70 лет назад в Белоруссии хотели создать фильм о собственном ЧапаевеГулял по Уралу Чапаев–герой,
Он соколом рвался с врагами на бой.
Эту популярную некогда песню сегодня вспомнят разве что люди старшего поколения. А вот имя–отчество воспетого в ней пышноусого кавалериста в папахе назовет практически каждый. Как не знать Василия Ивановича — легендарного героя самого массового из всех искусств, красного командира гражданской войны с его непременным окружением — ординарцем Петькой и Анкой–пулеметчицей!
Всеобщему признанию здорово поспособствовал снятый в 1934 году братьями Васильевыми по одноименной повести Д.Фурманова фильм «Чапаев». Его многомерный, как сама жизнь, главный персонаж, можно смело сказать, прямо с экрана шагнул навстречу своему бессмертию.
Именно такие, враз запавшие в народную душу герои, нужны были начавшей революционную перестройку Стране Советов. И каждой равноправной сестре–республике в отдельности. Недаром вслед за «Чапаевым», в 1939 году, Украина руками режиссера А.Довженко восславила своего красного конника — Щорса.
И лишь дотошные архивисты знают — наша Беларусь 70 лет назад также готовилась поставить на экран «собственного Чапаева». Правда, до сих пор историки придерживались мнения, что это была сугубо местная инициатива. И лишь недавно обнаруженные в засекреченных фондах неизвестные документы позволяют в новом свете взглянуть на давнюю историю.
1. Как выбрать из восьми героев одного?
В руках у нас датированный 19 октября 1935 года протокол заседания Бюро ЦК КП(б)Б, на котором товарищи Голодед, Дьяков, Поссе, Левков, Молокович, Горин, Бурачевский, Червяков, Бенек, Гикало слушали вопрос «о белорусском «Чапаеве».
В качестве пояснения скажем: собравшиеся на Бюро были людьми серьезными и ответственными. Николай Федорович Гикало с 1932 по 1937 год — первый секретарь ЦК КП(б)Б. Николай Матвеевич Голодед с 1927 по 1937 год — председатель Совнаркома БССР. Александр Григорьевич Червяков с 1924 по 1937 год — председатель ЦИК республики. Максим Архипович Левков — секретарь ЦИК БССР с 1933 года. Сергей Владимирович Поссе возглавлял в то время Институт истории партии при ЦК КП(б)Б (так называемый Истпарт).
Итогом заседания стало «строго секретное» постановление: «комиссии в составе т.т. Куделько (председатель), Дьякова (зам. председателя), Гикало, Голодеда, Волковича, Червякова, Бенека, Рискина, Горина, Юнга, Поссе, Левкова и Шупикова в 15–дневный срок рассмотреть вопросы, связанные с созданием фильма, посвященного белорусскому Чапаеву. Одновременно предстояло определиться с возможной кандидатурой на роль героя, а также с автором сценария, режиссером–постановщиком, исполнителями.
Решение ЦК — закон для историков. Четырьмя днями позже в Истпарте собирается директорат. Под номером три в повестке дня — заслушивание (здесь и далее орфографию оригиналов сохраняем. — Прим. авт.) «Iнфармацыi тав. Леўковай аб становiшчы работы i далейшай распрацоўцы матар’ялаў аб «Беларускiм Чапаеве». Уточним: Н.Левкова не просто заведует в институте сектором гражданской войны, а еще и жена секретаря ЦИК М.Левкова. Выслушав докладчицу, дирекция поручает ей до 28 ноября «прадставiць на камiсiю вычарпальныя матар’ялы па ўсiх кандыдатурах для кiно–фiльма «Беларускi Чапаеў». (Черновой титул фильма, как видим, уже определен.) Сотрудникам Истпарта Александрович и Казловскому предстоит 24 октября (прямо, что называется, завтра) выехать в Москву для сбора материалов к фильму. Причем тов. Александрович следует 27 октября вернуться в Минск, а ее спутнику — «застацца яшчэ на дэкаду ў Маскве для распрацоўкi матэр’ялаў у архiве Чырвонай Армii». Подсоблять на месте этой ученой тройке должны коллеги Ржевуцкий, Аляс и Андреева.
Кто же станет достойным киноэпоса героем?
Благодаря сохранившейся в Национальном архиве Беларуси докладной записке С.Поссе под названием «О работе по подбору и разработке материалов для создания исторического кинофильма», адресованной в Бюро ЦК КП(б)Б, мы можем представить, как проходило выдвижение кандидатур. В ней директор Истпарта сообщает, что на основе детального изучения имеющихся в распоряжении ученых архивных материалов выявлены и «намечены конкретные герои из эпохи гражданской войны». Это Полонейчик — командир партизанского отряда, действовавшего на территории Стародорожского района «под общим руководством Минского подпольного комитета большевиков во главе с т. Шаранговичем в 1919 — 1920 г.г.», Маслыко — командир подрывной группы партизанского отряда, действовавшего в деревне Гатово Минского района также под общим руководством Шаранговича, Соловей — «один из основателей Рудобельской подрайонной партийной организации, участник подавления стрекопытовского восстания в Гомеле в 1919 году и героической защите Минска в том же году при наступлении белополяков».
Перечислив тройку лидеров, Сергей Владимирович добавляет: есть и «дополнительные кандидатуры», выдвинутые ветеранами гражданской войны. Например, «т. Тухачевский предлагает кандидатуру Боревича, командира 17 кав. дивизии, боровшейся на Западном фронте против белополяков, участника борьбы на Восточном фронте против чехословаков в Сызрани и Самаре». Кроме Тухачевского, эту кандидатуру поддерживают ответственные люди из НКВД СССР – Фирин и Фельдман. Причем Фельдман ратует еще за две фамилии: Рябинина, «командира 8–й дивизии, погибшего в бою с белополяками», и Лепехина, «командира отряда сибирских партизан, действовавших в составе мозырской группы в борьбе против белополяков». А еще есть предложение тов. Богуцкого выдвинуть в герои «Наймановича, командира партизанского отряда в Крынках (теперь З. Белоруссия) и целый ряд других кандидатур».
Для сбора материалов о каждом из восьми потенциальных героев ученые организовали четыре экспедиции в Гатово, Старые Дороги, Рудобелку и Полоцк. «В результате этой работы, — докладывает С.Поссе, — был собран очень богатый и яркий материал по кандидатуре Маслыко. Менее полный по кандидатурам — Полонейчика и Санович». Впрочем, на взгляд самого С.Поссе, есть среди героев и явный лидер. «После разработки материалов выявилось, что наиболее подходящей и яркой кандидатурой является Соловей». Участник гражданской войны, бывший боевой соратник М.Левкова, того самого, что секретарствует на данный момент в ЦИК.
А поскольку «Левков является самым близким товарищем во всей работе Соловья до его работы в регулярных частях Красной армии», то, по мнению директора Истпарта, именно воспоминания Левкова о рудобельском герое могут стать «самым ценным материалом для кинофильма». При условии, что Левкову, как человеку, на работе «перегруженному», дадут «специальный отпуск с тем, чтобы он при соответствующей помощи Секретариата ИГВ выехал бы в Рудобелку (сейчас Октябрьский сельсовет Глусского района) и путем соответствующей работы с соратниками Соловья мог бы предоставить нам исчерпывающий материал».
В докладной записке С.Поссе есть и еще одна любопытная деталь. Москва также подключилась к выборам белорусского Чапаева. Однако все кандидатуры, по мнению директора Истпарта, «еще требуют большой дополнительной работы непосредственно в Москве. Для этих целей Секретариат командирует в Москву специального работника».
Чтобы ускорить дело, сторонники Соловья составляют «проэкт» заседания бюро ЦК КП(б)Б за октябрь 1935 года под названием «О кино–фильме «Белорусский Чапаев», состоящий из пяти пунктов. Начинается он с таких слов: «Согласиться ориентировочно на кандидатуру Соловья, выдвинутую Институтом Истории Партии в качестве центральной фигуры фильма». Далее предлагается создать комиссию по дальнейшей разработке материалов о Соловье в составе т.т. Волковича, Дьякова, Левкова, Матусова, Лынькова и Поссе. Поручить ей опубликовать в печати ряд материалов о Соловье. Предоставить Левкову месячный отпуск для подготовки личных мемуаров. Все работы по окончательному сбору и обработке материалов закончить к 1 января 1936 года.
2. Командиры думу думают
Максим Левков, судя по тому, что в Истпарте появилась большая справка на Соловья, отпуск для написания мемуаров получил и задание комиссии выполнил. Одновременно под авторством уже знакомой нам В.Александрович (предполагаем, что под этой фамилией скрывается дама, ездившая в Москву за материалами) также вышла статья под незатейливым названием «Александр Иванович Соловей», о чем имеется соответствующая запись в отчете работы Истпарта за 1936 (!) год. (Да, именно с отчеством Иванович, хотя батюшка солдата из Рудобелки назывался Романом. — Прим. авт.) Опираясь на справку и мемуары Левкова, включенный в состав комиссии Михась Лыньков должен написать сценарий будущего фильма.
Но, похоже, лоббисты других кандидатур также не сидели сложа руки.
Такой вывод нам позволяет сделать дальнейшая хроника событий. Весной 1936 года, три месяца спустя после намеченного для окончательного определения с киногероем срока, директор Истпарта собирает красных командиров. Тех самых, кто помнит славные боевые походы против белополяков и успешно сотрудничает с минским Институтом воспоминаний участников гражданской войны в Белоруссии.
12 марта 1936 года в Истпарте состоялся большой разговор. Одна только стенограмма заняла 33 печатные страницы. Вел заседание с вызванными в столицу сам директор Истпарта С.Поссе.
Стоящая перед Сергеем Владимировичем задача была достаточно деликатного свойства. С одной стороны, следовало окончательно определиться с кандидатурой героя для фильма. А с другой — решить и сугубо институтские вопросы: по заданию Москвы здесь как раз готовился сборник о борьбе белорусского народа с немецкой и белопольской оккупацией. Причем не простой, а под руководством самого товарища Сталина. А коли уж сам товарищ Сталин «возглавляет Главную Московскую Редакцию» (так, большими буквами, в тексте стенограммы), то очень важно в готовящемся сборнике подчеркнуть мобилизующую роль Иосифа Виссарионовича в освобождении Белоруссии. Тем более что «товарищ Сталин был в Минске во время войны с белополяками», «лично назначил коменданта Минска, и здесь стоял его вагон». А также «в течение очень краткого первого времени входил в Реввоенсовет Западного фронта», имеется даже «план, предложенный товарищем Сталиным, план наступления на противника в районе Рогачева, Лоева, Бобруйска». «Но, — признается директор Истпарта красным командирам, — у нас подробных сведений, более детальных сведений нет. Здесь вы бы нам могли оказать большую помощь».
Ветераны охотно откликнулись. Начались воспоминания... Надо сказать, красные партизаны–бойцы, еще не разучившиеся рубить правду–матку в глаза, добрым словом в тот день помянули и Льва Давыдовича Троцкого, и царских офицеров, обучавших их на фронтах гражданской ратному делу.
В доказательство приведем лишь несколько примеров из обширного документа. Командир, чья фамилия вычеркнута (!) из стенограммы, рассказывает: «У нас, например, был такой офицер ... Высоцкий ... на бронеплощадке, штабс–капитан царской армии. Большой чудак, например, бронеплощадка отходит на Молодечно, а он бежит с котелком, с постным маслом в одной руке, в другой у него мыло, он боится это бросить. Красноармейцы над ним издевались, но когда пришел исключительный момент и тогда видели, что он из 3 — 4 снарядов бьет по цели, сразу завоевал авторитет».
Чрезмерно пылким товарищам С.Поссе задает наводящие вопросы: «Что вы знаете о Баревиче? (Такое правописание фамилии в стенограмме. — Прим. авт.) У нас стоит вопрос, не может ли он быть фигурой белорусского Чапаева».
На что уже другой опрашиваемый командир — Новосельцев — отвечает: «Нет, он, правда, парень смелый, горячий, но иногда поддавался разным настроениям».
Выслушав такую реплику, мудрый С.Поссе осторожно подсказывает:
«Его очень выдвигает Тухачевский. Он тогда командовал 17–й дивизией, затем погиб в борьбе с Булак–Балаховичем».
Однако напрасны дипломатические усилия директора Истпарта. И Новосельцев, и остальные бойцы, согласно стенограмме, невзирая на подсказки, вспоминают лишь то, что вспоминается. К единому мнению в тот день красные командиры так и не пришли. Боевых соратников товарища Сталина в своих рядах также не обнаружили.
А потому было им дано от десяти дней до двух недель сроку на подготовку письменных мемуаров. Ну а чтобы они не робели в своих литературных исканиях, директор Истпарта без обиняков намекнул: «Особенно стесняться формой изложения нечего, потому что все эти воспоминания попадут в руки писателей, которые приведут их в порядок в смысле литературном».
3. Белополяки его порубили вместе с конем
В современных энциклопедиях любознательный читатель без труда найдет лаконичный рассказ о герое гражданской войны, выходце из Рудобельской волости Александре Романовиче Соловье. Крестьянский сын, батрачил, воевал в Первую мировую, затем за Советскую власть, в составе партизанских отрядов боролся с немецкими и польскими интервентами, участвовал в подавлении контрреволюционного Стрекопытовского мятежа в Гомеле. Погиб, по данным энциклопедии, 15 августа 1920 года возле местечка Кольно в Польше.
Подготовленная 70 лет назад Истпартом на основе воспоминаний Левкова справка об Александре Соловье гораздо шире. Приведем из нее самые яркие эпизоды.
«Соловей был одним из основателей Рудобельской подрайонной коммунистической организации, охватывавшей девять волостей бывших Мозырьского, Речицкого и Бобруйского уездов и председателем подпольного Рудобельского Комитета КП(б)Б в период немецкой оккупации. Подрайонный Комитет проводил большую работу по разложению немецких частей, путем распространения листовок на немецком языке и бесед с немецкими солдатами. Еще до общего отступления немцев из Белоруссии, подрайонный комитет вынес решение очистить район от немцев и организовать советскую власть. Днем наступления было установлено 24 ноября. ...24 ноября (речь идет о 1918 годе. — Прим. авт.) по призыву подрайонного комитета на хуторе Базыля–Шейка собралось человек 400 крестьян. Перед этим отрядом был зачитан приказ N 1, написанный Соловьем. В приказе говорилось: «Отряду выступить в два часа ночи для захвата Рудобельской управы, разогнать засевших там эсэровских капиталистических прихвостней и установить советскую власть. Немедленно по всем деревням организовать комитеты бедноты». Извещалось, что председателем ревкома назначается Соловей, секретарем Левков.
По деревням были посланы люди для ознакомления крестьян с приказом и организации комитетов бедноты. Соловей во главе отряда ночью занял земскую управу. Отряд во главе с Соловьем не дал немцам увезти с собой из помещичьих имений имущество и производил расправу с помещиками. Ими же были заняты Рудобельское, Перецкое, Врангелевское, Березнянское и другие имения. К утру 25–го на 40 — 50 километров кругом от Рудобелки была организована советская власть. Это было тогда, когда немцы были еще в Орше. Так еще в немецком окружении была создана так называемая «Рудобельская федеративная республика». Немцы, боясь расправы со стороны населения, вынуждены были немедленно оставить этот район».
Далее. «В Бобруйске он организовал ударный батальон, который насчитывал 500 человек. С этим ударным батальоном Соловей отправился в Гомель для подавления Стрекопытовского восстания. Когда стрекопытовцы были выбиты из Гомеля, Соловей со своим батальоном преследовал отступающего противника в направлении Речицы, имея во главе своего батальона бронепоезд. Заняв Речицу батальон Соловья и бронепоезд двинулись на станцию Василевичи. Не доезжая станции они натолкнулись на 9 эшелонов стрекопытовцев. Под командой Соловья батальон перешел в наступление на стрекопытовцев и последние не выдержав напора со стороны батальона бросили все имущество, награбленное ими в Гомеле и поспешно отступили».
Внимательный исследователь наверняка обнаружит расхождения в первоначально собранной биографии А.Соловья и той, что была впоследствии опубликована в энциклопедиях. Согласно подготовленной для кинофильма справке Александр Соловей на два года моложе «энциклопедического» и погиб, если верить свежесобранным воспоминаниям однополчан и верного друга М.Левкова, под Гродно. В бою с белополяками. На батальон, которым командовал Александр Романович, «налетела польская кавалерия и порубила Соловья и его лошадь на мелкие куски».
Вот такой человек мог стать экранным белорусским Чапаем. Уже и режиссер будущей ленты просматривался — Юрий Тарич, снявший к тому времени героико–патриотические картины «Лесная быль», «Ненависть», «Высота 88,5», «Беглецы».
Но почему он не приступает к съемкам?
4. Письма главному адресату страны
По всем приметам причина задержки прежняя — проблемы с утверждением кандидатуры Александра Соловья на роль главного героя кинофильма. Причем на самом высоком уровне. К таким выводам подталкивают нас абсолютно новые документы, лишь в конце 2005 года обнаруженные известным белорусским исследователем Виталием Скалабаном в Российском государственном архиве социально–политической истории — в фонде И.Сталина. До сих пор они не были известны белорусским архивистам. Это письма Иосифу Виссарионовичу от Н.Гикало и Н.Голодеда, датированные 13 мая и 15 июня 1936 года.
Первое майское письмо два тезки, два Николая — первый секретарь ЦК КП(б)Б и председатель Совнаркома БССР подписали на имя И.В.Сталина вдвоем. И начиналось оно (орфографию первоисточников сохраняем. — Прим. авт.) так: «Согласно Ваших личных указаний переданных через тов. Голодеда о создании кинофильма «Белорусский Чапаев» мы уже приступили к собиранию необходимых материалов. Но мы натолкнулись на затруднение в основном вопросе — кого взять главным героем этого фильма, т.е. кого взять за «Белорусского Чапаева». Ряд людей, которых мы перебрали повидимому не подойдут для такой большой задачи, которую Вы поставили перед нами и в которых должна быть сконцентрирована героика гражданской войны.
Придавая этому делу исключительно важное значение, и зная, что Вам лично известно не мало настоящих героев гражданской войны, в том числе и по западному фронту организатором побед на котором вы являлись как и на других фронтах — мы обращаемся к Вам, тов. Сталин, с просьбой принять нас по этому вопросу и помочь нам подсказать (назвать) «Белорусского Чапаева», как это Вы помогли украинцам, назвав фамилию т.Щорса.
Убедительно просим не отказать в нашей просьбе. По Вашем решении принять нас — мы прибудем в любое время».
Если верить новым документам, получается, что с высокой подсказки было затеяно благое кинодело. А отнюдь не по местной инициативе.
На снимке: так выглядел претендент на белорусского Чапаева — Александр Соловей.
(Окончание в следующем номере.)
