AP/ТАСС
Родилась: 7 августа 1975 года в г. Бенони (ЮАР)
Образование: училась в Национальной школе искусств в Йоханнесбурге (ЮАР), хореографическом училище Джоффри (США)
Семья: мать — Герда Терон; приемные дети — Джексон (7 лет), Августа (2 года)
Карьера: начинала как модель. Снялась более чем в 50 фильмах и сериалах, среди которых: «Адвокат дьявола», «Знаменитость», «Жена астронавта» и др. За роль в картине «Монстр» получила премию «Оскар»
— Шарлиз, как возникла идея проекта?
— Семь лет назад я активно искала героиню, похожую на Лоррейн, которую можно было поместить в мир мужчин и поставить перед ней задачи, как правило, решаемые исключительно сильным полом. Мне хотелось, чтобы она чувствовала себя в этом мире равной, без всякой скидки на пол. Ко мне попали 8-10 страниц еще не опубликованного графического романа «Самый холодный город». По ним Курт Джонстад написал сценарий. На протяжении следующих пяти лет мы с Куртом над ним работали. Из романа взяли только место и время действия — Берлин, конец 1980-х годов. Мы придумали свою историю. Подбирая материал, обнаружили, что тогда в Берлине многие секретные агенты оказались либо близки к уничтожению, либо предоставлены самим себе. Это было страшное время, которое нам хотелось воспроизвести.
— Итак, Джеймс Бонд возродился, только в женском обличии?
— Принимаю ваш комплимент на свой счет. (Смеется.) Однако мы не ставили перед собой задачу создать Джеймса Бонда в юбке. Моя цель была — посмотреть на жанр шпионского боевика и заменить героя героиней, которая играет по мужским правилам. У которой нет слезливой предыстории о том, как погиб ее супруг или дети, поэтому она решила мстить и стала беспощадной. На такой ерунде базируется 95 процентов женских триллеров. Нам каждую минуту дают понять, что речь идет о слабом поле, который неспособен что-то сделать. Мне нравится сознавать, что, посмотрев мой фильм, многие мужчины почувствуют себя неловко. Пусть лучше меня будут считать стервой, чем женщиной, идущей на компромиссы.
Кадр из фильма «Взрывная блондинка»
— А как вы себя чувствовали в роли продюсера проекта?
— Я так давно занимаюсь поиском финансирования для своих картин, что сегодня мне уже нравится быть продюсером. Могу считать себя счастливой, потому что я не только разрабатывала многие из своих проектов, но и действительно их реализовала.
— Как подыскивали режиссера для картины?
— Мы встречались со многими режиссерами, но выбрали Дэвида Литча. Он оказался единственным, кто выдержал наши тесты. (Смеется.) Был лучше других знаком с темой международного шпионажа.
— Как звучал для вас русский язык, на котором вам пришлось изъясняться?
— Вы имеете в виду ту пару фраз, которые я произношу? Боже, я прошу прощения у всех русских за них. Мы даже не планировали, что я буду говорить на русском или немецком языках, но потом решили ввести в картину эту сцену, для большей достоверности.
— У картины замечательное музыкальное сопровождение, хиты 1980-х. Это ваше время? Вы участвовали в подборе музыки?
— Да, 1980-е — годы, связанные для меня с самыми эмоциональными воспоминаниями. Из нашей подборки мне особенно были дороги песни «Under Pressure» Дэвида Боуи и Фредди Меркьюри. С удивлением обнаружила, что композиция была написана про то время и Берлин. Мне очень дорога сцена борьбы под песню Джорджа Майкла «Father Figure». Я лично позаботилась о том, чтобы несколько песен Depeche Mode вошли в проект. Особенно «Behind the Wheel» вызывает во мне чувство глубокой ностальгии по юности. Но в чем-то она также идеально подходит к содержанию нашей картины.
— Насколько триллеры как жанр выдерживают конкуренцию с картинами других жанров, скажем, более интеллектуальных?
— Эй, поосторожнее! Это мой беби! Я никогда не стала бы заниматься чем-то целых семь лет, если бы у меня не было страсти и личного интереса к проекту. Мы начали с нескольких страниц рассказа, и посмотрите, где мы сейчас! Я очень-очень горжусь своим проектом. Уверяю вас, я не получила щедрый чек за «Взрывную блондинку». А работала как каторжная! Мы еле-еле достали $30 млн, снимали всего 40 дней, в основном в Будапеште, едва уложились в бюджет. Это скромный и независимый проект. С Джеймсом Бондом или Борном мы соревнуемся только в высоком качестве, но нам очень далеко до их бюджетов. Лично я считаю, что хорошее кино уже давно вышло за рамки таких понятий, как жанровость. Любое кино может быть хорошим, вдумчивым, глубоким, будь то шпионский триллер или житейская драма. Я никогда не думала о своем проекте как об экшен-фильме, но о фильме с элементами экшен. Чувствуете разницу?
— Если говорить об экшен, сколько ссадин и синяков вы получили?
— Сцены борьбы были очень тяжелыми, даже несмотря на тот факт, что я, обучаясь балету, с детства привыкла к тренировкам, дисциплине, боли и увечьям. Травмы, которые я получила во время съемок этой картины, можно сравнить лишь с последствиями серьезной автокатастрофы. Я ежедневно делала фотографии своих синяков и ссадин, посылая их гримерам. У меня складывалось впечатление, что каждый конфликт на экране оставил следы на теле моей героини. Я никогда не была робкого десятка. Выросла на ферме, с детства привыкла к тяжелым условиям жизни, но не помню, чтобы кто-то и когда-то меня так жестоко избивал.
 С мамой Гердой Терон на церемонии вручения премии «Оскар» (2010)Global Look Press |
 С сыном Джексоном (слева) и дочкой Августой (Лос-Анджелес, 2017)Legion Media |
— Я воспитывалась в семье алкоголика…
— Это правда, что вы тренировались для картины с Киану Ривзом?
— Да, мы с Киану близкие друзья, он является одним из самых дорогих мне людей во всем мире. И я очень многим ему обязана, и особенно в организации моих тренировок к этому фильму. Я знала, что 50 процентов экранного времени буду драться в кадре, поэтому в течение четырех месяцев тренировалась каждый день по 5-6 часов. Но если бы не Киану, я, наверное, не смогла бы себя так здорово организовать. Заходила бы в спортзал посидеть и выпить кофе. Он вдохновил меня. Всегда хорошо иметь рядом такого сильного партнера, который делает те же самые вещи, что и ты.
— В картине боевых сцен и схваток больше, чем диалогов.
— Именно это мне и понравилось в нашем проекте. Перед глазами вставали знаменитые боевики и триллеры классической гонконгской школы, в которых режиссеры были способны рассказать историю через действие, только с помощью визуального ряда. Видимо, во мне все еще говорит танцовщица, которая ценит физический рисунок роли.
— Скажите, а сцены борьбы были подробно описаны в сценарии или их придумывали уже перед камерой?
— Если бы эти сцены не были подробно описаны и оговорены до съемок, то мы бы сейчас считали трупы. Перед нами стояла трудная задача. Представляете, как точно нужно было спланировать хореографию боя, чтобы продержаться и изобразить его как можно убедительнее.
— Какая была бы у вас реакция, если бы вас на самом деле ударил мужчина?
— Если ты работаешь секретным агентом, то этого ожидаешь. Потому что знаешь, на что идешь, когда выбираешь профессию. Это ведь не фильм о женщине, подвергающейся насилию в семье. Это картина о секретном агенте! Забудьте, наконец, о ее поле!
— Вы когда-то дрались на самом деле?
— Очень давно. Совсем девчонкой я работала моделью, у меня случилась «дискуссия» с одной девушкой в баре. Она ее начала, но, прежде чем успела развить, я ей уже врезала. Не могу сказать, что гордилась собой, но в тот момент мне показалось это единственно правильным действием.
 На ток-шоу «Джимми Киммел в прямом эфире» (2017)East News |
 С Киану Ривзом. На церемонии вручения премии «Золотой глобус» (Лос-Анджелес, 2001) Gettyimages.ru |
— Драться меня никто не учил, но, к счастью, с детства меня окружало много талантливых, сильных и успешных женщин, которые не только своим собственным примером учили жить, но и давали ценные советы. Многие из них работали в киноиндустрии. Их имена вам вряд ли что-то скажут, но я им благодарна за то, что они научили меня быть независимой женщиной. У меня также всегда были очень близкие отношения с матерью. Но для нее моя роль оказалась немного радикальной. Когда я работала над картиной, мама приехала присмотреть за детьми, своими внуками. Часто, когда я возвращалась избитой после долгого рабочего дня домой, она осторожно меня спрашивала: «Шарлиз, этот проект действительно стоит того? Подумай, ты ведь теперь мать». Я думала: «И она туда же». Но, стиснув зубы, отвечала: «Да ладно тебе, мам. Я разберусь». Когда играешь роль, надо уметь отказаться от себя, полностью ликвидироваться как личность. Иначе игра будет неправдоподобна. Я никогда бы не смогла сыграть в этой картине, если бы не стала борцом в жизни.
— В картине есть сцена секса, где вы занимаетесь любовью с агентом-женщиной. Она важна для сюжета?
— Невероятно важна! Эта сцена — одна из моих самых любимых. Начну с того, что идея не моя, а нашего сценариста. На протяжении всего фильма мы ничего не знаем о Лоррейн. Сцена секса — единственная, которая не только говорит о личной жизни героини, но и показывает ее уязвимость. Секретный агент не должен доверять никому. Иначе он потеряет свою силу, и другие смогут воспользоваться ситуацией и начать манипулировать им. Мне хотелось показать, как такие люди, как Лоррейн, делят свою интимную жизнь с другими.
— Большую часть фильма снимали в Венгрии. А настоящий Берлин, в котором происходит действие, мы увидим в картине?
— Нам разрешили там работать целых шесть дней, и мы их максимально использовали. Берлин относится к одному из пяти моих любимых городов. Другие называть не буду. Это личная информация. (Смеется.) Я помню, как впервые приехала в Берлин в начале 1990-х: город был совершенно другим, жестким, мрачным, грозным. По пути из аэропорта я видела много строительных кранов. Когда я попала в Берлин семь лет спустя, то была поражена, как он преобразился. Мне нравятся города, которые получили боевое крещение, что-то пережили, помнят и чтят свою историю, но и умеют уйти от нее и жить современностью.
— А где вы находились в 1989 году, когда пала Берлинская стена?
— Тогда я была еще совсем девчонкой и жила в Южной Африке. Мои родители читали много газет и смотрели телевизор, я помню обсуждения этой темы, кадры с людьми, празднующими событие, которое вызвало волну поддержки и в моей стране. Ведь политика апартеида схожей природы и идеологии. И здесь и там продвигали идею, что людей можно разделить стеной или — как в Африке — надписями на туалетах: «Только для белых». Падение Берлинской стены — событие не одного дня, а многих лет до и после того момента. В нашем фильме не столько очевидные, сколько скрытые факты истории, которые были известны немногим людям.
— Когда вы решили стать актрисой, представляли себя кинозвездой?
— Больше всего на свете мне хотелось работать и быть в состоянии себя саму прокормить, иметь возможность продержаться. Я подумывала о том, где бы мне подыскать вторую и третью работу, чтобы оплатить счета.
— Какую победу вы считаете самой значимой?
— В карьерном смысле, без сомнения, получение «Оскара». Я никогда не мечтала о дне, когда буду стоять на сцене со статуэткой в руке. И за этот момент я очень благодарна своей судьбе и жизни.
Татьяна РОЗЕНШТАЙН
