Фото lenta.ruИзбирательное законодательство в Германии имеет свои особенности — президент избирается не на прямых выборах всенародным голосованием. Для этого созывается специальный орган — Федеральное собрание, куда входят депутаты бундестага, а также выборщики, выдвигаемые парламентами федеральных земель. Чтобы победить в первом туре, нужно набрать минимум 631 голос, а за Штайнмайера проголосовал 931 делегат, таким образом, его победа стала весьма убедительной.
Что означает победа Штайнмайера и несет ли она какие-то перемены во внутренней и внешней политике Германии? Немецкий президент является фигурой скорее представительской и реальными политическими полномочиями не обладает. Внешняя и внутренняя политика страны определяется канцлером и правительством, повлиять на которых президент практически не может. Тем не менее формальный глава государства может высказываться по широкому спектру внутри- и внешнеполитических вопросов. Не обладая реальными полномочиями, он, тем не менее, может оказывать своим неформальным авторитетом влияние на процесс принятия политических решений. В этом отношении фигура немецкого президента в чем-то схожа с британской королевой, властные полномочия которой также ограничены, однако ее значение для политической системы недооценивать нельзя.
Сегодня, в условиях повышенной политической турбулентности, символическое значение должности президента может оказаться особенно весомым. Германия, остающаяся главным локомотивом Евросоюза, все более отчетливо берет на себя роль противовеса набирающему силу правому популизму. До недавнего времени западная глобальная политика строилась на «сердечном согласии» четырех ведущих политических центров — Вашингтона, Лондона, Парижа и Берлина. Сегодня в этом «сердечном согласии» образовалась глубокая трещина, где Берлин и Вашингтон стали идеологическими полюсами. Германия олицетворяет стойкую приверженность принципам неолиберальной глобализации, в то время как Вашингтон — правопопулистскую «революцию» против нее. К чему приведет это противостояние, пока неясно, но стороны всерьез готовятся к предстоящей схватке.
В этом контексте президент Германии как фигура символическая призван выражать тот базовый консенсус, вокруг которого консолидировалась элита страны. Продемонстрировать это единство правящего класса сейчас очень важно. И Франк-Вальтер Штайнмайер подходит для этого как нельзя лучше.
Штайнмайер — политик известный и авторитетный, на похвалы ему не скупятся представители разных политических сил, поэтому на роль воплощения политического консенсуса он подходит очень хорошо. Будучи функционером СДПГ с 1975 года, в большую политику он вошел как соратник канцлера Герхарда Шредера. Однако пик политической карьеры Штайнмайера связан с правлением Ангелы Меркель, когда его партия оказалась, по сути, в роли младшего партнера в рамках коалиции с ХДС/ХСС. В правительстве Меркель Штайнмайер дважды занимал пост министра иностранных дел, в 2007—2009 годах был вице-канцлером, баллотировался на пост канцлера от СДПГ в 2009 году.
В качестве главы МИД Штайнмайер зарекомендовал себя как политик умеренный, осторожный и прагматичный, однако в изменившихся условиях старые подходы, очевидно, уже не действуют. На избрание Дональда Трампа Штайнмайер отреагировал не по-дипломатически резко, назвав того «проповедником ненависти», что стало красноречивым свидетельством трещины, наметившейся в американо-германских отношениях.
В своем новом качестве, как уже было сказано, Штайнмайер станет красноречивым олицетворением тех принципов и ценностей, на которых стоит современная германская элита и которые сейчас подвергаются серьезной проверке на прочность и в США, и в ЕС, и в самой Германии.
Если предстоящие выборы во Франции и в самой Германии не принесут победы правым популистам, сохранив у власти нынешние элиты, пост президента станет для бывшего шефа немецкой внешней политики просто почетной пенсией. Если же радикальные перемены политического ландшафта продолжатся, Штайнмайеру в его новом качестве вряд ли будет комфортно.
