Дарья Жук: Хотела бы в Минске снять копродукционный проект — взять панораму времени шире, чем 90-е.Накануне оскаровской гонки мы поговорили с режиссером Дарьей Жук о ее творческих амбициях. А еще о том, как воспринимают кино «Хрусталь» зрители в разных странах, и дружбе с Натали Портман. Помечтали, какой должна стать следующая картина.
— Дарья, многие знают, что ты родилась и выросла в Минске, училась в Америке в Гарварде. Кино «Хрусталь» снимала по большей части в Беларуси. А из какой ты семьи?
— Я из семьи журналистов. Правда, со временем мой отец стал издателем и бизнесменом. Мне всегда казалось, что мне повезло вырасти поближе к центру, выбрать неплохую школу.
— То есть ты «центровая», настоящей жизни не нюхала.
— Центровая, да. С другой стороны, отец у меня вырос в детдоме. Очень долго я не хотела верить в гены, но сейчас вынуждена признать: да, что–то такое передается. От отца, в поведении которого я видела порой упорство и некоторую эмоциональную угловатость, наверняка и переняла свою цепкость. Когда приехала в Америку, училась там в Гарварде с самыми «центровыми», которых только можно себе представить. Эти люди выросли на Парк–авеню, «голубая кровь». Помню, с одним таким другом — у него были очень богатые родители — мы поселились в одной квартире после учебы. У меня была первая работа, я очень сложно выживала в то время, возвращалась домой ближе к полуночи — а он спокойно играл целый день в компьютерные игры. И я поняла, почему в Америке эмигранты во всем преуспевают: ими постоянно движет страх, что в один прекрасный момент они окажутся на улице, голодные и холодные. Этот ужас постоянно подстегивает двигаться дальше, взбивать, как той лягушке из басни, молоко в масло. Кстати, вернувшись в Минск, я обнаружила и здесь осколки той самой «золотой молодежи», с которой в молодости пересекалась...
— А ты завидуешь тем, кто может спокойно плыть по волнам, ни о чем не беспокоясь?
— Нет, не завидую. Скорее не понимаю. Мне нравится взбивать мое масло, хотя, возможно, моя позиция тоже не самая успешная. Может быть, то, что тебе дается, оно и так придет со временем. И на это можно потратить меньше усилий и здоровья.
— После учебы ты работала на Уолл–стрит в финансовой системе, потом развернулась на 180 градусов — и ушла в кино, поступила снова в Гарвард на высшие режиссерские курсы. А что тебя поманило в этой профессии?
— Это был риск чистой воды. Но чем больше опасностей — тем больше наслаждения. Я думаю, что банкиры тоже любят весь этот адреналин, они, наверное, тоже рискуют и многое ставят на кон. Чем выше позиция — тем больше ответственности и приключений. В кино то же самое. Но я никогда не жалела о том, что выбрала профессию кинорежиссера. У меня это гораздо лучше получается. Рядом со мной на Уолл–стрит работали такие светлые головы, которые сейчас стали ведущими экономистами в Америке. А я очень быстро поняла, что потеряюсь на их фоне, никогда не сделаю себя на этом поприще.
— В кино результат действительно впечатляющий. Совсем скоро «Хрусталь» выйдет в прокат в России. Мне почему–то кажется, что для тебя лично белорусский зритель и прокат на малой родине стал самым серьезным испытанием.
— Да, я прошла весь прокатный путь со своей картиной по белорусским городам. Вскоре приехала во Владивосток на фестиваль «Меридианы Тихого». После показа вошла в зал к зрителям с уже выпущенными колючками, готовая к тому, что опять кто–то встанет и скажет, например, что я родину не люблю. А все вышло ровно наоборот, нас приняли с такой феерической любовью во Владивостоке, и я, конечно же, почувствовала разницу в зрительском восприятии. Смеялась над папой, когда накануне проката он меня предостерегал: готовься, узнаешь о себе много нового. Как выяснилось, был прав.
— Надеюсь, у тебя уже есть иммунитет: любую похвалу, как и негативные отзывы, умеешь воспринимать философски. По–моему, комментарии в соцсетях мало на что влияют, а вот приглашение в Лондон на фестиваль — это уже результат.
— Да. Туда очень непросто попасть. Я им, кстати, еще год назад высылала фильм «Хрусталь», но они прошли мимо моей заявки, не заметили. А после релиза в Карловых Варах сразу пригласили. Приятно было в Лондоне снова встретиться и наладить связь с Натали Портман, мы с ней учились вместе в Гарварде, дружили, и она тогда у меня часто спрашивала: «Ну что, над каким ты сейчас работаешь проектом?» А я стыдливо закрывала рукой лицо, не верила, даже не могла представить себе, что смогу снять фильм, мне это казалось невозможным. А потом помню этот момент, когда после съемок «Хрусталя» поехала в Лос–Анджелес, и один из моих продюсеров, Деби, посмотрев материал, предложила представить будущий фильм на «Оскар».
— Как в сказке — для нас нет ничего невозможного...
— Мой дистрибьютор однажды сказал, что «Оскар» — это еще хуже, чем «Макдоналдс», это такой огромный бренд, который начинает разъедать тебе мозг, и ты за ним ничего не видишь. Так что лучше не думать об этой премии, сейчас я увлеченно читаю сценарии — предложений снимать кино поступает много. Хотела бы в Минске снять копродукционный проект — взять панораму времени шире, чем 90–е. Есть еще одна история, которая меня не отпускает, — девушки из Восточной Европы, которые пытают счастья за границей. Их побаиваются, считают или эскортом, или еще чего похуже. И надо очень большие усилия прилагать, чтобы объяснить — мы тоже «центровые» и в Гарварде обучались (смеется). С мужем как раз сейчас обсуждаем эту тему, набрасываем будущий сценарий.
— Так он тоже сценарист?
— Да, по большей части писатель и журналист. Так что я недалеко ушла от семейной традиции — хоть и за океаном, но все равно вышла замуж за человека творческой профессии. Сейчас я много езжу с фильмом «Хрусталь», веду богемный образ жизни, а супруг вынужден заниматься домом, у него три работы. Но я надеюсь, в один прекрасный день он тоже выстрелит со сценарием и в его жизни появятся красные дорожки.
