Сага об офсайдах

Сэйв, корнер, лайнсмен, плей–офф, мундиаль и немножко креатива — словом, говорим по–русски...
Сэйв, корнер, лайнсмен, плей–офф, мундиаль и немножко креатива — словом, говорим по–русски...

Мировой футбол все больше и больше напоминает непредсказуемое гигантское явление — цунами, волны которого, кажется, уже всецело захлестнули сушу.

Нынешний чемпионат мира как раз и свидетельствует: футбол — это уже не просто спортивная игра, а нечто большее; стиль жизни миллионов, пространство абсолютно глобальное, охватившее почти все сферы жизни — в том числе и языковую...

Об этом вкратце и поговорим, ибо меня как литератора не менее самой игры волнует и то, как об этой игре рассказывают, каким языком — грамотным или корявым, так как язык футбольных телерепортажей имеет огромное влияние, особенно на молодежь, и, к сожалению, не всегда это влияние содержательное — скорее, наоборот.

Наши комментаторы знают и любят футбол, неплохо владеют своим ремеслом, но, полагаю, не всегда представляют, что их работа (то есть прежде всего их речь!) должна быть поэтичной, красивой, что стиль их сообщений должен быть литературным, а не тусовочным.

Об этом я уже писал на страницах «СБ» (N 162, 22 июня 2002 г.), и статью мою в редакции назвали «Мундиалем по голове».

Название, как говорится, с перцем.

Но вот прошло четыре года, подоспел новый чемпионат мира, и я опять возвращаюсь к этой теме, ибо творчество наших «говорящих» журналистов, прямо скажу, оставляет желать лучшего...

Можно не замечать неправильные обороты речи («...не супергрубо сыграл...», «...французы подбирались к реальным угрозам...», «...необходимо включить случай...» и т.д.), но невозможно не заметить то ли сознательного, то ли непроизвольного языкового пижонства наших уважаемых коллег.

Например, из своей речевой практики они напрочь исключили словосочетание «боковой судья» или «судья на линии», заменив его чужеродным и неприятным по звучанию «лайнсменом».

И почти не употребляют привычное выражение «1/8 финала» — вместо него пошел сплошной «плей–офф».

И уже не говорят: «вратарь взял мяч» или «вратарь отлично сыграл» — то и дело слышим: «...блестящий сэйв Рикардо...», «...замечательный сэйв Шовковского...», «...неплохой сэйв в исполнении Диды...» и т.д.

А вместо с детства знакомых «угловых ударов» нам предлагают неудобоваримые «корнеры».

И уже трудно им выговорить домашнее слово «судья», а вот «рефери» или «арбитр» — это всегда пожалуйста!

И «полузащитники» уже сплошь — «хавы», а «защитники» — конечно же, «бэки».

Какой красивый русский язык!

Порой доходит до смешного, когда нам объясняют, что тогалесские мальчишки, у которых дома нет телевизора, могут собраться, чтобы посмотреть футбол, у своего фэлэу, у которого есть телевизор.

Да–да, не у товарища, а у фэлэу — так, наверное, по–русски лучше звучит, как и слово «секьюрити» — оно же в тысячу раз приятнее какой–то там «охраны».

С прошлого мирового чемпионата пришла к нам и эта словесная радость — «мундиаль».

Комментаторы тут же ухватились за нее, и вот уже и «мундиаль» не оторвешь от родного болота — только за первые 25 минут матча Эквадор — Коста–Рика это неблагозвучное слово было произнесено более 10 раз.

Получилось, как в вышеупомянутой моей заметке — мундиалем по голове...

Представляю, как, сидя у телевизионных приемников, радуется наш белорусский народ всем этим сэйвам, корнерам, лайнсменам, плей–оффам, хавам, бэкам и, конечно же, мундиалям!..

А порой нам подробно описывают травмы спортсменов, говорят, что произошел «...надрыв задней мышцы левого бедра...» или случилось «...растяжение икроножной мышцы правой голени...», или же не в порядке у футболиста (и такое прозвучало!) «урологическая область» и т.д.

К чему все это?

Не проще ли сказать: спортсмен травмирован!

И экономнее получится, и этичнее...

Не украшают речь комментаторов и откровенные жаргонизмы.

Скажем, вместо приемлемого выражения «...эту игру обслуживает судья Н.» или «...матч судит судья Р.» мы вдруг слышим: «Рулит в этом матче...», а вместо — «удар с тридцати метров» нас огорошивают «ударом с тридцатника», а потом могут сообщить, что у такой–то команды плохо действуют два «опорника», поэтому она оказалась в полной «безнадеге», и вообще в их игре «тормоз идет...».

Таких примеров не счесть.

Конечно, язык должен развиваться, тем более спортивный язык, он не может находиться в застывшем состоянии.

Я допускаю, что иной раз «желтую карточку» можно назвать и «горчичником», а вместо бледной фразы «на линии поднят флажок» можно и поярче выразиться: «на линии зажжен флажок».

Но, думаю, нельзя к месту и не к месту употреблять, скажем, глухое существительное «стандарт».

Прежние комментаторы говорили: «угловой удар», «штрафной удар», «свободный удар», и все было понятно, что происходит на поле, а нынешние то и дело твердят: «перспективный стандарт», «удобный стандарт», «очередной стандарт» — и этому очередному стандарту, оказывается, предшествовал дух «фэерплэя»...

Словом, сразу и не разберешься, о чем речь идет, если на полминуты оставишь телевизор...

Прошлый чемпионат мира старались освещать по–белорусски, этот — на не всегда приемлемом русском.

Конечно, не мне, белорусскому литератору, защищать «великий и могучий», но, видя, как язык Пушкина буквально на глазах покрывается английской коррозией (справедливости ради отмечу: и не только в спортивных репортажах!), так и хочется сказать: ребята, оставьте эти «фэерплэи», поищите понятные слова!

Они же есть...

Скажу и о футбольных специалистах, которые помогают в ведении репортажей.

Спору нет, все это люди заслуженные, знатоки своего дела, но, к сожалению, не артисты — они не учитывают карнавальные законы телевидения и рассказывают о футболе скучно, причем бесцветными, едва слышными голосами.

Порой их объяснения даже мешают любоваться футбольным зрелищем, а порой их высказывания вообще неудачны: один из них договорился даже до того, что Беларусь и Россия — это одна страна...

А вот на вопрос, чем характерен матч Франция — Того, один из специалистов ответил: «Всплески креатива присутствуют!»

Услышав это, я удивленно посмотрел на жену, а жена, улыбнувшись, сказала: «Креативный — это значит творческий!»

А через минуту специалист опять поведал: «...ну, это не совсем креативная комбинация!»

Ну, не прелесть?

Я полюбил этого футбольного знатока, когда, комментируя очередной эпизод матча, он успокоил телезрителей: «А вот это — креативное решение!»

А когда в самом конце игры было сказано, что все–таки во втором тайме креатива прибавилось, я понял, что русский язык белорусских футбольных комментаторов — самый креативный язык в мире.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter