Насколько коснулась чернобыльская тема каждого белоруса?
(Окончание.Начало в номерах за 26 и 27 апреля.)
«БН»: — Говорят, некоторые рвутся в зону отчуждения на экскурсии?
Геннадий АНЦИПОВ: — Почитайте интернет-сайты. Когда берут интервью у московских туроператоров, те не говорят, что кто-то особо рвется на эту территорию, чтобы на этом строить бизнес. Не рвутся туда люди. Как-то представители гомельской турфирмы выступали в СМИ. Они ясно сказали: за 5 лет было только 17 заявок на посещение заповедника.
«БН»: — В свое время некоторые деревни в зоне отселения были захоронены. Другие по-прежнему напоминают о катастрофе. Будут ли их сносить?
Геннадий АНЦИПОВ: — На территории Полесского государственного радиационно-экологического заповедника — а это 216,4 тысячи гектаров — деревни не захораниваются. Зачем подвергать кого-то дополнительному облучению? Люди оттуда выселены. Там очень высокие уровни загрязнения. В частности, там находится 97 процентов изотопов плутония, выпавшего на территорию Беларуси. У радиации нет цвета и запаха, поэтому к такой территории нужно относиться очень аккуратно. С другой стороны, бывшие населенные пункты стали неотъемлемым элементом экосистемы, что способствовало появлению некоторых видов животных, той же рыси. Да, дома и строения постепенно разрушаются, но это заповедник, где процессы должны происходить при минимальном вмешательстве человека.
На других территориях в зоне отселения работы по захоронению продолжаются, и в этой пятилетке они должны быть завершены. Ежегодно несколько сотен домов и строений в зоне отселения разбираются, захораниваются. Все работы проводятся при соблюдении определенных гидрогеологических требований. Основная масса отходов захоранивается на месте, если уровень загрязнения повыше — в могильниках.
«БН»: — Воздействуют ли могильники отрицательно на экологию?
Геннадий АНЦИПОВ: — Всего в Беларуси 92 могильника. 3 — в Брестской, 4 — в Могилевской областях, а остальные — в Гомельской. Практически все они были созданы сразу после катастрофы. Многие не создавались специально с какими-либо большими физическими барьерами. Но некоторые могильники делали по проектам. Это глиняный замок, обводная насыпь, чтобы хранилище изолировать, пленка в основании… Самый важный фактор здесь — влияние захоронений на грунтовые воды. Есть система наблюдательных скважин, из которых регулярно берутся пробы на определение цезия и стронция. Этим занимаются два спецпредприятия — «Радон» в Могилевской и «Полесье» в Гомельской областях. Наблюдения таковы: тенденции повышения содержания радиоактивных веществ в воде нет. Для справки: по расчетам ученых, максимум, куда может переместиться эта «миграция» радионуклидов от «тела» могильника — триста метров. По прошествии 25 лет уже сорок процентов радиоактивных цезия и стронция распалось.
Николай БОРИСЕВИЧ: — За 25 лет сформировалась масса стереотипов об аварии на ЧАЭС. О первом — состояние здоровья населения — уже много говорили сегодня. Да, действительно, рак щитовидной железы — следствие переоблучения в первые дни и недели после катастрофы. Проводить йодную профилактику сейчас просто нет смысла. Доза внешнего облучения снизилась по сравнению с тем, что было в первое время. Кстати, по параметрам внешнего облучения, если взять наиболее загрязненные районные центры — Брагин, Наровля, Ветка, — мощность дозы гамма-излучения не намного больше, чем в Минске. А ведь это самые загрязненные районы!
Предел дозы облучения от «чернобыльских» радионуклидов прописан в Законе «О социальной защите граждан, пострадавших от катастрофы на Чернобыльской АЭС, других радиационных аварий». Эта величина — один миллизиверт в год над уровнем естественного и техногенного радиационного фона. По консервативным расчетам, только в сто девяноста трех населенных пунктах этот показатель может быть превышен. Средняя величина для Гомельской области сегодня — 0,2 миллизиверта.
Сегодня, как говорила Лариса Ивановна, образ жизни оказывает большое влияние на состояние здоровья, питание. А ведь тяжелые металлы, пестициды, гербициды, химические загрязнители еще более опасные и сильные мутагены, чем радиация. Отсюда вытекает второй стереотип: грязные территории — грязные продукты.
В Хойниках есть частное предприятие «Полесские сыры». Там в рамках Союзной программы произведено переоснащение, внедрены новые технологии. Продукция соответствует самым жестким нормативам и практически вся уходит в Россию. Сырье, Геннадий Владимирович подтвердит, местное: из Брагинского, Хойникского, Речицкого районов.
«БН»: — Мы слышали про создание центров практической радиологической культуры. Каково их назначение?
Николай БОРИСЕВИЧ: — На загрязненных территориях действует около двадцати пяти таких центров. Как раз их работа направлена на повышение уровня радиологической грамотности местного населения. Многие из них расположены в школах, поскольку дети и молодежь наиболее восприимчивы к усвоению новых знаний. Центры оснащены компьютерами с установленным информационным ресурсом, подобрано современное дозиметрическое и радиометрическое оборудование. В рамках чернобыльской программы Союзного государства на 2006—2010 годы в Гомельской и Могилевской областях создана сеть из девятнадцати информационно-методических кабинетов. У таких проектов положительный эффект.
«БН»: — И какой же?
Николай БОРИСЕВИЧ: — Например, однажды дети принесли на проверку грибы и нашли в них серьезное превышение уровня радиоактивности. Это около тысячи беккерелей на килограмм из 370-ти допустимых! Школьники действовали согласно инструкциям: три раза выварили грибы, пока не снизили степень загрязнения.
«БН»: — Оказывается ли психологическая помощь в контексте чернобыльского синдрома?
Владимир КУДИН: — Работать есть с кем. Мы сделали акцент на работу с детьми. Они более отзывчивы, чувствительны. Во всех организациях, которые занимаются оздоровлением детей, работают психологи. Кстати, у нас все дети, которые живут на загрязненной территории, имеют право на бесплатное лечение и санаторно-курортное оздоровление.
«БН»: — Как обстоят дела с чернобыльскими льготами?
Владимир КУДИН: — Система льгот и компенсаций, которая предоставляется и ликвидаторам, и другим категориям потерпевших, неразрывно связана с системой льгот в республике. Начиная с 2004 года у нас шла ее реорганизация. Позже был принят Закон «О государственных социальных льготах и гарантиях для отдельных категорий граждан». Ранее 6,5 миллиона человек в стране имели какие-либо льготы. Сегодня актуален принцип нуждаемости и социальной адресности льгот. На первом месте — дети, инвалиды, многодетные семьи, люди преклонного возраста.
В 2002 году мы прекратили выплачивать так называемые «гробовые». Это деньги за проживание и работу в загрязненных районах. Деньги мы направили на оснащение медицинским оборудованием учреждений здравоохранения, на улучшение коммунального обслуживания населения на тех же землях. Разве это плохо? Обращаю ваше внимание, если сравнить деньги, сэкономленные от уменьшения льгот и компенсаций, с объемами денег, которые направлены на оказание социальной поддержки разным категориям людей, то государство стало выделять больше, чем сэкономило.
Геннадий АНЦИПОВ: — У нас есть Государственная программа преодоления последствий на Чернобыльской АЭС. Она уже пятая. Выделяются деньги на восстановление потенциала пострадавших регионов, чтобы создать и условия жизни, и условия работы. И это ведь тоже для людей. Нельзя же это не учитывать.
Владимир КУДИН: — Мы в свое время сравнивали политику в части минимизации последствий аварии на Чернобыльской АЭС — в Украине, России и Беларуси. Если посмотреть на объем средств, которые государство направляет на решение этой проблемы в целом на человека, то Беларусь выделяет больше всех!
Николай БОРИСЕВИЧ: — В России в том же сельском хозяйстве в области защитных контрмер делается значительно меньше. Поэтому и продукция там грязная. А люди живут безо всяких защитных мер в зонах и до сорока кюри на квадратный километр.
«БН»: — Вы упомянули, что у нас действует пятая Госпрограмма по преодолению последствий аварии на ЧАЭС. Что нового в ней?
Владимир КУДИН: — Специальные проекты. Сегодня мы говорим об экономическом возрождении регионов. Каждый из них на своем уровне определяет, что надо сделать в первую очередь, какое организовать предприятие, что построить. Район решает, обосновывает свой бизнес-план, и за счет бюджета проект реализуется. Также мы решили, и Советом Министров наше предложение поддержано, чтобы инвалидам-чернобыльцам, которые стоят в очереди на улучшение жилищных условий, построить жилье социального пользования. В следующем году мы закончим эту работу. Такие люди сегодня стоят на очереди максимум два года, а кое-где и один. Строится все за счет бюджета и в городах, и в деревнях.
«БН»: — А что сейчас происходит на самой станции, в Чернобыле?
Геннадий АНЦИПОВ: — В последнее время проведены работы по укреплению нынешнего саркофага, продлен его нормативный срок службы на 15 лет. Это то время, которое нужно на возведение нового саркофага, причем с огромным запасом. Уже развернулись работы с тем, чтобы его создать и надвинуть над существующим новый саркофаг до 2015 года. После этого начнутся работы по разборке содержимого четвертого реактора...
Вера ГНИЛОЗУБ, Татьяна УСКОВА, «БН»
