Два события разделяет год. Осенью 2010–го Комитет госконтроля проверил дела в Белкоопсоюзе. Статья «Сельпо или жизнь» отразила итоги кампании. Оценка видна из названия: «сельпо» — это подзабытое слово из лексикона прошлого века. Прошу достойных работников сельской торговли не обижаться на термин. Но если он имеет хождение в XXI веке, тому есть причины. Увы, потребкооперация кое-что из прошлого сохранила: в психологии, в организации дела, в интерьерах и ассортименте. И вот коллегия госконтроля собралась по тому же поводу...
Фрагменты прошлогоднего доклада можно цитировать: разница только в цифрах. Тогда говорилось, что «серьезные нарушения нашлись в каждом из 96 объектов торговли и общепита...». Сейчас констатируется, что нарушения выявлены на каждом из 563 проверенных объектов, в том числе продажа просроченных товаров — в 77 процентах случаев.
«Серьезное нарушение» — это не грамматическая ошибка на ценнике. Это значит, что вас или обсчитают, или обхамят, или недовесят, или подсунут колбасу (сырок, творог, консервы...) с истекшим сроком годности, или же хранят продукты так, что срок годности истекает быстрее положенного.
Неужели все по–прежнему? Кое–что изменилось. Строго говоря, коллегия обсуждала не только Белкоопсоюз, но и состояние потребительского рынка в целом. Некоторые оценки полезно привести уже потому, что они звучали жестче, чем это обычно принято.
С одной стороны, во времена ажиотажного (хотя и немотивированного) спроса на некоторые продукты мы избежали дефицита самого необходимого. Избежали потому, что государство не утратило контроль за рынком и рычаги управления им. 85 процентов продуктов и 67 процентов товаров на нем — изделия собственного, белорусского производства. Экстренные товарные интервенции (сахара, круп, макаронов...) быстро снимали напряжение.
С другой стороны, выяснилось, что далеко не все руководители способны в экстремальном режиме искать, находить и быстро принимать нужные решения. Кто–то проявил и профнесостоятельность. В частности, «провалилась с прогнозами экономическая наука».
Там, где контроль во времена валютного дисбаланса был частично утерян, производители чинили ценовой и экспортный беспредел. К примеру, предприятие «Серволюкс–Агро», увеличив экспорт мяса птицы почти в десять раз, одновременно в полтора раза уменьшило поставки на внутренний рынок. «Бабушкина крынка» вывозила 83 процента сыра, ОАО «Молочные горки» — 77. Перечислять брэнды и цифры можно долго. Самое печальное, что производители, имея на экспорте приличную рентабельность, ничуть не щадили «своего» покупателя и безбожно поднимали цены.
Но вернемся к Белкоопсоюзу. Главное, принципиальное изменение: он впервые за десятилетия стал рентабельным. Председатель Сергей Сидько заверил: нет ни одной убыточной структуры. По году ожидается прибыль под 50 млрд. рублей. Не очень много. Для сравнения: чтобы поднять хотя бы на 100 тыс. рублей зарплаты всем работникам, нужно втрое больше. Но это и немало — в сравнении с 300–миллиардными потерями прошлого года.
В системе работает около 100 тысяч человек! Уже по этой причине государство не может махнуть на них рукой, как иные «эксперты» советуют. Важно, что эти люди научились зарабатывать. Значит, будем надеяться, смогут обходиться без костыля в виде госпомощи. В стране, заметим, около 4 тысяч деревень с числом жителей менее 10 человек. Еще 7,5 тысячи имеют менее 50 жителей. Этим людям в эти деревни, бывает, некому привезти хлеб и спички, кроме как потребкооперации. Впрочем, оптимистический отчет председателя Белкоопсоюза коллегия не вполне оценила. Претензий слишком много: неготовность закупать излишки у крестьян, дефицит хранилищ, неповоротливость... Две гродненские частные фирмы заготовили в 5 раз больше грибов, чем весь Белкоопсоюз!
В конце случился, как это бывает на серьезных совещаниях, курьез. «Какова ваша зарплата?» — спросил А.Якобсон одного из не самых успешных руководителей. Названная цифра впечатлила. Особенно в сравнении со средним заработком в Белкоопсоюзе — 1,1 млн. рублей. Повисла многозначительная тишина. В зале сидели такие же руководители, тоже не во всем успешные. Так и слышалось: неужели снизят зарплаты? Нет, об этом речи не шло. Говорилось о другом: им, руководителям, впредь придется о–очень стараться, чтобы эти деньги были действительно заработаны.
