Шэн и дань на одной сцене

Если вы не готовы, то это покажется как минимум странным: «сбиваются» на фальцет взрослые люди, оглушительно трещат барабаны и гонги — полноте, да опера ли это, если добрую половину действия артисты вместо того, чтобы петь, дерутся на мечах и прыгают, как акробаты? Опера, друзья мои, опера. Но — другая, Пекинская, отличная от всего того, что вы до сих пор называли оперой. Кстати, когда-то Лучано Паваротти, увидев ее, был так впечатлен, что попросил, чтобы его загримировали под Сян Юя из спектакля «Прощание всемогущего Бавана с любимой». Вы можете посмотреть на этот грим в прекрасном фильме одного из самых знаменитых китайских режиссеров Чэна Кайгэ «Прощай, моя наложница». Когда-то именно с него начался мой интерес к Китаю и любовь к Пекинской опере. Потрясающий фильм, который я периодически пересматриваю.

Сцены из Пекинской оперы, поставленной в Национальной академии традиционных театральных искусств КНР.
ФОТО МИХАИЛА ПЕНЬЕВСКОГО.

С чего я вдруг вспомнила о Пекинской опере? Да потому, что 2 и 3 сентября на сцене минского Большого театра покажут ее, самую настоящую — «Военачальницы семьи Ян». И если вы этот спектакль пропустите, ждать следующего представления придется очень долго. Ну или ехать в Китай за ним.

Когда я жила в Пекине, представления традиционной оперы входили в «обязательную программу» для моих гостей: так я их била по голове, рассеивая представления о том, как выглядит и звучит опера. Никакой тебе мелодичности, любовных историй и нежности. Героини, конечно, играют глазками, закрывают лицо длинными рукавами и ни за что не показывают зубы, если улыбаются: такими были правила в старом Китае, такими они сохранились в традиционной опере. Нет, с такими длиннющими рукавами женщины не ходили ни тогда, ни сейчас, просто это — дань. Не только дань традиции, но и дань амплуа Пекинской оперы, женская партия. До 1949 года, когда образовалась КНР, 70-летие которой будет отмечаться 1 октября, в театре выступали только мужчины. И в женских партиях тоже. И если гримом лицо можно изменить до неузнаваемости, то руки… Мужские руки никакому гриму не поддадутся. Вот и придумали длиннющие рукава, прикрывающие их несовершенство. Сегодня мужчин, выступающих в амплуа дань, практически не осталось, а жаль — многие из тех, кто еще видел Мэй Ланьфана на сцене (но таких с каждым годом все меньше), говорят, что ни одна женщина не может с ним сравниться. Не зря ведь в годы, когда он блистал, бытовала поговорка «Если хочешь удачно жениться, ищи жену, похожую на Мэя». Лет двадцать назад на сцену в амплуа дань еще изредка выходил его сын Мэй Баоцзю, но сегодня мужчины-дань — уже прошлое, пусть и славное, а Мэй Ланьфан, именем которого назван пекинский театр традиционной оперы, остается самым известным исполнителем женских ролей в китайской культурной истории. И еще китайцы очень гордятся патриотизмом Мэя: когда во время Второй мировой войны японские войска оккупировали Пекин, артист отрастил усы и за восемь лет ни разу не вышел на сцену. Тогда это был мужественный поступок для человека, которому профессия и мораль предписывали всегда оставаться женственным.

А вообще, пол артиста в Пекинской опере не так важен, как важно точное исполнение и следование канонам: сегодня нередки случаи, когда женщины исполняют мужские партии — вот такое гендерное равенство, веяние времени. Амплуа — это судьба: в отличие от артиста драматического, который сегодня может быть вором, а завтра милиционером, сегодня убийцей, а завтра нежным влюбленным, в Пекинской опере всю творческую жизнь артист играет одну и ту же роль. Скучно, скажете вы? «Зато многие достигают таких сияющих высот, которые драматическим артистам и не снились», — говорили мне в Национальной академии традиционных театральных искусств.

Кем кому быть в Пекинской опере, определяется сразу, как только ребенок приходит учиться. И на выбор этот практически нельзя повлиять, все зависит от голоса и внешности. Если у ученика правильные черты лица, он станет шэн — это мужской персонаж, который подразделяется на старшего и младшего шэн и воина. Старший шэн встречается в операх чаще, и многие знаменитые актеры специализировались именно на этом персонаже. Красивые девочки и мальчики станут дань (хотя мальчики теперь обычно отказываются). Те, кому природа подарила звонкий тембр, идут в хуалянь — это персонажи с самыми разрисованными лицами (Сян Юй, в которого мечтал перевоплотиться Лучано Паваротти, как раз хуалянь), причем диапазон этих ролей — самый широкий, от выдающихся героев до выдающихся злодеев. Ну а круглолицым ребятам, в чьих чертах обнаруживается нечто комическое, — прямая дорога в чоу, это, кстати, самый первый персонаж оперы. Даже поговорка есть: «Без чоу нет пьесы».

Но самое главное, без чего нет ни одной пьесы, зрители. Даже если вам поначалу звуки музыки (вы даже будете спорить: а можно ли назвать это музыкой?) и пения («и они называют это пением?», — можете спросить вы) будут резать слух, не поддавайтесь: расслабьтесь, посмотрите на сцену детскими глазами. Костюмы — роскошные, у главных героинь (а в опере, которую покажут в Минске, много женских партий) весят не менее 10 кг, и это еще без штандартов, которые развеваются у них за спинами. И в этих костюмах они будут кувыркаться, выполнять сложные акробатические трюки, а потом, не запыхавшись, сразу петь. Даже если вам не покажется это пением, воздайте должное артистической подготовке. Поверьте, быть артистом Пекинской оперы куда сложнее, чем быть артистом оперы западной, где главное — хорошо петь. В китайской опере просто хорошо петь — мало. Это потрясающее, пусть и не совсем нам понятное искусство. Встретимся в Большом!

plesk@sb.by

К СВЕДЕНИЮ

12 сентября в Доме книги «Светоч» в 16.00 пройдет творческая встреча с нашим журналистом-международником Инессой Плескачевской. Общаясь с читателями, она обещала рассказать о работе над книгой «Исторические прогулки с Франциском Скориной», о новой книге о Китае, которая выйдет в конце ноября, и о новых проектах, над которыми сейчас работает.

Ждем всех по адресу:  г. Минск, пр-т Победителей, 11.