Журналистам «СБ» удалось встретиться с уникальной пациенткой кардиохирургов
Мы понимаем: для нас сделали редчайшее исключение. Всего–то 12 суток прошло! За исключением врачей к этому боксу подходили разве что муж с детьми, приезжавшие проведать маму в прошлую пятницу. Бахилы, халаты, обязательно одноразовые шапочки и маски... «Даже мы к нашей Наташе только так заходим. Слишком для нее опасна любая инфекция», — объясняет директор РНПЦ «Кардиология» Александр Мрочек. Теперь уже можно назвать имя первой пациентки с пересаженным сердцем, что раньше держалось в секрете, — Наталья Радкевич. Она на репортеров немного в обиде: на фотографиях в прессе себя с трудом узнает. А мыслями вся — дома, с детьми. За них болит душа, не сердце.
— Хорошо, старший Гриша растет помощником: в свои 13 и супчик может сварить, и второе приготовить, и даже драники. А то бы мужу тяжелее приходилось, он теперь в отпуске по уходу за младшим Никитой. Тот еще только ходунки осваивает, — голос Натальи чуть дрожит.
Но она берет себя в руки. Ей это приходилось делать не раз. Проблемы с сердцем начались в 2005 году, становилось все хуже и хуже. Рожать второго ребенка врачи отговаривали, но Наталья очень хотела, очень старалась. После родов стало совсем уже худо: «Не знала, что сердечко мое будет так болеть!» Замучила одышка. Сложно было даже ходить. В ноябре 2008 года Наталья Радкевич попадает в «лист ожидания» на пересадку сердца. Это тоже решение не из легких: согласиться на заведомый риск. В практике РНПЦ «Кардиология», рассказывает заведующий реанимационным отделением центра Андрей Валентюкевич, уже были случаи, когда пациенты отказывались признать — нет другого выхода!
— Конечно, я тоже очень переживала, потому что знала, на что шла, — признается Наталья. — Сначала сопротивлялась, но с нами со всеми ведь работал психотерапевт. И я решила: надо выдержать все, собраться, чтобы и самой встать на ноги, и детей потом поднять!
Как ни странно, в день самой операции нервов было меньше. Уже когда муж вез ее на машине из Клецка, Наталья Радкевич почему–то предчувствовала: сердце должно подойти именно ей. Решения консилиума пять срочно вызванных пациентов ждали около шести часов. В полпервого ночи Наталья позвонила домой: «Я подхожу!» По иронии судьбы рядом с ней в палате находилась и вторая самая вероятная претендентка — совсем молодая брестчанка. Сложный психологический момент. Но драмы не случилось. Услышав, что выбрали не ее, девушка тут же спокойно открыла ноутбук и погрузилась в какое–то занятие. «Это значит, что мы все делали правильно, и психологически реципиенты были хорошо подготовлены ко всему, — считает Андрей Валентюкевич. — А вообще, на 30 — 40 процентов успех любой операции, не только такой сложнейшей, как трансплантация, зависит от самого пациента, его настроя. Наташа и нам, и сама себе очень помогает».
О доноре Наталья не знает практически ничего. Только что это был молодой мужчина, погибший в аварии. Все остальное навсегда останется тайной. Слишком больно и той семье, и другой... Однако еще во время операции Юрий Островский обратил внимание: даже сосуды по диаметру подходят, как будто это сердце всегда здесь билось. Это потом, наутро, Наталья узнает, что все прошло как по маслу. Считается, что сердце нужно успеть пересадить за 4 часа, а в ночь на 12 февраля от момента наложения зажима на аорту донора до того, как сердце вновь включилось в кровоток, прошло всего 1 час 50 минут. В начале девятого Наталью отвезли в реанимацию. Одним из первых к ней заглянул профессор Островский: «Ну как, Наташа, ваши дела?» С тех пор она и начала подчеркивать в разговорах: «Мое золотое сердце». Ведь к своей уникальной, особенной пациентке каждый день наведываются все, кто ради нее не спал полтора суток и выложился по максимуму, — начиная от директора РНПЦ «Кардиология» и заканчивая санитарками. «Даже не могу никого особо выделить! Благодарна всем–всем–всем. И всем от всего сердца желаю добра, здоровья и успехов», — на этих словах интервью приходится закончить. У Натальи Радкевич звонит телефон. Он теперь редко умолкает. Семья беспокоится по многу раз на дню. Как там мама? Мама улыбается: хорошо. Исчезла одышка. Реакции отторжения нет. Андрей Валентюкевич говорит: «Картина здорового миокарда». Хотя удовлетворительным состояние еще не называют: есть пока кое–какие медицинские нюансы. В зарубежных кардиохирургических клиниках подумывали бы уже о переводе в отделение. Но наши медики решили неделю–другую подождать, чуть подстраховаться. В первый раз все–таки!
