Рыцари своей мечты

Один день в средневековье
Один день в средневековье

Сложно сказать, откуда они появились. Одни говорят, что из рыцарских романов. Другие — что из нашей обыденности. Высоцкий называл их детьми «нужных книг». Жизнь в средневековье, не важно, в каком государстве — Великом княжестве Литовском или Франции, — это побег. Побег в мир, который кажется светлее, полнее, ярче. И справедливее. Всякий рыцарь, прежде чем взять в руки меч, должен пройти от простолюдина все ступени взросления. Но каждый знает — усердие будет вознаграждено.

Все они — наши современники: студенты, школьники, молодые и уже солидного возраста люди. В миру абсолютно разные. Но каким–то чутьем они всегда узнают своего. Такого же, как и сам, жителя средневековья, по какой–то нелепости увязнувшего в действительности XXI века. В своем параллельном бытии они живут в разных эпохах и даже географических местностях. Но в одной стране — собственной мечты. Корреспондент «СБ» прожила в ней день.

Сказка на рассвете

Когда Высоцкий писал баллады к фильму «Стрелы Робин Гуда», рыцарского движения не было не только в наших землях — его не было еще нигде в мире. Примерно в середине 70–х в Европе стали появляться первые клубы исторической реконструкции. И романтические игры детей, которым «вечно досаден их возраст и быт», нашли наконец свое простое и емкое воплощение. В мире, да и у нас их часто называют медиевальщиками (от английского medieval — средневековый реализм).

Что касается возникновения рыцарского движения в нашей стране, здесь существует множество разночтений. Версий примерно столько же, сколько и лидеров крупнейших клубов, или около того. Было это в 1992–1993 годах. Едины, пожалуй, только в одном: у всех это связано с любовью к истории.

«Варились» поначалу в одном котле — во Дворце молодежи. Под одной крышей работали и ролевики, и реконструкторы. Ролевики — это те, кто населяет своей фантазией мир нереальный, вымышленный, книжный, даже сказочный. Нынче это клуб «Серебряный единорог». Реконструкторы же — те, кто восстанавливает реальную историю. Это не только рыцари. Клуб «Великое княжество», к примеру, работает над реконструкцией не столько доспехов, сколько предметов быта, одежды...

Но разделение будет потом. Рыцарство в Беларуси начиналось самодеятельной лавиной. Первые шлемы по классической технологии делались, конечно же, из кастрюль. Это сейчас для доспехов используется листовая жесть толщиной 2 миллиметра. Прежде поле для экспериментов было шире: в ход шли лифтовые таблички, жесть от телефонов–автоматов, а в качестве щитов — крышки от мусорных баков. Впрочем, об этой первой, не самой славной странице рыцарства мы никому не расскажем. Хотя в этом и есть историческая подлинность: все, что потом вырастало в высокие и благородные идеи, начиналось как–то не слишком красиво — с кровавых рек и смертей иноверцев...

Первый рыцарский турнир прошел в Лошицком парке в 1995 году. Отважные воины выглядели по сегодняшним временам нелепо: частокол строя, в котором бойцы — «от горшка до колокольни», амуниция из подручного материала, топоры и деревянные мечи... Но тогда это было просто невероятно! По Минску только и было разговоров, что о диве дивном, увиденном кем–то на окраине города: настоящих рыцарях! Многие и воспринимали–то эту историю как некую сказку. Сегодня — почти обыденность. Без людей в средневековых костюмах и доспехах едва ли можно представить развлекательное городское мероприятие.

Только в Минске, по примерным прикидкам, нынче существует около 40 или даже 50 клубов. У каждого, кто решится стать членом какого–либо клуба или ордена, то бишь расширить обыденный мир на одно измерение, появится и новое имя. Те, кто живет в Великом княжестве Литовском, выбирают себе имена языческие.

— У всех ведь в ВКЛ в XIV веке по два имени было: Витовт в христианстве был крещен Александром, — говорит Лявон, участник группы «Рокаш».

Люди не только меняют имена. Это раздвоение личности по собственному желанию.

— Можете считать это нашей общей болезнью, — шутят ребята из клуба «Алтын Тумен», — только имейте в виду, она заразная.

— Для того чтобы нормально вариться в клубной жизни, необходимо бывать здесь хотя бы раза четыре в неделю, — уверен каштелян клуба «Княжий гуф» пан Дионисий, в миру Денис Гермацкий.

Принадлежность к средневековому братству стоит дорого: всего свободного времени, практически всех доходов, а многим — и семей. Кто же такое выдержит? Впрочем, нередко семьи создаются уже в клубах. И это самый тяжелый вариант, когда оба супруга страдают одним «недугом». Ведь если бессемейный член клуба, возвращаясь домой, все–таки выходит из образа, то супруги гордо несут свое состояние в быт. Впрочем, не следует думать, что это уход от действительности и от благ цивилизации. Напротив, люди здесь весьма продвинутые. Скажем, сайты, посвященные рыцарству, дадут фору многим интернетовским проектам и по дизайну, и по функциональности. Самый большой портал байнета, посвященный средневековью, называется «Alter Ego». Название, говорящее само за себя.

Люди сведущие уверяют, что здесь все в точности, как в средние века: одни клубы «дружат» против других, нередко ищут поддержки друг у друга. Бугурты и ристалища тоже не всегда бывают понарошку. В летописи белорусского рыцарства немало «павших» на поле брани. К счастью, без летальных исходов (оружие–то боевое запрещено использовать). Так, средней тяжести травмы в виде сломанного носа или руки. Зато во многих клубах, в частности, в тех, что входят в конфедерацию «Рыцари Великого княжества», существует запрет на участие в любых политических акциях и мероприятиях. Каждый рыцарь дорожит своей амуницией. Одна из самых неприятных проблем в ее сохранении — ржавчина. Особенно неприятно, когда коррозия одолевает кольчугу. Вяжут ее рыцари вручную, долго и трудно. И если не знать правил ухода, труд нескольких месяцев можно потерять после первого же фэста.

— Под дождь, конечно, лучше не попадать, — говорит Денис Гермацкий. Раньше гусиным жиром доспехи обрабатывали, сейчас маслами. Ухаживать надо тщательно.

Сага о гуфе

Клуб «Княжий гуф» обитает в помещении бывшего детского сада. С одной стороны мастерская, зал собраний, небольшой тренировочный, с другой — девичья половина. В мужской половине и дух стоит соответствующий — почти как в конюшне. Кожи, железо, щиты и седла. Наверное, все выглядело так же и 500 лет назад. Для полноты картины не хватает разве что смоляных коптящих факелов. Я, во всяком случае, ощутила себя здесь почти инопланетянкой: о неструганные деревянные скамьи тут же порвала колготки.

— К нам в таких нарядах не ходят, — смеются ребята, — вы б еще в кисее заявились.

Условия действительно спартанские: ремонта эти стены не видели еще со времен своего советского детства. Мастерские соседствуют с тронным залом, потому здесь всегда шум, лязг и грохот. Тронный зал — это совсем не метафора. Посреди большой комнаты, с одной стороны которой выставлены доспехи, а с другой — сундуки с имуществом рыцарей, стоит большой резной трон. На нем величественно восседает (видели бы этот трон — на нем по–другому сидеть невозможно! — Авт.) руководитель клуба Федор Михеев. Думаю, даже люди, далекие от рыцарского движения, встретив его где–нибудь на минской улице, сразу признают человека другой эпохи: таких потрясающих усов у современников попросту не бывает.

Главные сокровища клуба — доспехи. Несколько десятков полных комплектов. Это, по сути, то самое важное, что удалось нажить клубу за шесть лет существования. Многие месяцы кропотливого труда.

— И что, все сами сделали?

— Нет, ну что вы! — хитро улыбается в усы Федор. — Куда уж нам... Все это славные немецкие мастера. А мы так...

Пока я издаю восторженные междометия, осматривая вытравленный узор на латах, Федор усмехается:

— Ну–ка, Денис, покажи перчатку.

Пан Дионисий достает из сундука что–то завернутое в тряпицу. Кто бы мог подумать, что рыцарская железная перчатка — такое ювелирное произведение искусства! Каждая фаланга пальцев сгибается, рельефно выделяются все косточки руки, по краям тонкой работы орнамент. Когда я, преисполненная восторга, хватаю рукой отполированную железную перчатку, вокруг раздается «О–ой!»

— Ну что вы! Нельзя же руками!..

Короче, чуть не уничтоженная мной перчатка убирается в сундук. Впрочем, в качестве компенсации пан Дионисий согласился продемонстрировать свой походный сундук. В нем, говоря сегодняшним языком, аксессуары, сделанные собственными руками: коронационные шпоры Ягеллончика, реконструированные по рисункам, пояс рыцаря, кинжал некаленого железа (мы ж оружие не производим!) и медальон (прямо как у шведского посла).

— Чем больше лет человек в нашем движении, тем больше в его рыцарском сундуке сокровищ.

«Княжий гуф» занимается военной историей ВКЛ.

— Начали с XIV века, продолжили XV... Сейчас уже и до наполеоновских войн дошли, — рассказывает Федор Михеев. — К битве при Аустерлице реконструировали форму Виленского пехотного полка. Как вы знаете, он выступил на стороне Наполеона.

Когда–то Федор сделал первые в нашей стране доспехи. Теперь это почти повседневное, привычное. И сложно поверить, что первопроходцам пришлось сломать не одно копье, доказывая, что в Беларуси вообще были рыцари.

— 14 лет назад вместе с Александром Чудовским мы сделали первый ратный комплекс, — рассказывает Федор. — Все было по–настоящему. Не из пластилина. В то время все еще бегали с деревянными мечами и с крышками от мусорных баков. Тогда я приехал на какой–то фэст в полном латном комплексе ВКЛ, на боевом коне с попоной. Очень хотелось всем доказать, что у нас тоже были рыцари! Но ничего не изменилось: народ по–прежнему занимался викингами, шотландцами, хоббитами... Тогда мы решили создать клуб, который бы занимался военной историей ВКЛ. Все, что вы видите, мы делаем на свои средства. Мы сами зарабатываем. Представляете?

А чего удивляться? Рыцари сегодня востребованы. Людей в латах частенько приглашают на съемки в музыкальных и рекламных клипах, фильмах, на корпоративные мероприятия. Состоятельные люди заказывают доспехи — в качестве интерьерного декора. Все, что зарабатывается, идет в общую копилку. Сейчас все с нетерпением ожидают выхода второго «Ночного дозора». Белорусские рыцари играли в первом фильме, а на съемках второго Бекмамбетов встречал их уже просто как приятелей. О съемках в «Дозорах» все вспоминают с удовольствием — как учили фехтовать Борю Моисеева, как исполняли сами все трюки. В фильм были приглашены рыцари сразу нескольких белорусских клубов: тусовке было о чем поговорить на протяжении нескольких месяцев.

Песня об Ольсе

Змицер Сосновский — одна из известных персон медиевального движения. Создатель и вдохновитель группы «Стары Ольса», самой раскрученной группы средневековой белорусской музыки. Концерты «Ольсы» — это, наверное, последние концерты, на которых зритель в зале танцует. 16–летние паненки в средневековых нарядах, поди, считают Сосновского просто Юрой Шатуновым своей эпохи.

— Кто бы еще 15 лет назад сказал, что буду заниматься средневековой музыкой, — не поверил бы, — улыбается Змицер. — Когда я работал в университете, свое пристрастие объяснял так: есть письменная история, которую можно прочитать, есть археология, которую можно потрогать, есть искусство, которое можно созерцать. Музыка же дает самую важную возможность понимания — возможность почувствовать время. И ты стараешься выдержать уже всю стилистику: инструменты, которые соответствуют тому времени, одежды.

Сегодня «Ольса» выступает в основном за границей. Там любят средневековую музыку, фестивали и праздники без нее не обходятся. Дома «Стары Ольса» выступает разве что на тех же куда менее частых и пышных фестивалях и в редких клубных концертах.

Они действительно «неформатны», как о них говорят. В том смысле, что нет блесток, джипов, мишуры. Всего того, чем полагается кормить публику. Штаб–квартира «Ольсы» — комнатка в пять метров. Здесь все сокровища группы: коллекция костюмов разных эпох, инструменты и награды.

Сосновский проводит эксклюзивную экскурсию по гардеробу.

– Эту рубаху я пошил. Возможность заказывать появилась позже. С флейтисткой нашей как–то была история: пошили мы «строй», но нижней рубахи не было. Накануне вечером Катерина звонит в ужасе: «Не на что надеть новый костюм!» Говорю: «С утра, как только транспорт начнет ходить, приезжай». Где–то за часа полтора я снял мерки, раскроил и сшил. Ничего сложного.

— Костюмы наши из трех эпох, — продолжает Змицер. — Самая нелюбимая — XVI столетие. Тут просто ужас: оборки, шосы.

— Как современный мужчина себя во всем этом чувствует?

— Плохо. Шосы — это две штанины, которые завязываются на специальные шорты. В них очень весело ходить. И еще: люди не всегда понимают, что это реконструкционная одежда. И когда ты присаживаешься что–то поднять... Короче, не понимают, что там не трусы... Немецкие музыканты не стесняются даже в одних шосах в жару выйти и играть. Мы пока смелости такой не набрались.

Реконструкторы стараются быть правдивы до тонкостей: на больших турнирах, как правило, исключаются все современные вещи: сигареты, мобильники, очки.

— Приходится пользоваться линзами, — вздыхает средневековый рыцарь Дионисий.

Ода о красоте

На женской половине «Княжьего гуфа» совсем другая атмосфера. Полкомнаты занимают старые «кросны», добытые участниками клуба в одной из этнографических экспедиций, стоят большие раскройные столы, по стенам — вешалки со старинными нарядами. Здесь я, наконец, перестаю озираться и бояться за сохранность своих колготок. Девчонки говорят, что рады всякому новичку с любыми талантами.

— А как же навыки шитья, ткачества? — пытаюсь проде-монстрировать свою посвященность в жизнь рыцарства.

— А этому можно научиться. Настольная книга у нас, знаете, какая? — Катажина Микулицкая (в миру — Катя Микуленок. — Авт.) запускает в мою сторону по длинному столу книгу. Поймав ее, улыбаюсь: «Изготовление одежды по журналам мод». — Вот так и живем...

Впрочем, историческим костюмом занимаются не только самодеятельные мастерицы, но и профессионалы. Одна из самых известным минских модельеров средневековой одежды — Регина Жданович. В медиевальных кругах ее «брэнд» почище любого Кардена ценится. Несколько бессонных ночей (у Регины есть и вполне современная работа) — и она оживит любую средневековую картинку. В ее костюмах выступает «Стары Ольса», у многих маститых медиевальщиков есть наряды «от Регины».

Минская квартира художника–модельера больше похожа на производственный филиал. Манекены, швейные машины, оверлоки. Единственным признаком того, что здесь не только работают, но еще и живут, можно считать сварливую таксу...

— Когда–то сестра подарила мне книгу по истории моды. Я зачитала ее до дыр, — рассказывает Регина. — Первые мои костюмы были из пластилина: на кухне у нас весь стол был заставлен фигурками в нарядах разных эпох.

— А идеи откуда? Ведь чтоб картинка ожила, одного умения мало — знания нужны о крое, приемах шитья, или я не права?

— Многое, конечно, на интуиции делается. Но в общем–то в мире есть немало музеев, где исторический костюм можно посмотреть, потрогать. В архивах сохранилось немало выкроек и лекал. Для меня самое важное: впечатление от платья на картинке должно полностью совпадать с впечатлением от платья вживую.

Есть у Регины одна идея, которая пока вызревает: оживить костюмы из скорининских книг. Но тут инкубационный период долгий — идея должна созреть. Исторический костюм ведь удовольствие дорогое. Самое несложное платье обойдется долларов в 150. А уж если следовать традициям, то считать вообще будет сложно.

— Исследователь Анна Барвинова вычитала, что для костюмов Витовта ткани завозились из Европы и Франции, только шились у нас. И те, кто сегодня пытается быть достоверным, платят за это немало. А что поделать — в этот мир без костюмов нельзя, — заключает «средневековый» модельер.

Баллада о ристалищах

Теперь, пожалуй, о самом главном. О том, ради чего все эти месяцы и годы кропотливого труда, тренировок и страданий нужны. О фэстах. Название «фестиваль» в этой среде принципиально не используют — говорят, совершенно другая семантика. Только фэст. Каждый клуб выходит и выезжает на подобные тусовки раз 30 за год. Для приличного клуба считается хорошим тоном и собственная организация фэста. В качестве ответа на многочисленные приглашения соратников из других клубов и стран. «Княжий гуф» в этом году организовывал «Замок Гедимина».

— Фестиваль — это короткий момент, в который мы именно живем, — говорит Лявон, участник групп «Рокаш» и «Литвинский хмель», — когда можем де-монстрировать и навыки, и костюмы. Когда становимся героем собственной мечты.

Обычно фестивали проходят у стен немногочисленных белорусских замков. Отличный пример, когда история и ее адепты «пиарят» друг друга. Гостей всегда больше, чем ожидается. В некоторых странах Европы, где с замками дела обстоят чуть получше, пошли дальше. Самым крепким и крупным рыцарским орденам и клубам отдают древние стены в аренду. Те организовывают постоянно действующее шоу: жизнь и быт рыцарей. Восхищенный турист может увидеть, что привычно ест отважный воин на завтрак, в каких условиях спит или освежается, и так далее. Замок остается музеем. Но живым. Здесь можно запросто пройти сквозь время и вернуться назад.

Возможность потрогать историю дорогого стоит: в практических рыцарских клубах, где занимаются далеко не профессиональные историки, о том, как жили раньше, о конкретной эпохе знают куда больше, чем те, кто постигает историю по сухим книгам.

Сезон фэстов — с апреля по октябрь. «Легенды осени» — традиционный осенний фестиваль, который проводится в Минском дворце детей и молодежи. Это вариант «зимней квартиры». В мраморных стенах дворца царит средневековье. Народ поет, танцует, записывает и слушает одновременно. Толпа затягивает в хоровод. Несколько минут — и ты уже самозабвенно скачешь какую–то средневековую плясовую, позабыв о возрасте и отсутствии костюма.

— Средневековье — это состояние души, — наперебой очень искренне кричат мне ребята из «Литвинского хмеля». При этом из–под полы достают пивную «полторашку». — Не, ну что вы! Мы крепких напитков не пьем. Но какой же мы «Литвинский хмель» без хмеля?

— Небось, когда институты закончите — забросите свое увлечение?

— Говорю вам как без пяти минут дипломированный историк — не забросим! — басит мне в ухо Лявон, уносимый хороводом.

Путешествуя по современному средневековью, я была немало удивлена тем, сколько в этом «котле» варится народу. Нет в Беларуси, пожалуй, города, где при местном ДК или клубе не собирались бы какие–нибудь кустари–одиночки или целая лига медиевальщиков.

Когда–то мы были страной, на которой заканчивалась европейская замковая культура. Дальше, от Смоленска, начинались совсем другие традиции — традиции кремлей. Старая слава, как известно, новую любит. Тем более что все предпосылки для нее уже, похоже, есть.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter