Класса до пятого «Самоцветы» были моим любимейшим вокально–инструментальным ансамблем, потом с пьедестала его свергли «Веселые ребята» с «Песнярами», а затем я «ушел» в рок. Мне нравились люди, певшие проникновенно про то, как где–то багульник на сопках цветет и что вся жизнь впереди. А костюмы! Блестки на лацканах пиджаков, клеши строго определенной длины, допустимой советской моралью. Широкие отвороты рубашек. И еще все так синхронно: оп влево, оп вправо, приставили ногу, отставили ногу! Красота! Я нисколько не иронизирую! Были во всем этом эстрадном стандарте какие–то необъяснимая притягательность и шик. Очень мне хотелось походить на своих кумиров — не талантом, так внешне.
Последний раз всплеск интереса к группе возник у меня в середине 80–х, когда увидел по телевизору клип на песню «Али–Баба» (ее пел обладающий фантастическим голосом Андрей Сапунов — рок–музыкант, ненадолго задержавшийся в поп–жанре). А чуть ранее по «ящику» показали обаятельного молодого человека, исполнявшего грустную композицию «Бумажный кораблик». Это и был Александр Нефедов — один из тогдашних солистов «Самоцветов», выступающий в ансамбле и поныне. Во время недавнего визита коллектива в Беларусь я и поговорил с артистом.
Старая, старая песня
— Увидев в какой–то из телепрограмм, что в составе «Самоцветов» вместо Александра Нефедова вышел Юрий Федорович Маликов, подумал, естественно, о вашем уходе из группы.
— Мне сделали операцию, и я до сих пор после нее восстанавливаюсь. Поэтому и пропал. По задумке организаторов одного из концертов мы должны были спрыгнуть на сцену с небольшой высоты. Мне этого прыжка хватило, чтобы порвать на ноге все, что можно.
— Публика ждет от вас проверенных хитов. А программу, состоящую из новинок, нет желания сделать?
— Не имеет смысла. Как только мы вновь собрались, буквально через год выпустили пластинку «Мы стали другими» с новыми песнями, которые написал Владимир Пресняков–старший. Хороший альбом, на мой взгляд. Но на концертах он не пошел: заказчики просили «Мой адрес — Советский Союз». И я все понимаю: нас приглашают не из–за того, что мы поем выдающимся образом, а потому, что публика хочет услышать музыку своей молодости, окунуться в ностальгию, вспомнить первые любовь и поцелуй, выпускной.
— Обидно: вы стараетесь, записываете свеженькое, а зал требует «Увезу тебя я в тундру»?
— Не очень. Мы все равно чувствуем идущий из зала позитив. А суметь увлечь публику тем, что она еще не слышала, достаточно трудно. Тем более отказываясь от того, что есть, чего ждут зрители. Да, нам хочется новое исполнять, но раз уж так сложилось, то к чему ворчать? Но все же две–три песни на концертах показываем.
— Вы реагируете на едкие слова критиков, обвиняющих вас в том, что паразитируете на прошлом?
— Если бы мы не умели петь, если бы у нас не было репертуара, тогда эти претензии можно было бы частично принять. Но мы можем все! Это ж нормальная ситуация, когда Маккартни на концертах поет в основном битловские песни, ранние сольные и классику рок–н–ролла. 99 процентов зрителей их от него и ждут — того, что они слышали, учась в школе. Посмотреть и послушать вживую, ощутить кайф, получить удовольствие при виде легенды. Одно дело — он пел для тебя с пластинки, а тут поет, стоя перед тобой.
Попал в переплет
— Юрий Маликов написал о группе книгу «Мой адрес — не дом и не улица...». Читали?
— Какой классный вопрос! Читал. И принимал посильное участие в ее создании: в ней я искренне благодарю коллектив, которому отдал 30 лет жизни.
— Все основные этапы биографии ансамбля в ней затронуты? Вся правда — приятная и неприятная — опубликована или кое–что так и останется между вами — его участниками?
— Что–то он недоговорил или вообще не сказал. Потому что одни и те же ситуации разными людьми оцениваются зачастую по–разному. И каждый по–своему прав — на вкус и цвет, как говорится... Поэтому всегда есть какие–то тонкие материи, которые трудно разложить по полочкам.
Каждому свое
— Великолепный музыкант Андрей Сапунов, ныне играющий и поющий в группе «Воскресение», говорил мне, что пришел когда–то в «Самоцветы» за тем, чтобы заработать себе на квартиру. И песни ансамбля, исполняемые в том числе и им, его особо никогда не волновали. Рутинная, ремесленническая, скучная работа. Много в вашей команде было людей, которые шли в нее только за деньгами, а не трудиться и творить одновременно?
— Не сказал бы, что очень много. Возможно, Сергей Беликов по схожей причине выступал в «Самоцветах»: он пел свой блок в концертах. Или тот же Александр Слизунов — это была не совсем их музыка. Но нам в кайф игралось с этими профессионалами высочайшего уровня.
— Сейчас в группе есть разделение труда: тот отвечает за то, другой за другое?
— По амплуа есть такое. У меня лирика лучше получается, у Олега Слепцова — темповые вещи. Кому что ближе.
— А схлестываетесь в спорах?
— Случается, но без драк. Мы все — люди со своими слабостями и мнениями и не дети давно. Но Юрий Федорович всегда подбирал в состав артистов исходя не только из мастеровитости музыканта, но и на человеческие качества внимание обращал.
— Назовете три самые замечательные песни «Самоцветов» по версии Александра Нефедова?
— «Школьный бал», «Чернобровая дивчина», «Мой адрес — Советский Союз».
