Сама себе продюсер

Наши Зоя Литвинова или Зоя Луцевич, или Галина Горовая и еще множество других талантливых художниц не менее успешны и знамениты, чем их коллеги–мужчины...
Все, «женское искусство» больше не тема для обсуждения! Право, давно пора отказаться от лицемерного разделения на «художников» и «художниц», когда творчество первых, даже если оно «женского рода», по определению считается достойнее фантазий вторых. Наши Зоя Литвинова или Зоя Луцевич, или Галина Горовая и еще множество других талантливых художниц не менее успешны и знамениты, чем их коллеги–мужчины. И среди выпускников художественного факультета Белгосакадемии искусств который год уже девчонки заметно преобладают. Причем довольно быстро делают завидную творческую карьеру. У молодой художницы Виктории Коваленчиковой, например, сейчас проходят сразу две персональные выставки — в Берлине и Роттердаме. И это далеко не первые ее выставки за рубежом — при том, что дома, в Беларуси, она успела продемонстрировать свою эмоциональную живопись и в Национальном художественном музее, и в Музее современного искусства...

— Сотрудники нашего посольства решили, что гораздо интереснее организовать мою выставку не в галерее, а в деловом клубе в центре Берлина, — рассказывает Виктория. — Действительно, пустота галерей многих отпугивает, я не раз общалась с людьми, которые мне об этом говорили. А в клубе бывают тысячи людей, и лето там далеко не мертвый сезон... Выставка называется «Параллели» — экспозицию построили на контрасте Запада и Востока. Я много путешествую, люблю городские пейзажи и с удовольствием делюсь своими впечатлениями от Испании, Германии, Бельгии, Голландии, Франции, Ливана... У каждой страны ведь своя, особенная цветовая гамма.

— А у Беларуси?

— Беларусь, где я родилась, — очень яркая страна.

— И чья цветовая гамма интригует вас сейчас больше всего? В каких еще странах вам хотелось бы побывать?

— Конкретных мечтаний на эту тему у меня никогда не было, наоборот, иногда даже жалко времени, которое тратится на путешествие — не на работу. А если ты останавливаешься в городе на пару часов, то и набросок часто не успеваешь сделать. К счастью, есть фотоаппарат, для художника — очень ценное достижение цивилизации.

— А еще компьютер...

— С компьютером я пока на «вы», хотя у меня есть даже свой сайт, но без посторонней помощи в виртуальной реальности чувствую себя неуверенно. А лишнего времени, которое могла бы потратить на освоение компьютера, у меня нет.

— Вы чувствуете себя успешной?

— Я чувствую себя очень комфортно. Но, несмотря на то, что я вполне самодостаточный человек, не могу сказать, что кроме работы, мне ничего больше не нужно. Мне важно признание — любой художник лукавит, если утверждает обратное. И все–таки любимая часть моей профессии — когда уходишь в свой мир и уже не отвлекаешься ни на какие внешние факторы, я всегда мечтаю об этих моментах: скорее бы к мольберту! Хотя понимаю, что, увлекшись, можно и «одичать»...

— Помню, несколько лет назад во Дворце искусств проходила выставка ваших ровесников, продемонстрировавшая, полагаю, наперекор замыслу организаторов, насколько непросто нашим молодым художникам заявить о себе, когда многие явно стеснены в выборе нормальных красок и холстов. Когда о собственной мастерской можно только мечтать...

— У меня есть небольшая мастерская от союза художников... Я всегда хорошо училась и диплом защитила на высший балл, получив похвалу от экзаменационной комиссии, которую возглавлял председатель нашего союза Владимир Басалыга. Это ведь очень важно, чтобы молодого художника заметили, поддержали как можно раньше... Я счастлива, что у меня есть место, где могу спокойно работать. То есть работаю я как раз не спокойно, а очень эмоционально, забрызгиваю краской весь пол, и совершенно не представляю, как другие умудряются творить что–то дома на коврах...

— Ну да, те же мэтры часто говорят о своих юных коллегах с сочувствием: мол, никаких социальных гарантий у вас теперь нет...

— Искусство сейчас нигде не процветает. В той же Голландии давно прошли времена, когда государство поддерживало художников специальными субсидиями. Нет и у нас прежних госзаказов... Художник теперь везде выживает сам, без каких–либо гарантий. Каждый теперь сам себе продюсер...

— Поэтому наши живописцы заключают невыгодные контракты с зарубежными галереями?

— Арт–бизнес — это тоже бизнес, галерейщику тоже нужно выживать и зарабатывать. О гуманности в бизнесе вообще сложно говорить. А контракт с галереей — это здорово и престижно, и я не сказала бы, что наши художники продают себя за бесценок. Нужно отдать должное нашему искусству: его уровень по–прежнему очень высокий. В отличие от западных стран, где искусство — уже из разряда хобби. Нестабильность для европейца ведь смерти подобна, прагматик едва ли станет заниматься живописью, когда никакой уверенности в завтрашнем дне...

— Кто–нибудь из ваших однокурсников изменил призванию, поменял профессию?

— Никто. Многие преподают в Гомельском художественном училище — у нас на курсе было много гомельчан, и практически все они с удовольствием вернулись домой, на деле доказав удивительную любовь к своему городу, которую демонстрировали все годы нашего обучения... Когда мне было тяжело, я вспоминала судьбы наших мэтров, других мастеров. У всех ведь бывали непростые времена. И я всегда знала, что, достигнув определенного уровня мастерства, могу рассчитывать, что меня услышат и пойдут мне навстречу. Достойное творчество не стыдно предложить. Конечно, в идеале художник не должен тратить свое время на такие вещи. Но у нас есть искусство, а арт–бизнеса и сопутствующих ему арт–дилеров — нет. Это сложный труд: ходить и предлагать свои картины на выставку. Но за тебя никто его не сделает. Если не стучаться, двери не откроются. В противном случае твои талантливые работы могут найти уже после твоей смерти. Впрочем, этих холстов может и не быть, потому что у тебя попросту может не оказаться денег на краски.

— Не могу не вспомнить, как год назад наши именитые художницы, презентуя свою выставку «Матриархат» в Национальном художественном музее, настойчиво подчеркивали, что «мы занимаемся искусством, но это не женское искусство»...

— Да, раньше искусство имело ярко выраженное мужское лицо. Каких–то лет 30 — 40 назад девушек на художественном факультете почти не было. Художницам старшего поколения приходилось доказывать свою состоятельность под снисходительными взглядами коллег–мужчин. Даже я с этим столкнулась: нужно было постоянно убеждать преподавателей, что у тебя достанет сил и желания заниматься этой профессией, что ты не собираешься выходить замуж и рожать детей, забыв про живопись, чего наши педагоги жутко опасались. Кстати, я убеждена, что ребенок, семья творчеству не помеха. Да, материнство замедляет твое становление, когда нужно нарабатывать мастерство и контакты, но при желании все можно наверстать. Женщины у нас достаточно настойчивые. И теперь, если работа достойная, о полах уже никто не говорит. Хотя наши художники критики очень серьезные.

Обидно, что такое понятие, как женское искусство, стало нарицательным, причем в худшем понимании слова... А может быть, мужчины просто ревнуют, чувствуют конкуренцию, ведь «женская» живопись бывает заметно эмоциональнее?

— Иными словами, когда наше искусство приобретет «ярко выраженное женское лицо» — что произойдет с очень большой вероятностью, если судить по количеству выпускниц художественного факультета академии искусств, — ничего страшного с ним не произойдет?

— Надеюсь, хуже оно не станет — женщины у нас сейчас такие эмансипированные, сильные, мужественные! У нас хватит силы воли и таланта, чтобы удержать уровень нашего искусства и его высокую репутацию и в Беларуси, и за ее пределами.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter