Если бы не Олег, то маловероятно, что в тот день мне вспомнился бы Блез Паскаль и его дефиниция: «Человек — мыслящий тростник». Но вспомнился.
Мы выехали из Минска очень рано, еще и четырех не было. Наши спиннинги в черных чехлах лежали в багажном отсеке внедорожника. И резиновые сапоги, и надувная двухместная лодка, и теплые куртки, и рюкзаки с рыбацким барахлом там же. Чтобы не задремать за рулем, мы болтали. Про всякую всячину: про политику и блесны, про детей и родителей, про работу и отдых, про курс валюты и стоимость хороших крючков...
Сырая погода, прогноз не очень благоприятный, давление падает, туман, дорога скользкая, правда, транспорта мало. Время от времени дворники начинают смахивать с лобового стекла мелкие капли. Это серый туман превращается в воду. Я чувствую, что Олег немного нервничает. Сначала свернули с трассы на узкое шоссе. Километров через десять съехали на проселок. Уже было светло, когда начался темный еловый лес. По машине, которая переваливалась, объезжая лужи, хлестали ветки с рыжими листьями. Разговор то возникал, то затухал. Заговорили о женщинах, потом о погоде, о щуках, которые нас дожидаются в глухом и труднодоступном лесном озере.
Сумрачный лес закончился резко. Машина тяжело выехала на возвышенность. Открылась такая панорама, что дух захватывает. В тумане, среди болота, поросшего тростником, рыжих лугов и перелесков текла неширокая река. Машина остановилась. Олег вдруг заговорил быстро, почти торопливо, словно боялся, что я откажусь слушать, уйду в фантастический пейзаж:
— Вот она, природа во всей своей красоте... И чтобы хоть один человек... Только мы с тобой. Остановили машину на этом холме и через стекло смотрим, как на картину. За тем черным лесом озеро. Отсюда его не видно. Через четверть часа там будем. Если есть желание, то можно здесь кофе выпить, покурить, ноги размять... Представляешь, только мы с тобой. Скажи, ты любишь вот это все? Можно сказать — Родину? По–разному назвать можно. Я почему спрашиваю, потому что очень люблю. Нравится мне, как сухой тростник шуршит. А тебе? Как паутина осенняя блестит на сухой траве... Как листик рыжий к мокрому резиновому сапогу приклеивается...
На нашем курсе из мужиков никто за границу не свалил. Все здесь. А две девушки уехали. Одна в Америку, кажется, в Чикаго, другая — в Германию. Что с них возьмешь, они вот этого всего не понимают. Им главное — семья, дом. Хотя, конечно, дети — святое.
Вот наша Ритка Мельникова, которая в Германии, ей преподаватели «пятерки» и «зачеты» только за красоту ставили. Хотя, скажу честно, она и не дура. Сразу после института я ей руку предлагал, но отшила. Хотя знаю, что я ей нравился. Правда, ни работы толковой, да и вообще ничего у меня тогда еще не было... Она за немца замуж вышла. Как будто своих мужиков мало. Четверо или пятеро детей ему родила. Был я у Ритки три года назад. Ездил по делам к партнерам, бумаги подписывал. Взял и заехал к ней. Городок небольшой на бывшей границе с ГДР. Ну посидели за столом, выпили. Фотокарточки посмотрели минские. Там и из стройотряда, и из разных поездок: Самарканд, Бухара, Ленинград, Киев, стройки, аудитории, защита дипломов, преподаватели, ресторан... Ну, представляешь, у каждого дома таких фоток вагон и малая тележка. Потом снова выпили. Ритка раскраснелась, начала смеяться, анекдоты студенческих времен рассказывать и мужу переводить. Он очень громко хохотал. Ее Эрвин, нормальный такой немецкий архитектор, а скорее строитель. Повел меня на второй этаж, свою большую мастерскую показал, оттуда в гараж, где новая машина стоит. Показал автомобиль для парадных выездов, а потом и говорит: «Олег, а давай в бордель съездим...» Вот как все просто. Какого черта она в эту Германию поехала? Ты понимаешь, о чем я?
Олег бросил окурок в мокрую траву, поднял стекло. Машина поехала вниз, по скользкому проселку. Справа, а потом слева начались заросли сухого тростника, над которым торчали коричневые ольхи. Через полчаса мы уже накачивали лодку и не думали ни о чем, кроме рыбы, погоды и правильном выборе блесны.
В тот день мы ничего не поймали. Совсем. К девяти вечера вернулись домой, в Минск.
