Евросоюзу в последнее время крупно не везет с председателями. Сейчас этот пост занимает Испания, которую многие эксперты считают следующей потенциальной жертвой долгового кризиса. Некоторые даже полагают, что с нее начнется распад еврозоны. А с 1 июля председательство переходит к Бельгии — еще более проблемной стране, которая может вскоре вообще исчезнуть с карты Европы. По странной иронии именно ее столица — Брюссель — является и столицей Европейского союза...
Эксперты бьют тревогу: в Бельгии назревают серьезные финансовые проблемы. Из года в год она наращивает свой государственный долг, который сейчас почти равен годовому внутреннему продукту (96,7% ВВП). По этому показателю страна занимает «почетное» третье место в Евросоюзе (уступая лишь Греции и Италии). Причем бельгийский долг имеет тенденцию к дальнейшему росту и согласно прогнозам Еврокомиссии уже в следующем году перешагнет рубеж в 100% ВВП. Ситуацию усугубляет существенно выросший бюджетный дефицит: в 2009 году он составил 20 миллиардов евро, или 5,9% ВВП. Это в 5 раз больше, чем за год до того...
Сложившаяся ситуация вызывает особую тревогу у аналитиков. В Европе бушует долговой кризис: спекулянты атакуют финансовые системы государств, имеющих значительные долги и дефициты казны. Конечно, промышленно развитая Бельгия — это орешек покрепче Греции, однако на волне охватившей ЕС паники они могут попытаться расколоть и его.
Тем более что в политическом отношении Бельгия раскалывается и без всякого внешнего воздействия. По итогам состоявшихся неделю назад выборов наибольшее число мест в парламенте страны получила сепаратистская партия «Новый фламандский альянс» (НФА). Причем эта партия набрала 29% голосов, хотя еще 3 года назад с трудом преодолела 5–процентный барьер. Ее доктрина — постепенный, цивилизованный «развод» голландскоязычной Фландрии и франкоязычной Валлонии, из которых, собственно, и состоит Бельгия.
По–настоящему единой эта страна никогда не была с момента своего образования (решением европейских монархов) в 1831 году. Фламандцы и валлонцы всегда оставались разными нациями, в том числе и в экономическом плане. Причем за время совместного проживания они нисколько не сблизились, но поменялись экономическими ролями. Если в XIX веке богатая углем и выплавлявшая сталь Валлония представляла собой экономически более развитую часть страны, то на протяжении XX века ее значение уменьшалось, почти все шахты, а за ними и сталелитейные предприятия к концу века закрылись. А трудолюбивые фламандцы, напротив, тем временем активно развивали передовые отрасли промышленности.
И вот к настоящему моменту ситуация изменилась таким образом, что Фландрия стала небольшой, но сильной постиндустриальной державой, тогда как Валлония — довольно отсталым (по меркам Западной Европы) и депрессивным захолустьем. Уровень безработицы в Валлонии в два раза больше, ВВП — на четверть меньше, а зарплаты — на треть ниже, чем во Фландрии. И Фландрия, помогая отстающей Валлонии, ежегодно перечисляет ей порядка 11 миллиардов евро.
Именно это обстоятельство, похоже, больше всего не нравится фламандцам. По мнению лидера НФА Барта де Вевера, так больше продолжаться не может. «Мы не партия революционеров, но Бельгия постепенно выдыхается», — заявил он, подчеркнув, что его партия не требует немедленного признания независимости Фландрии, но настаивает на автономии в вопросах правосудия, здравоохранения, налоговой политики и рынка труда. То есть почти во всем том, что еще осталось в компетенции центрального бельгийского правительства (автономия уже предоставлена в вопросах территориального развития, защиты окружающей среды, сельского хозяйства, энергетики, культуры, спорта, науки и т.д.). Разве что на внешнюю политику и сферу обороны сепаратисты пока не посягают, но и это дело времени. Ведь фактически — если программа НФА будет реализована — Бельгия превратится в подобие конфедерации, которая, как известно, является довольно непрочным международным образованием.
Эксперты отмечают, что Бельгия является одной из наиболее проевропейских стран, она стояла у истоков интеграции. Недаром именно в ее столице разместились основные властные институты Евросоюза. Если же две части страны разойдутся окончательно, встанет вопрос об их членстве в ЕС. Учитывая заслуги их «прародины» в европейской интеграции, видимо, придется принять обе без каких–либо условий. Но каков будет тогда статус Брюсселя, столицы ЕС, и в какой стране вообще будет находиться этот город — не совсем понятно. Кстати, НАТО, штаб–квартира которого тоже располагается в Брюсселе, уже подумывает о перебазировании отсюда подальше, например в Бонн.
