Что думает бывший премьер-министр Беларуси о времени нынешнем и прошлом, о чем жалеет и чем гордится...
ЕСТЬ еще редкий тип публичных людей, которые очень трепетно и ответственно относятся и к своей работе, и к семье. К каждому произнесенному им слову. Сергей Степанович ЛИНГ, личность хорошо известная в Беларуси, — из их числа. Бывший премьер-министр крайне редко дает интервью. Но «Белорусской ниве» не отказал. О «личном», впрочем, говорить не любит. А на непростые вопросы о ситуации в агропромышленном комплексе — вчерашнего образца и сегодняшнего — отвечает дельно, толково, глубоко. Кроме всего прочего, есть у Сергея Степановича одна замечательная и довольно редкая черта: он умеет слушать и понимать. … С 1991 года в современной Беларуси сменилось семь премьер-министров. Каждый из них решал конкретные, непростые задачи. Но годы с 1996-го по 2000-й, когда Совет Министров возглавлял Сергей Линг, назвать просто трудными — это не сказать ничего. А в Правительстве он работал с самого начала — с 1991 года. Многие из нас помнят это сложное для людей и страны время. Время развала Советского Союза и обретения нашей республикой независимости. С тех пор прошло более десяти лет. Что думает Сергей Степанович о времени нынешнем и прошлом? О чем сожалеет и чем гордится?
«Кто возьмет всё на себя, если разрушить колхозы...»
— Тогда стояла понятная по содержанию, но очень трудная по исполнению задача: удержать экономику от развала, отойти от пропасти, сохранить производство, стабилизировать финансы, элементарно обеспечить население теплом и продовольствием, — вспоминает Сергей Степанович. — Ситуация была крайне тяжелая: к началу 1995 года мы потеряли 35 процентов ВВП, столько же по объемам производства промышленной продукции, примерно 22 процента — по сельхозпроизводству, более 50 — по инвестициям. Наша экономика всегда была экспортно ориентированной. И поскольку внешние рынки сжимались, товарооборот резко уменьшился, то отразилось все это негативно и на нашем валютном рынке, и на бюджете. И, что опаснее всего, упали реальные доходы людей. Поэтому пришлось идти на непопулярные меры. В том числе вынуждены были ввести, как тогда говорили в народе, карточную систему на продукты питания и товары длительного пользования. В принципе, над ликвидацией этих вызовов и угроз и приходилось работать.
Самая главная из проблем, по мнению Сергея Степановича, — это гиперинфляция 1990—1994 годов: ее уровень в 1994-м достигал 30 процентов в месяц. И вот в таких условиях предстояло определить оптимальную экономическую модель. С одной стороны, предлагались постепенные, эволюционные методы, с другой — Международный валютный фонд соглашался давать кредиты обескровленной белорусской экономике при условии проведения реформ — по методу шоковой терапии. Уже 28 июля, практически через неделю после вступления Александра Лукашенко в должность Президента, в Минск с этими идеями прибыл управляющий директор-распорядитель Международного валютного фонда Мишель Камдессю.
Тогда начиная с 1992 года каждая миссия торопила республику в принятии конкретных рыночных решений: отпустить курс и цены, свободные тарифы на ЖКХ. Суть основных требований — уменьшить роль государства в управлении экономикой. Почему же Правительству не подошли рецепты МВФ?
— Они требовали все это делать быстро, в шоковом режиме, —рассказывает бывший премьер. — Я говорю: что быстро? Быстро госсобственность раздать, цены отпустить, сельское хозяйство, ЖКХ и прочее на самоокупаемость? И какое Правительство усидит на своем месте после этого, какая власть у нас будет, если мы все сделаем по вашим рецептам? Нас же разнесут в пух и прах, — видно, как Сергей Степанович и сегодня переживает за дела, казалось бы, давно минувших дней. — Нам советовали: колхозы — долой. Я отвечал: на колхозах сегодня все «висит» — и клуб, и школа, и магазин, и дорога, и водопровод, и помощь пенсионерам. Кто же это возьмет на себя, если разрушить колхозы и совхозы?
Я знал многих людей, которые считали, что теперь можно все, что не запрещено, рынок сам все отрегулирует, — продолжает Сергей Линг. — Но вот мы видим, что он отрегулировал. Поэтому я убежден, что на этом этапе реформ роль государства не должна снижаться. Да, формы вмешательства должны меняться, не надо «командовать» мелочами. Но экономическая политика, экономические условия, экономические рычаги, социальная политика должны быть под контролем государства.
И сегодня мы пытаемся, насколько возможно в нынешних сложных условиях, отстоять белорусскую экономическую модель социально ориентированной рыночной экономики. Это вовсе не прихоть. У нас нет возможности любую прореху в экономике заткнуть нефтегазовыми фонтанами, алмазными россыпями и другими дарованными природой богатствами.
Локомотивы экономики
Сергей Линг участвовал в формировании белорусской модели социально-экономического развития. А отвечает ли она, по его мнению, вызовам современности? Может быть, пришло время ее радикальной перестройки?
— Я думаю, что на данном этапе нет оснований менять модель социально ориентированной рыночной экономики, она вписывается в рынок, отвечая при этом интересам людей. Но дальнейшая либерализация необходима. У нас этот курс прослеживается, но не очень активно реализуется. В целом я с оптимизмом смотрю в будущее, так как у нас есть локомотивы — кадры, промышленный сектор, доля которого в ВВП составляет около 30 процентов, развитое сельское хозяйство, строительная индустрия. Эти четыре локомотива должны нас вытащить.
Мы по экономическому укладу, по технологиям здорово отстаем от своих западных партнеров. Поэтому надо сейчас, используя напряжение кризиса, так «зажаться», чтобы подняться на новый уровень развития, обеспечить реальное выполнение программы инновационного развития страны.
Сергей Степанович и сегодня часто, как выпадает свободная минутка, бывает в поездках по сельхозпредприятиям. О впечатлениях готов рассказывать обстоятельно и по делу.
— Думаю, республике повезло, что наш Президент в прошлом аграрий, человек от земли. В начале 90-х годов много спорили по поводу сохранения колхозов. Горячие головы убеждали: достаточно землю раздать, и люди побегут на ней работать. Кто побежит? Половина инициативных крестьян пропала в Сибири при раскулачивании. А после этого мы пять десятилетий вышибали из них инициативу палочками и трудоднями. Все это привело к тому, что мало инициативных крестьян на селе осталось. Кто и чем будет обрабатывать землю? Тысячи вопросов.
Поэтому когда пришел Президент, ему не надо было рассуждать на эту тему. Это человек от земли, он сразу четко поставил задачу сохранения и развития села со ставкой на крупнотоварное производство. И когда политическая воля соединилась с экономическими возможностями, база сельского хозяйства была создана. Только за две с половиной пятилетки на реализацию программы развития сельского хозяйства освоили 50 миллиардов в долларовом исчислении. В итоге и страна обеспечена продовольствием, и экспорт приблизился к 6 миллиардам долларов. Сельское хозяйство стало одной из ведущих отраслей экономики. Этим можно только гордиться. Под политической независимостью должна быть прочная экономическая база. И вот одно из направлений здесь — это сельское хозяйство. Продовольствие нужно везде, и его дефицит будет возрастать. Поэтому у нас — и рынок необъятный, и сырье собственное.
Почему у нас не работает рента?
— Я и теперь немало езжу по республике, разговариваю с людьми, — говорит Сергей Степанович. — Изменилось в лучшую сторону очень многое, причем в корне. Конечно, «пенки» есть, но и недостатков сколько хочешь. Приветствую, что появились агрогородки с полным набором социальных услуг, но мы, по-моему, мало внимания уделяем малым деревням. Хозяйства объединили, центр расцветает, а маленькие деревеньки? Люди перестали держать коров. Мы когда-то уже совершили ошибку: Никита Сергеевич за кукурузой не видел личное подсобное хозяйство. Он говорил, пускай идут в магазин и покупают там все, что надо. Нечего им обуржуазиваться.
Второе. Рабочие места на селе. Стянули в комплексы скот, объединили мехдворы — и в малых деревнях не стало рабочих мест. Так почему мы не можем посмотреть на подсобное хозяйство как на рабочее место? Ведь там сотни тысяч гектаров плодородных земель, и государству небезразлично, как они используются. Ведь когда убрали рабочие места из малых деревень, они постепенно начали умирать. Да и местная власть очень слабо заботится об этих малых деревеньках — то света нет, то дороги нет, то магазин закрыли. Получается, с одной стороны, мы беспокоимся, что города переполняются, а с другой — срываем людей с насиженных мест.
Не секрет, что многие сегодня призывают прекращать помощь селу, что рентабельность большинства сельхозпредприятий республики достигается с помощью дотаций. Оправдывает ли себя механизм государственного дотирования АПК? — интересуюсь.
— Во всем мире самые развитые страны вкладывают в село серьезные средства. Прямые дотации на гектар больше, чем в Беларуси. Второе — у нас не работает рента. Рентные отношения должны учитывать качество земли, отдаленность хозяйства. У одних пашня 60 баллов, у других — 20. Один везет продукцию за 5 километров в город, другой — за 150. А цену на свою продукцию сельхозпроизводитель поднять не может. Объем доходов ограничивает рост цен. И никуда ты от этого не денешься. Значит, под жесткий контроль попадают сельхозпредприятия. Вот эти два фактора — отсутствие рентных отношений и ценовое ограничение — приводят к тому, что рентабельность обеспечивать очень непросто. На единицу затрат отдача получается меньше, чем в других отраслях. Тем не менее полностью согласен с тем, что помощь в первую очередь нужна именно эффективным сельхозпроектам.
В обозримой перспективе бездотационного сельского хозяйства Сергей Степанович не видит. Но нужно сократить затраты, и единственный путь для этого — повышение эффективности работы, эффективности каждого гектара, соблюдение технологических регламентов и дисциплины.
Паритет цен или диспаритет?
А насколько разумен в Беларуси паритет цен на промышленную и сельхозпродукцию и когда возник диспаритет?
— Сельскому хозяйству трудно выйти на паритет цен, поскольку оно во многом зависит от ситуации с топливными ресурсами, ценами в промышленности и т. д. А вообще, крестьянство во все времена было донором экономики, — рассуждает Сергей Линг. — Еще в царские времена это была самая забитая часть населения. А разве просто было сельчанам в советские времена? Паспорта нет, трудодни… Вот тебе подсобное хозяйство, и выживай, как хочешь. И все время деньги, которые должны были бы идти на его развитие, шли на индустриализацию, защиту Отечества... В послевоенное время опять-таки тяжесть в первую очередь легла на крестьянина. Существовала плановая экономика, нефтедоллары, Минфин, Госплан — все это так перетасовывалось, что не видно было объективного действия закона стоимости. Сельскому хозяйству просто давали выживать через систему закупочных цен. Диспаритет был и тогда, есть он и сейчас. Его порог — уровень развития экономики и покупательская способность.
Что такое патриотизм?
Интересная подробность из биографии бывшего руководителя Правительства. Сергей Степанович — единственный премьер, который в свое время по собственному желанию не раз подавал в отставку. Почему?
— Руководителю нужно выбрать оптимальный момент, когда перейти к другим обязанностям. Я считаю, сделал в свое время правильный шаг. Сначала нужно было сохранить в стране стабильность, социально-экономическую базу… Мы справились. А потом пришло время реформ, рыночной экономики, частного бизнеса. И я посчитал, что новые люди справятся с этим лучше.
Считаю, жизнь такая гонка, что приходится когда-то уставать и тормозить, уступать дорогу, пожить для себя и семьи. Надо накапливать фонд добрых дел, и тогда их тепло будет долго согревать душу. Надо быть в курсе событий, тогда и совет спросят, и уважение будет. Нельзя быть барином на должности, тогда переход на заслуженный отдых — безболезненный. Надо быть нужным в семье, в доме, детям.
— Кстати, что вы думаете о проблеме отцов и детей? Она актуальна сегодня?
— Говоря о семейных делах, естественно, задумываешься над этой вечной проблемой. В силу ряда причин ситуация обострилась. Я не говорю о наркомании, о сексуальной свободе, мне кажется, наметился какой-то раскол, трещина между поколениями. Часть молодежи высказывается, что предки не так воевали, не то строили, не те идеи проповедовали. И при этом почему-то забывают, что они живы, свободны, обеспечены благодаря этим предкам.
Обидно, что мы иногда вольно или невольно подыгрываем таким настроениям. Вспомним рекламу на ТВ. То мать-отец недотепы, то дед в тельняшке делает тапочки из пластиковых бутылок и забыл, где спрятал стакан с зубами. А внуку хоть бы что, и он не парится даже в бане. Разве так нужно воспитывать уважение к отцам и дедам? У нас в стране превалирует военно-патриотическое направление. Безусловно, надо воспитывать защитников Отечества, готовых с оружием в руках защищать свободу и независимость. Это святое дело.
Но сегодня мир таков, что прямой агрессии может и не быть. Военных действий не было, а Советского Союза нет. Начиналось все с секс-анекдотов о Чапаеве, Брежневе армянском радио, чукчах, грузинах, с искусственного понижения цен на нефть, дестабилизации финансового и продовольственного рынка. В итоге — стрельбы не было, а Советский Союз, победивший фашизм, побежден. И сегодня уже кое-кем предпринимаются попытки фальсифицировать историю с целью пересмотра итогов Второй мировой…
В моем понимании патриотизм — это гордость за Родину и готовность постоять за нее. На любом рабочем месте, если ты достиг отличных результатов, сделал новое открытие, разработал новую программу, создал новое современное изделие с брендом «Беларусь», победил в спорте — работаешь на авторитет Беларуси, на укрепление ее экономики, на улучшение условий жизни. Ты — патриот.
«Приходится быть в тонусе и в курсе»
Когда интересуешься у Сергея Степановича, чем конкретно занят на заслуженном отдыхе, он в ответ улыбается: «Отдыхаю!»
— Иногда участвую в работе экспертного Совета Правительства, коллегии Министерства экономики, Белорусской научно-промышленной ассоциации, в совете старейшин Миноблисполкома. Конечно, приходится быть в тонусе и в курсе. Сам себя перестанешь уважать, если встретишься с друзьями, бывшими коллегами, а поддержать разговор не сможешь!
С женой Майей Алексеевной мы уже вместе 57 лет, и если бы не она, вряд ли жизнь сложилась так удачно и счастливо. Она всю жизнь работала. Стаж более 40 лет. Было нас двое, а теперь за столом праздничным 18 человек: трое детей, шестеро внуков и правнуков. Люблю рыбалку, охоту, дачу, люблю читать, за компьютером поработать. Машину вожу с удовольствием. Например, за три года на спидометре почти 70 тысяч километров. А когда есть много увлечений — и на пенсии нет свободного времени. Я постоянно занят, вот и получается — работа на заслуженном отдыхе.
А вообще, я счастливый человек. Всегда с удовольствием уходил на работу и с радостью возвращался домой.
Ирина ГЕРМАНОВИЧ, «БН»
Фото БЕЛТА
