Представьте обычный огнетушитель. Баллон красного цвета, гайка, сифон. Такое простецкое устройство есть в багажнике у каждого автомобилиста: без него не пройдешь техосмотр да и вообще передвигаться небезопасно. А вот уроженец Кобрина В.Русскин в начале 2000–х использовал средство для тушения пожаров нестандартно — в баллоне он пытался перевезти через границу с Польшей флэшку с госсекретами. Попытка не удалась, Русскина и других его подельников–шпионов задержали и осудили, а огнетушитель с тайником теперь — нерядовой экспонат в недавно открывшемся музее военной контрразведки КГБ, где удалось побывать и нам.
Контрразведчики — собеседники не самые разговорчивые. О своих буднях трубить на всю околицу не спешат. Хотя рассказать им есть о чем. Экспозиция историко–демонстрационной комнаты навела нас на мысль, что работа у ловцов шпионов появилась в те седые времена, когда сформировались первые зачатки государственности. И если огнетушитель с микрофлэшкой — одно из последних «достижений» преступной мысли, то береста с шифрованной надписью, датированная временами Полоцкого княжества, — начало и «азы». Расшифровать древнюю тайнопись, кстати, не удалось. Что ж, у каждой эпохи свои личные секреты...
Первые структуры, которые, как считается, начали всерьез заниматься обеспечением внутренней и внешней безопасности, появились в период становления Великого княжества Литовского. В «царский» период нашей истории эта работа была возложена на жандармские управления. Судя по всему, без дела жандармы не сидели. Об этом говорит, например, шифрованная телеграмма из Минска в Вильно с указанием места жительства Кастуся Калиновского, направленная в «центр» одним из тайных агентов.
Как полноценная структура военная контрразведка сформировалась в богатом на события ХХ веке. В музее нам предложили почувствовать атмосферу тех лет — присесть на сохранившийся «командирский» диван с основой из конского волоса, подержать в руках револьвер... О чем думали чекисты–начальники, кабинеты которых в конце 30–х — начале 40–х были меблированы таким образом, сказать наверняка теперь сложно. Возможно, о своих заграничных оппонентах, ведь тогда набирало обороты противоборство с польскими и немецкими спецслужбами.
А может, о карьере и служебном росте. Награждали, тогда, кстати, не только орденами, именными часами и кортиками, но и кубками. Один из них удалось подержать в руках. Кубок реальный, с «говорящей» надписью: «Честному чекисту Сергову за успешное выполнение задания по открытию Балтийско–Беломорского канала от народного комиссара внутренних дел».
А вот аппарат Морзе образца 1943 года — он «выстукивает» период СМЕРШа, переносит нас в эпоху радиоигр. Но документы тех времен пестрят обилием особых пометок. Вчитываюсь во входящую шифртелеграмму с грифами «срочно», «совершенно секретно», «снятие копий запрещается», адресованную в Лиду сотрудникам Полякову и Алехину. «По ориентировке ГУКР СМЕРШ разыскивается агент германской разведки Грибовский, он же Волков, он же Трофименко, он же Павловский Казимир, он же...» — сообщает та далекая телеграмма, и вполне очевидно, что Грибовскому–Волкову несдобровать. Не здесь ли лежит ключ к разгадке знаменитой повести Богомолова «В августе 44-го», которая повествует о контрразведчиках СМЕРШа 2-го Белорусского фронта аккурат в этих местах?
А рядом уже другие документы — с «той» стороны. Как устроить бункер под собачей будкой или в колодце, как лучше подорвать рельсы — таковы наглядные пособия, используемые бойцами Армии Краевой, с которой военная контрразведка вела борьбу в послевоенные годы.
— Ну–ка попробуй отыскать здесь тайник, — движемся по рельсам истории дальше и попадаем в начало нулевых: в моих руках барсетка германского шпиона Леца, в которой сотрудники военной контрразведки предлагают найти двойное дно. Где там! Пусть тайник на липучке по нынешним временам — простецкий, обнаружить его непросто. А вот спецы справились с этим без труда: господина Леца, который пытался заполучить информацию, представляющую гостайну, рассекретили и задержали.
Здесь же и блокнот преступника. По легенде, он исписан особым карандашом, а обнаружить записи можно только при помощи специального оборудования. Вполне возможно, что так и есть, ведь шпион был неплохо «укомплектован». Взять хотя бы компьютер Леца, также сохранившийся в качестве трофея, — устройство было оснащено шифровальной платой, что по тем временам являлось диковинкой. Но ни техника, ни изворотливость Лецу и другому его «коллеге» по музейному стенду Пиу, пытавшему организовать у нас серьезную вербовочную деятельность, не помогли.
Вообще, посмотреть на лица рассекреченных во время операций военной контрразведки шпионов довольно любопытно. Детское удивление и искренняя растерянность! Вот как на фотографиях с задержания военного атташе Польши Казимежа Витащика. Тогда, вспоминают эксперты, удивлены были и многие зеваки, ставшие свидетелями захвата. Некоторые пребывали в уверенности, что идут съемки очередного художественного фильма про разведчиков...
Какой будет новая серия в этом непрекращающемся «сериале»? Об этом военные контрразведчики, понятно, сейчас молчат. Но места в экспозиции их музея еще достаточно.
