«Мамочка, прости». А нужно ли?
Антону 24 года, работает курьером. За плечами — семь лет наркомании, полтора года пребывания в реабилитационном центре, неоднократные попытки начать жизнь с чистого листа. С бог знает какого раза вроде бы удалось. Антон, насмотревшийся в жизни всякого и похоронивший приятелей-сверстников, умерших от передозировки, уверен: его окончательный разрыв с зависимостью мог состояться намного раньше, если бы не всепрощающая материнская любовь.— Я рос без отца, но до определенного возраста совсем не страдал от его отсутствия, — рассказывает молодой человек. — У моих приятелей были строгие папы: за плохую оценку в дневнике могли и за ремень взяться, а у меня — обожающая мама, которая никогда и ни за что меня не ругала. Может, дело в том, что впервые за несколько поколений в нашей семье родился мальчик, прабабушка, пока была жива, бабушка и мама просто надышаться на меня не могли, пылинки сдували. Мне разрешалось все: приводить домой друзей, закатывать вечеринки, которые сейчас по-модному называют «пати-хард», прогуливать уроки (разумеется, в разумных пределах), до утра сидеть в интернете. Мама считала так: детство бывает один раз в жизни и нужно пользоваться им на всю катушку. Знаете, я ее понимаю. И на самом деле долгое время был ей благодарен за такое отношение. Но позже, когда я в 15 лет связался с плохой компанией и начал употреблять наркотики (сначала легкие, потом покрепче), это обожание, это всепрощение обернулось проблемой.
До определенного момента мама не замечала, что со мной происходит. К выпускному классу изменения в поведении стали слишком явными. Ей даже сотрудницы подсказывали: обратись с сыном к врачу. Но она продолжала объяснять все «трудным возрастом», давать мне карманные деньги, бегать объясняться с классной руководительницей, когда выяснилось, что я полчетверти не появлялся на уроках. Она никогда не повышала на меня голос. Только плакала. Надеялась, что на меня подействует. Но надо понимать, что наркоман — это, по сути, зверь, живущий только одним инстинктом: как достать дозу. Я превратился в скотину, мог поднять руку на самого дорого, близкого и любимого человека. А она все равно прощала. Терпела. Только старела на глазах. Бабушка, дама крутая и суровая, ей сразу сказала: «Ира, его надо запрятать в Новинки, а потом подыскать какой-нибудь частный центр для реабилитации!» Но мама в ответ страдальчески заламывала руки: «Как я родного ребенка в психушку отдам?!» Ей почему-то казалось, что так она поломает мне жизнь. Хотя я уже сам вовсю ее крушил: никуда не поступил, проводил время с приятелями на квартирах, которые правильнее будет назвать наркопритонами, а домой возвращался только для того, чтобы потребовать у мамы денег. Или стащить что-нибудь из нашей небогатой техники, чтобы потом продать и приобрести дозу…
Бесчисленное количество раз я приходил домой под кайфом, пару раз хватался за нож, когда мама пробовала меня образумить. После одного такого случая бабушка подключила все свои связи, и меня все же увезли в больницу. Неделя трезвости вдруг подарила какую-то надежду: я, оказывается, могу быть нормальным, еще не все потеряно! Но сразу после возвращения домой — эта песня хороша, начинай сначала. Та же компания, тот же день сурка: «О, Антоха вернулся! Ну что, братан, сегодня как обычно, у меня?»
Помню, как приползал к маме в настоящем коматозе, у меня тряслись руки, ноги, голова. Я ей говорил: дай денег, мне ничто не поможет, нужно снова «принять». Валялся в ногах, обещал, что это в последний раз. Потом, уже когда проходил курс реабилитации в центре, подсчитал: таких «последних раз» было как минимум пару десятков.
Если бы не бабушка, которой все это надоело, не знаю, может, меня уже и в живых-то не было. Она продала свой домик в деревне, переехала к нам и взяла дело в свои руки. Связалась с другими родителями, у которых были такие же бедовые дети, все обсудила, проконсультировалась у нарколога. Так я оказался сначала на детоксикации, а потом на реабилитации. С которой трижды сбегал. Возвращался к маме, которая
плакала, но принимала. Но потом приходила с работы бабушка, отбирала у меня деньги, грозила милицией и выгоняла прочь: «Посидишь у своих друзей проклятых, сюда вернешься, только если согласишься лечиться!» Она ничего не боялась, спасибо ей…
Если честно, я не знаю, почему столько раз не удавалось, а потом вдруг получилось сказать наркотикам нет. Может, свою роль сыграло то, что к 22 годам у меня начало отказывать сердце плюс я заразился гепатитом. Внезапно понял, что не хочу умирать, ведь, по сути, даже жить не начинал! Еще, думаю, подействовали примеры ребят из нашей реабилитационной программы: один парень, мой одногодка, работал там психологом, сам прошел через весь этот ужас и сумел достучаться до меня. Там-то мне и объяснили, каким неправильным, деструктивным было поведение моей мамы, которая вроде бы хотела как лучше, которая на самом деле любила меня, но — любовью губительной для зависимого человека.
Сейчас я живу отдельно от мамы, в другом районе. Устроился на работу, планирую поступать на заочное. Бабушки не стало несколько месяцев назад. Она дождалась, когда ее непутевый внук возродился из пепла и, надеюсь, умерла счастливой, с чувством выполненного долга. Напоследок попросила заботиться о маме. Мудрая женщина: перераспределила наши роли, дала мне возможность повзрослеть, почувствовать свою ответственность. Может, как раз этого мне и не хватало раньше…
Перехитрить себя. Закон бумеранга
Даша — июньская именинница, всего пару дней назад отпраздновала тридцатилетие. Счастливая жена, мама двух дочек, работает фрилансером. О своем прошлом вспоминает с болью и неприятием: назло маме и папе начала курить, назло им же — употреблять алкоголь, а там дело и до наркотиков дошло. Кому отомстила и чего добилась, отправив на свалку истории пять лет своей жизни? Вопрос остается открытым.— Но тогда мне казалось, что я поступаю правильно. Потому что лучше страдать за то, что сделала, чем за то, чего даже не попробовала, — бойко рапортует Дарья. — Уж больно строгие у меня были родители, постоянно меня в чем-то подозревали, проверяли карманы пальто, сумки, угрожали карами небесными. Я была «забитым» ребенком, лишнее слово боялась сказать. Папа грозился, что, если я начну курить, он меня выгонит из дома. Мама ему подпевала: ни капли спиртного до 18 лет, иначе вырастешь алкашкой и проституткой. Контролировали мои звонки, смс, установили специальную программу на компьютер и тайком читали всю мою переписку в соцсетях. В общем, в родном доме — как в тюрьме. При этом постоянно повторяли: мы тебя любим, поэтому так строги с тобой, зато ведь ни в чем не ограничиваем, вот тебе деньги на карманные расходы.
В конце концов это надоело. От такой «любви» уже тошнило. Мне было 17 лет, выпускной класс. Родители как раз тогда переживали развод, немного отстали от меня, чтобы мотать нервы друг другу. И я сорвалась…
Знаете, что меня больше всего убивало во всей этой истории? Уже разведенные отец и мать так боялись потерять «лицо» распавшейся семьи, что даже не помышляли о серьезном лечении дочери-наркоманки. Вызовут на дом врача, мне сделают укол, избавят от ломки — и живи дальше. Потому что реабилитационный центр — это угроза, что твою фамилию рассекретят, узнают, кто ты, кто твои родители. Я так и существовала — от одного кайфа до другого, от одной детоксикации до другой. Деньги гребла из семейной шкатулки пачками, от меня пытались их прятать, но я закатывала дикие истерики, грозилась выпрыгнуть с 8-го этажа. И мама сдавалась: на, бери, сколько хочешь, только не ори, соседи ведь услышат, вдруг милицию вызовут…
Отец, правда, потом первый сдался: открылся другу, а у того с сыном была такая же проблема, только программа 12 шагов и помогла. В итоге меня, к тому времени уже инъекционную наркоманку, все-таки направили на реабилитацию. В группе познакомилась с парнем, за которого впоследствии вышла замуж. Обрела друзей. По идее, я должна была простить и понять своих родителей, но это мне не удалось. Мы поддерживаем отношения, они видятся с внучками, но настоящей теплоты между нами нет. Наученная горьким опытом, я стараюсь быть для своих детей не цербером, не надсмотрщиком, а близким человеком, которому они доверяют, которого не боятся и кому могут рассказать о всех своих проблемах.
КОММЕНТАРИЙ СПЕЦИАЛИСТА
— Отношение детей к запрещенным веществам во многом зависит от стиля семейного климата. Любовь, доброта, поддержка, доверительное отношение, но при этом обязательное воспитание ответственного поведения, умения признавать свои ошибки — лучший иммунитет к наркотикам.
Тем родителям, которые столкнулись с этой бедой, нужно помнить: зависимые люди — всегда отличные манипуляторы и лгуны. Не важно, сколько им лет. Они готовы пообещать вам что угодно, только бы получить деньги на дозу. «Мама, клянусь, это в последний раз!» — вы будете слышать неоднократно. Нет смысла растягивать этот процесс во времени, от наркомании нет самоизлечения. Да и в целом полностью излечиться от такой болезни не получится: организм навсегда запоминает вызвавшее ее вещество, и даже через десятки лет перерыва все симптомы при его употреблении мгновенно проявляются. Считается, что, только пройдя три этапа терапии — детоксикацию, реабилитацию и социализацию, — зависимый человек получает шанс на полноценное возвращение в общество.
Главная трудность при лечении наркотической зависимости — неконтролируемая тяга к вызвавшему ее веществу. Поэтому так важно после медикаментозного этапа (снятия абстинентного синдрома) проводить реабилитацию, в процессе которой у вашего ребенка сформируется мотивация отказа от прежних ценностей, потеряет свою интенсивность психическая тяга к наркотикам, запустится процесс социализации, способствующий его возвращению к нормальной жизни.
Очень важно начать реабилитацию сразу после вытрезвления. В это время многие зависимые чувствуют себя полностью излечившимися, избавившимися от наркотиков. Но это, увы, обманчивое ощущение: психическая тяга возвращается и справиться с ней самостоятельно очень проблематично.
ЕСЛИ ВЫ УВЕРЕНЫ, ЧТО ВАШ РЕБЕНОК УПОТРЕБЛЯЕТ НАРКОТИКИ:
• Скажите ему прямо о вашем беспокойстве и его причинах. Твердо заявите, что вы против употребления запрещенных веществ и намерены вмешаться в ситуацию.
• Если не встречаете понимания или сталкиваетесь с негативной реакцией, необходимо прибегнуть к помощи специалиста‑нарколога.
• Не откладывайте решительные действия, не пытайтесь «замять» проблему, это не тот случай, когда «само пройдет». Не давайте ребенку денег якобы «на еду» или «закинуть на телефон», все средства все равно уйдут на очередную дозу. Обращайтесь за профессиональной помощью.
konopelko@sb.by
