, как сказали бы у нас, для вмешательства контролирующих органов. Об этом стало известно журналистам Шведского радио. Подготовить материал взялась Нина Хельмгрен. И тотчас же уехала из Стокгольма в провинцию, на место события. Тайно сняла на камеру все это безобразие, записала мнения очевидцев и, подготовив сюжет, пригласила на эфир министра сельского хозяйства. «У нас такого не может быть», — публично парировала журналистские наскоки руководитель отрасли. «Может», — спокойно сказала в микрофон Нина. И показала собеседнице еще пять сюжетов печальной истории о бездушном фермере. Министр капитулировала, общественное возмущение заставило владельца фермы навести у себя порядок. А что же дотошный журналист? Она и сегодня, несмотря на то, что в передаче не было названо ни имен, ни адресов, переживает: нехорошо, мол, нарушила права собственности, проникнув на территорию тайно.
Вот такая она — шведская социальная журналистика…
Встреча шведских и белорусских коллег в региональной газете «Смоландспостен».
2. Модератор «Фантастической свободы»
В КАЛЬМАРЕ нас пригласили на Шведское общественное радио. Шеф службы новостей Луиз Хааг обратила внимание на то, что раньше им были свойственны только информационные функции, не хватало критичности. Сегодня журналисты в эфире обращаются к темам, которые волнуют рядовых слушателей. В их поле зрения все, что касается ответственности за принимаемые политиками решения. Вот почему Шведское радио, согласно опросам, на первом месте среди СМИ по правдивости. Ни одной новости, тем более негативной, журналисты не дают в эфир без проверки. Ясное дело, что их слушают. Откуда такая уверенность? Рекламы на радио нет, а деньги есть. Это средства тех же слушателей, которые платят обязательные взносы за пользование теле- и радиоприемниками. Платит одно домохозяйство, вне зависимости от того, сколько у него приемников. Из Стокгольма финансы распределяют по региональным редакциям.
Насколько активна обратная связь со слушателями? Луиз терпеливо объясняет нам, что количество посетителей на сайте радио она просто не знает, да это и неважно. Мол, эту цифру можно искусственно увеличить. А вот реакция слушателей в соцсетях на острые социальные передачи — точный барометр их независимости. Когда, например, они рассказали о склонности к роскоши губернатора, интерактивность избирателей зашкаливала, а руководитель области тут же публично поклялся покончить со слабостями.
Директор дирекции Первого национального канала Белорусского радио Антон ВАСЮКЕВИЧ вручает
сувениры от имени нашей делегации Луиз ХААГ, шефу отдела новостей Шведского общественного радио.
сувениры от имени нашей делегации Луиз ХААГ, шефу отдела новостей Шведского общественного радио.
Редактируют ли мнения читателей на сайте? Этот вопрос мы задавали и шеф-редактору региональной газеты «Смоландспостен» в городе Векше Магнусу Карлссону. До недавнего времени — нет, ответил коллега, но на прошлой неделе я закрыл читателям возможность высказывать мнения. Почему?
— У нас фантастическая свобода слова. Но совсем немного граждан понимают, что это такое.
Нам это тоже знакомо. Об ответственности за вброшенное на различные форумы слово — развязное, а подчас и оскорбительное — должны помнить все редакторы, независимо от политической ориентации. У нас на страже подобных перекосов твердо стоит закон, как и в большинстве европейских стран. В Швеции тоже к наказуемым нарушениям, по закону о свободе печати, относятся «преступления против государства (государственная измена, подстрекательство к мятежу, заговор, антиправительственная агитация), а также клевета, угрозы или оскорбления.
Ваш покорный слуга благодарит корреспондента
региональной газеты Barometern Андерса БЛАНКА за преданность профессии.
региональной газеты Barometern Андерса БЛАНКА за преданность профессии.
И все-таки, что делать с политически ангажированными журналистами? Шеф-редактор Карлссон утверждает, что они в его редакции все-таки есть. В чем это проявляется? Только в выборе тем, на его взгляд, но не в том, как они написаны. То есть исключительная нейтральность должна преодолеть политические предпочтения. Надеюсь, это удается. Впрочем, в номере газеты допускается единственное исключение: одна политическая передовая на второй странице в нижнем углу. И все — на остальных 55 страницах полный нейтралитет. Отдельные журналисты хотели влиться в группировки, преследующие неонацистов. Что сделал редактор?
— Я сказал: вливайтесь. Но никогда не будете писать в газету на политические темы.
Подобный иммунитет, привитый обществом и законом не только подчиненным Магнуса — всем журналистам, гарантирует стабильный тираж и ожидание 6 раз в неделю к 6 утра свежего номера газеты даже в глухой лесной деревеньке.
— В Швеции журналистская работа — это журналистская работа, — прокомментировала встречу в «Смоландспостен» Нина Хельмгрен. — Комментарии в ней неуместны, только — в одном углу, на второй странице. Иначе это не журналистика!
В кафедральном Кальма
АНДЕРС Бланк, репортер кальмарской газеты «Барометр», вначале тоже очень интересовался чистой политикой. Но потом решил, что хорошая журналистика — это социальная журналистика. И стал лучшим репортером в этом жанре. А социальная журналистика по-шведски — это вам не украинские разоблачения с элементами каннибализма, после которых герои кончают жизнь самоубийством. Нет, это тактичная, к тому же анонимная, исповедь на заданную тему. В начале этих заметок я приводил пример с беспечным фермером — из этой же оперы.
Вот и Андерс входит в тесные контакты с людьми в Кальмаре, внедряется в среду особо одаренных либо запущенных, и живописует их житие-бытие. Делает это талантливо, глубоко и всесторонне. Он, например, два года общался с алкоголиком и собирал материал для статьи. С политиками, на его взгляд, он никогда не подружится, такого права у него нет. А вот с простыми людьми — запросто и с удовольствием. Кое-кого из таких друзей он использует как информаторов о жизни дна общества.
— В Кальмаре была такая же ситуация, как на Новый год в немецком Кельне: девушки подверглись сексуальным домагательствам со стороны эмигрантов-мусульман, — аргументирует свою позицию Андерс Бланк. — 33 заявления подано в полицию. Возбудили два уголовных дела, суда пока не было. В принципе, этот ужас не свойственен нашему спокойному быту, но я никого не обвиняю и не пишу об этом осудительно.
По дороге в шведскую деревню— на дачу к руководителю проекта Ольге ВАЛЕ.
Чем еще мне симпатичен этот бородатый гуманист? Андерс пять лет назад посещал Чернобыль и был в Гомеле. Два дня провел в нашем областном центре, побывал в медцентре, встречался с людьми (надо полагать, по своим социальным заповедям), написал пять репортажей. Что произвело наибольшее впечатление?
— Я был потрясен порядком и заботой о людях в Гомеле. Особенно на фоне неуправляемого украинского хаоса. А почему ездил в Чернобыль? У нас в области есть АЭС с тремя реакторами, и в обществе возникли дебаты по поводу ее закрытия.
На мой вопрос о том, почему он разделяет общество на людей и политиков, Андерс ответил в том смысле, что между ними большая разница. Политики публичны, облачены властью, а люди оплачивают их работу своими налогами. Поэтому к политикам он относится жестче.
У меня, конечно, на сей счет несколько иное мнение. И его я неоднократно высказывал во время наших дискуссий с Ниной Хельмгрен, а также своим коллегам из региональных шведских газет. Это касается разделения общества «на людей и политиков», исключительной анонимности в социальных репортажах, чересчур трепетного отношения к источникам информации и т. д. Я получил много полезных знаний по организации работы в редакциях, даже обустройству быта журналистов, распространению периодики в шведской провинции, за что огромное спасибо принимающей стороне. Но многие свои профессиональные заповеди на скандинавские менять не стану. Потому что мне достаточно комфортно работается дома — по белорусскому Закону о печати. А вот чего не хватает за рамками профессии, об этом — в заключительной части дневниковых заметок из Кальмара.
Фото автора
