Цирковой трюк — это схватка. Хорошо, когда выходишь победителем...Иногда мне кажется: у цирковых, словно у кошки — девять жизней. А как иначе можно объяснить, что все на арене происходит по максимуму: шутят до гомерического хохота, рискуют так, что перехватывает дыхание.
Причем опасность может быть завуалирована, как, например, в номере известных акробатов–эквилибристов из Москвы отца и сына Сергеев Коцуба. На престижнейшем конкурсе циркачей в Монте–Карло они в свое время завоевали «Серебряного клоуна», а потом объездили весь мир, побывав в том числе и в таких экзотических заведениях, как, скажем, казино «Спортинг клаб» (на одной сцене с Уитни Хьюстон и Джанни Моранди) или знаменитое варьете «Мулен–Руж». Сейчас они выступают в Белгосцирке. Их номер всегда — на бис: Коцуба–младший, стоя на одной руке на шесте из 5 подвижных тросточек, установленном на столе, замирает в воздухе! Или перепрыгивает опять–таки на одной руке с поднятыми вверх ногами по тросточкам, будто в классики играет. И лихо крутит сальто–мортале... То, что демонстрирует эта пара, будоражит нервы. Искусство найти точку опоры и замереть над пропастью — вот где поистине «миг — и судьба»...
— Часто ли вы импровизируете в ваших мини–спектаклях? — интересуюсь у Сергея Коцубы–старшего после представления. Кажется, во время одного из трюков его сын чуть было не сорвался, но отец ничем не выдал волнения, а лишь игриво пригрозил пальцем.
— Эквилибр — скользкий жанр и импровизация в нем — скорее, вынужденная мера, к которой обращаемся, если что–то не получилось. Вся сложность заключается в том, чтобы удерживать баланс, иначе можно травмироваться. Элементы мы обычно отрабатываем и после выступления. Золотое правило: завалил упражнение — непременно переделай его и остановись, когда начнет получаться. Однажды сыну не повезло, он упал с тросточек и повредил руку. Пришлось делать операцию, после которой два года Сергей работал с металлической пластиной в руке. Затем ее, правда, достали, но понадобилось время, чтобы преодолеть чувство страха.
— А так, в принципе, вас уже перед ареной не трясет?
— Небольшое волнение для артиста обязательно, но с ним непременно нужно справиться, чтобы не допустить опасных ошибок. Поэтому фокусируем внимание на четкости исполнения и стараемся не отвлекаться. Зато после — всплеск адреналина.
— Династии — почти закономерность в вашей профессии, стоит вспомнить Дуровых, Запашных, Кио... И семейство Коцуба, как мне известно, в этом плане не исключение, не так ли?
— Да, сразу после войны мой отец выступал в силовой паре, потом стал воздушным гимнастом. Тренировал меня с сестрой, она тоже была акробаткой. Моя жена проработала в таких жанрах, как полет, батут, эквилибр, около 35 лет. Затем мы составили с ней дуэт, а сейчас она готовит номер с двумя забавными пудельками. С сыном я стал заниматься, когда ему исполнилось 5 лет, а в 13 мы уже поехали на фестиваль в Париж. Между занятиями в школе он по три раза в день тренировался. О том, что направил Сергея по своим стопам, не сожалею ни капли. Это хорошо, когда дети заняты делом и не шатаются по городу. Они рано понимают тогда, что без труда ничего не достичь.
— Чем так необычен был ваш совместный номер, получивший высокое признание в Монте–Карло?
— Мы показывали акробатику высшей группы сложности, да еще в очень быстром темпе. И соперничали не строго с акробатами, а со всеми участниками, среди которых были, скажем, и жонглеры, и дрессировщики слонов. Победителей выбирала комиссия во главе с принцем Альбертом, а награждала лично принцесса Стефания. На торжественном приеме присутствовала вся монаршая семья. Дома в Москве у нас хранятся с тех пор клоун из чистейшего серебра и фигурка Мэрилин Монро из такого же металла весом около 8 килограммов в знаменитой позе с развевающимся платьем, которую сын получил тогда же как приз за лучшую артистическую роль. Жаль, что возможности приехать на конкурс у нас больше не было. Зато объездили почти весь мир, побывали в Малайзии, Таиланде, Австрии, Швеции, Германии, Франции, Бельгии, Голландии, Норвегии, Алжире, Испании, на Канарских островах. В Монте–Карло некоторое время работали в казино принца «Спортинг клаб», где выступали Джанни Моранди и Уитни Хьюстон.
— И в чью пользу вышло бы сравнение зарубежных и отечественных арен?
— В нашу пользу и я поясню почему. Дело в том, что в СНГ много стационарных цирков, а за границей в основном передвижные шапито. Там в городах есть плацы, которые сдаются для этих целей в аренду. За время, пока ты выпиваешь чашечку кофе, шатер успевают собрать или разобрать. В Европе «стационары» можно по пальцам пересчитать: «Беневайс» в Дании, «Кроне» в Германии, «Буглеон» во Франции и еще по одному в Венгрии и Бельгии. Поэтому за границей нам постоянно приходилось вести кочевой образ жизни. Путешествовали в караванах — это специальные передвижные фургончики. Во Франции три месяца работали без выходных, давая по два выступления в день. Физически это, конечно, очень тяжело. Ночью — переезд, а к обеду следующего дня уже выходишь на арену. Условия спартанские. Есть, правда, и комфортабельные цирки, но это редкость. И еще там очень большая конкуренция, например, в Испании, где мы прожили три года, около 300 трупп. Поэтому и посещаемость была средней.
— А с легендарным цирком «Дю Солей» пересекались когда–нибудь?
— Дважды — в Германии и Испании. Я бы сказал, что он, скорее, для взрослых, а для детского восприятия слишком сложен. Там нет, например, любимых ребятней зверей. «Дю Солей» приближен к театру. Конечно, свет, музыка и оформление превосходные. Но что касается номеров, ничего нового ребята не изобрели, еще при Союзе у нас были сильные пантомимы, программы на льду и на воде, мини–спектакли в воздухе. Кстати, сейчас я наблюдаю интересные перемены. Спортсмены–акробаты с яркими костюмами и музыкой стали похожи на циркачей, вот бери упражнения — и концертный номер готов. А цирк стал более сдержанным, в том же «Дю Солей» осталось мало блесток и мишуры.
— Публика знает о своей привилегии быть капризной, равнодушной. Как вам удается удерживать ее внимание столько лет?
— Мы, конечно, стараемся сделать все, чтобы понравиться. Жанр эквилибра статичен сам по себе, и, чтобы обострить его звучание, добавляем темп и сложные трюки, которые вы наблюдали. Есть в нашем репертуаре несколько авторских элементов, их до сих пор не исполняют даже в спорте. Трюки — язык артистов, на котором мы рассказываем о себе.
Но общение — процесс двусторонний, а значит, и публика должна быть восприимчивой. В Минске зрители очень отзывчивые и, что немаловажно, трюки понимают. Вспоминаются еще испанцы: эмоциональные, страстные поклонники корриды. Можно сказать, что и наш номер — своего рода коррида, те же накал страстей, схватка, из которой нужно выходить победителем.
Фото Юлии ПОПОВОЙ.
