Что такое «сидеть, как мышь под веником» или «жить под плинтусом»? Например, вот что: устроиться когда‑то «возглавлять несколько товариществ собственников в Минске» — есть, оказывается и такая работа. Заболеть бчбесием. Заразить половину «своих» домов. «Категорически отказываться рассказывать про неблагонадежных соседей» — это тогда.
Сейчас же, после профилактической беседы: «Бумаги подписал, содействовать раскрытию экстремистских формирований обязался, о неразглашении был предупрежден».
Однако тут же побежал — и рассказал об этом экстремистским интернет‑ресурсам. Под страшным секретом. Как вам? То ли по вдруг возникшему недержанию речи, то ли уже по заданию, поди разберись. Самому уволиться и попробовать жить снова — ни сил не хватило, ни смелости, ни «годнасцi» — ничего. Одна только слизь от человека и осталась.
Вот почему бчбесие опаснее коронавируса.
Есть и другие признаки этой болезни, перешедшие уже в хроническую, не сразу и видную, стадию. Скажем, бывший — и беглый — тамада Кохно (ну, тот, по мокрым штанам которого еще летом 20‑го и был открыт синдром Кохно‑Дудинского) пытается в интернете набрать подписчиков, публикуя откровенные фото своей жены. Почти голой. Пока еще — почти.
Как вы говорите, от тамады до сутенера — один шаг? Вы не правы. От самолюбующегося бчбеса, от презирающего «чернь» невероятного — это от них до семейного сутенера один шаг. А тамада… раньше для мужчин это было почетной обязанностью, если умеешь. Сейчас — способ заработка. Такие времена: если хочешь быть перлиным, никто не запретит, сам и выбрал.
Желтизна, кстати говоря, отчетливо была присуща всем «апазиционным», «низависимым», «свабодным новым медиа» — от приснопамятной «БДГ» с летучим отрядом простожурналисток до протянувшей аж до мятежа «Народнай волi», где седина в бороду — бес в ребро. Почему? Ну, читают, да. Тут (tut) мы им и подсунем вместо журналистики подглядывание в замочную скважину — привыкнут быстро. Еще и объектив с языком поглубже просунуть будут просить.
За пеленой желтизны ведь так легко уводить взгляд от реальных проблем. Вот основной белорусский IT‑портал публикует: «Белорусские айтишники рассказали: в EPAM мастурбировали в кабинетах». И все! И не надо обсуждать, как так получилось, что воспитанник Добкина, топ‑менеджер и совладелец стал экстремистом Либером. Ходящим пока в Вильне под букетом уголовных статей.
Каким путем другой воспитанник, и тоже топ‑менеджер, и тоже совладелец Богрецов вошел (и одно время даже самовозглавил) в позорный (и тоже экстремистский) «координационный совет». В чем причины, где истоки, как избежать, как не стать гнездом подрывной деятельности — до того ли теперь, когда мы не до конца знаем, что там по кабинетам творится?
То есть вместо реального обсуждения реальных проблем, в чем, несомненно, могли бы поучаствовать не только айтишники, обществу предлагается поржать или поплеваться над «свободами слова‑секса, волеизъявления‑рукоблудия, совести‑разбэщанности», царящими в закрытых и самодостаточных айтишных замках‑офисах. Желтизна призвана замылить глаза.
Самые же хитросделанные, желая пусть с желтого хода, но вернуться в публичное пространство, инфоповоды сами и придумывают. Помните Дениса Курьяна, золотого мальчика с БТ, умело рассказывавшего про МАЗы и БелАЗы за специальные гонорары? Который, надломившись под собственной невероятностью, летом 20‑го первым (!) воззвал, мол, доколе, почему не спросили и я вам покажу («Что есть предательство?», 11.07.20) — помните или уже нет?
Вот он теперь провоцирует дискуссию в соцсетях: «А вы подкаблучник? У меня три балла из восьми!» сопровождая, вслед за Кохном, пока еще просто пикантной фоткой. Дальше, видимо, стоит ожидать мемуаров типа «Как я проводил время в кабинетах БТ». Люди снова будут обсуждать, осуждать, поддерживать, негодовать… — глядишь, а Курьян‑то — снова первый на корпоративах! У неразборчивых нуворишей: «Давай закажем этого… ну который прямо на телеке… поржем».
Хочу напомнить: курьяны — не подкаблучники. Не рохли, слюнтяи, тряпки, размазни и слабаки — во всяком случае, не только это. Они заразные. В них все еще бродят вирусы бчбесия и бушуют гормоны невероятности. Потому помогать таким снова выходить в публичное пространство могут только люди неразборчивые. Небрезгливые. Мало понимающие в гигиене.
И что же им — нечистыми и неприкасаемыми до конца времен оставаться? Путь обратно есть, но он лежит между Сциллой и Харибдой: между Шведом и Азарёнком. Подползаешь, показываешь деятельное раскаяние, в понятном ужасе ждешь — и если скалы сочтут, что лодку твоей судьбы еще можно не сминать в щепки, выползаешь очищенный.
Каковой шанс и давался анонимному «возглавлятелю нескольких товариществ собственников». Но слизь, в которую человека обращает бчбесие, уже не способна сие понять.
А человек, гражданин, мужик, наконец, — еще может. Должен смочь.
Уж простите, накипело.