Есть ли будущее у вещей из натурального меха

Зеленые инициативы, которые все активнее захватывают самые разные сферы экономики — от энергетики до сельского хозяйства, не один десяток лет пытаются выдавить с рынка верхнюю одежду из натурального меха. Корреспондент «НГ» решила выяснить, почему в наше экологичное время натуральные шубы по-прежнему ценятся и реально ли найти им адекватную замену среди искусственных материалов.

В пух и прах

Год назад Дания шокировала весь мир: с подачи кабинета министров в королевстве за считаные недели извели всех норок на звероводческих фермах — по разным подсчетам, от 15 до 17 миллионов зверьков! Почему так много и так скоро? Пандемия! Ученые выяснили, что норки тоже болеют коронавирусом и довольно быстро передают его в том числе человеку. Датчане перепугались не на шутку и в панике прибегли к крайним мерам.

Вместе с этими зверьками страна на долгие годы (возможно, навсегда) распрощалась со статусом крупнейшего поставщика норкового меха. Ведь до прошлого года 40 % его мирового объема производства приходилось именно на Данию. Норки занимали третье место в животноводстве и ежегодно приносили до 500 миллионов евро дохода, обеспечивали работой по меньшей мере 6 тысяч человек. И хотя вскоре после уничтожения пушных зверьков премьер-министр королевства Метте Фредериксен разрыдалась на публике, признав решение правительства ошибочным, норки для Дании — уже из разряда прошлых заслуг.

А спрос и ныне там

В целом последние годы были непростыми для тех, кто занят в звероводческой сфере. Еще до пандемии мировые цены на пушнину из-за ее перепроизводства были минимальными. Многим компаниям приходилось сбывать товар ниже себестоимости. В 2019-м ситуация стала стабилизироваться, но грянул коронавирус — и все опять перевернулось с ног на голову. Цены на пушнину пошли вверх.

— Есть ожидание дефицита. По крайней мере, определенных позиций — той же норки, — говорит директор республиканской ассоциации по производству и переработке пушно-мехового сырья «Белпушнина» Геннадий Попов. — Считаю, что сейчас Беларусь имеет все шансы расширить и укрепить свои позиции на мировом рынке. Наступает время, когда можно заработать. Важно не просто сбыть имеющийся товар, но и проанализировать ситуацию, сосредоточиться на потребностях рынка. Цвет, плотность, высота ворса — если сможем прочувствовать тенденции, то обеспечим себя прибылью на ближайшие сезоны.

Сегодня большая часть оте­чественных зверохозяйств, входящих в Белкоопсоюз, специализируется на производстве норки. На уровне хобби частники занимаются лисицей, песцом и кроликом.

— Благодаря вниманию со стороны государства ведется целенаправленная племенная работа с привлечением лучших специалистов из Европы. Наша пушнина пользуется спросом именно на международном уровне. Норка успешно уходит с молотка на престижном пушном аукционе Saga Furs в Финляндии. Кроме того, белорусские зверохозяйства работают по прямым поставкам с российскими и китайскими фабриками, — подчеркивает Геннадий Попов. — Потребности внутреннего рынка не превышают 20 тысяч шкурок в год. Все остальное — более 500 тысяч штук — идет на экспорт.

Изнанка экошубы

Любопытный факт: торговля шубами из пушнины с недавних пор запрещена в Бельгии, Германии, Ирландии, Норвегии, Словакии, Великобритании и Израиле. Аналогичные правила в 2025 году хотят ввести власти Нидерландов, Дании и Франции. В чем дело?

Геннадий Попов обращает внимание и на общемировой тренд с кодовым названием «борьба за права животных», который давно ушел от своего первоначального замысла и был взят на вооружение компаниями-гигантами, производящими одежду из синтетических материалов. Они-то чаще всего и лоббируют продвижение зеленых идей в массы.

Основная претензия экоактивистов к производителям пушнины заключается в том, что они якобы нарушают естественные природные процессы.

— Однако норки, которые сегодня выращиваются на зверохозяйствах, специально выведены для получения пушнины. Они никогда не жили и не смогли бы жить в дикой природе, хотя бы потому, что в основном не имеют покровительственного окраса. Поэтому их существование никак не сказывается на экосистемах, — поясняет Геннадий Попов.

Другой важный момент — существуют четкие правила их содержания. Так, белорусские зверохозяйства работают преимущественно по принципу zero waste. Норки фактически выступают естественными утилизаторами — они питаются отходами мясного и рыбного производства. Кроме того, навоз с норковых ферм используется в качестве удобрений для сельхозугодий.


К слову, чтобы участвовать в международных пушных аукционах, каждое производство должно регулярно проходить сертификацию. Независимые эксперты отслеживают все — от размеров клеток, в которых содержатся норки, до состава кормов и наличия специального образования у работников.

— Сегодня многие ратуют не только за экологичное производство, но и за последующую утилизацию одежды. Так вот меховая шапка или шуба в этом плане, пожалуй, идеальна. Попав на свалку, они полностью разлагаются, в отличие от одежды из синтетики, которая столетиями будет отравлять окружающую среду, — подчеркивает Геннадий Попов. — К примеру, в пустыне Чили растут горы, состоящие из тысяч тонн непроданной и невостребованной синтетической одежды. Производители массмаркета безжалостно разрушают экологию и без того бедных африканских стран (Лесото, Танзании и других), где непосредственно находятся фабрики по отшиву вещей. 

Проблема в том, что большинство инициатив, направленных на вытеснение с рынка предметов гардероба из натурального меха и кожи, — чистой воды обман. Призывающие бойкотировать вещи из таких материалов не предлагают здоровой альтернативы. В итоге, отказываясь от условной шубы из норки из зеленых побуждений, человек вынужден покупать пуховик или пальто из синтетики.

— Да, наука не стоит на месте, новые материалы и технологии стремятся к тому, чтобы стать такими же теплоудерживающими, как и натуральный мех. Однако какой ценой? Получение синтетических материалов завязано на добычу угля и нефти, в процессе производства в атмосферу выбрасывается углекислый газ, расходуются разные ресурсы, включая воду и электроэнергию. Но самое главное — такие вещи, как правило, недолговечны и ежесезонно требуют замены. Их практически невозможно переработать, они не подвергаются разложению, — подтверждает наш эксперт. — Только вдумайтесь: производители синтетики называют экокожей или экошубой вещи, которые по своей сути только наносят вред окружающей среде. Российский пушно-меховой союз добивается на законодательном уровне запрета использовать приставку «эко-» производителями вещей из синтетики. Это абсолютно логичное решение.

В ТЕМУ

Еще в августе 2016 года на территории Евразийского экономического союза была введена обязательная маркировка меховых изделий специальными чипами. Цель — борьба с контрафактом, на который приходилось до 70 % рынка.

А с марта 2022 года в Беларуси будет введена обязательная маркировка обуви, чтобы покупатель понимал, что перед ним — натуральная кожа, пластмасса или резина.

КСТАТИ

В мире высокой моды дизайнеры и производители разделились на два непримиримых лагеря. Об отказе от натурального меха «из этических соображений» заявляли известные бренды — Chanel, Gucci, Burberry, Versace, Giorgio Armani. Впрочем, это не отменяет того, что они же используют натуральную кожу при производстве обуви и сумок. Двойные стандарты в действии.

В то же время люксовый французский бренд верхней одежды и аксессуаров Yves Salomon, основанный сто лет назад, предпочитает не заигрывать с массовыми трендами.

— Самая большая проблема, стоящая сегодня перед планетой, — пластик. Я думаю, решить этот вопрос гораздо важнее, чем дискутировать по поводу использования натурального меха. Роскошь натуральна — разница между настоящим и искусственным мехом сразу становится очевидной, когда вы кладете их рядом друг с другом, — безапелляционно заявляет владелец компании Ив Саломон. — Да, есть люди, которые не хотят носить мех, но не стоит забывать о свободе выбора, культуре и истории мастерства. 

kurak@sb.by