С именем Винцента Дунина–Марцинкевича связаны все новые архивные находкиЛитературоведа Язэпа Янушкевича (на снимке) поймать не так и просто. Встреча наша долго откладывалась, да и состоялась как–то на бегу. Несвойственный в общем–то для архивиста темп жизни. А причина проста: совсем скоро, как говорит Янушкевич, страну ожидает громкая дата — 200–летие со дня рождения патриарха нашей литературы Винцента Дунина–Марцинкевича. Подготовкой грядущих мероприятий и озабочен нынче ученый. «Совсем скоро» — это в 2008 году. В настоящий момент ведется работа по созданию оргкомитета и утверждению плана предпраздничных мероприятий. Задумано немало: от восстановления поместья писателя в Лютинке до установки памятника в Минске и издания собрания сочинений.
Но поиски сквозь два века продолжаются. Имя Дунина–Марцинкевича до сих пор считается одним из самых перспективных для исследований. Потому как связано с ним немало загадок. Ясно только одно: хрестоматийный образ из курса школьной литературы все меньше совпадает с тем Викентием Марцинкевичем, о жизни которого рассказывают архивные документы.
— Считается, во всяком случае, так любили писать критики советских лет, что Дунин–Марцинкевич хоть и был небогатым шляхтичем, но все же «эксплуататором, купившим Лютинку», — говорит старший научный сотрудник Института литературы НАНБ, завотделом археографии БелНИИДАД Язеп Янушкевич. — Это, мягко говоря, не совсем так. Из материалов Минского приказа общественного призрения выяснилось, что в 1847 году писатель заложил свое имение Лютинка за 700 рублей серебром. Дело о выкупе весьма толстое. Скажу только, что почти через 40 лет он умер, так и не выкупив имение. Взносы за него долго еще вносили не только потомки, но даже крестьяне из оброчных денег. Так, последнюю сумму внес уже после смерти Винцента в 1899 году неграмотный Антон Жидович.
В это непросто поверить, если учесть следующее архивное открытие, связанное с именем Дунина–Марцинкевича. Человек, всю жизнь тщетно пытавшийся выкарабкаться из долговой ямы, состоял в родстве со знатнейшими фамилиями Российской империи. Сенсация последних лет, открытая Янушкевичем: невесткой Винцента Дунина–Марцинкевича, женой его брата Игната–Матвея, была... княгиня Волконская. В день бракосочетания брата с княжной Елизаветой Волконской в начале февраля 1821 года в Петербурге среди почетных свидетелей у алтаря стоял и 13–летний Винцент Марцинкевич.
В биографии классика еще немало «белых пятен». Ученые в свое время сломали немало копий в спорах о том, где же все–таки Викентий Иванович учился. Были разные версии: одни утверждали, что Виленском университете, другие — в Санкт–Петербургской медико–хирургической академии. Но документальных подтверждений не было ни первой, ни второй версии. Отгадка этому ребусу нашлась случайно. В 1819 году мать писателя отвечает на запрос о родовых документах сына: «Викентий Марцинкевич находится в Санкт–Петербурге, на попечении бискупа римско–католических костелов Богуш–Сестринцевича. А документы находятся у дяди в Слуцком уезде, я их вам и отсылаю». Что и требовалось доказать — в ту пору Викентий пребывал на учебе в Петербурге. Правда, проучился недолго. Когда на практике попал в покойницкую, «при вскрытии обомлел».
Два года для истории — сущий миг. Потому уже сейчас в научной среде ведутся споры о том, где должен стоять памятник патриарху нашей литературы. Одни говорят, что возле парка Горького (именно там, возле Губернаторского сада, находился дом, в котором жил Винцент Дунин–Марцинкевич в минский период биографии). Другие уверены, что лучшего места, чем неподалеку от городской ратуши на площади Свободы, не придумать. Совсем рядом — в нынешнем здании профсоюзов — прежде были казенные учреждения.
— Свою карьеру коллежского асессора он начинал с присяги на должность землемера в Минском уездном межевом суде, в этом здании проходила его служба, — говорит Янушкевич. — К тому же — и это, надеюсь, может стать определяющим, — неподалеку находится место, где был когда–то первый минский театр. В нем, как известно, в 1852 году состоялась премьера первой белорусской оперы «Идиллия», либретто к которой написал Дунин–Марцинкевич.
Впрочем, споры о том, где именно должно установить памятник, вторичны. Важно, чтобы памятник патриарху просто был. Как есть наша память о его литературном наследии.
