Роковая запятая

Крупнейшая пандемия все еще продолжается?
Крупнейшая пандемия все еще продолжается?

Можно считать, что в нашей жизни болезнь, о которой пойдет речь, осталась разве что как ругательство — холера. В последний раз это слово произносили в наших широтах с ужасом еще в 60–х годах прошлого века, когда началась последняя пандемия. Сейчас население Европы одолевают другие фобии: все с содроганием подсчитывают погибших птиц и гадают, сможет ли вирус «птичьего гриппа» обзавестись недостающими генами, чтобы передаваться от человека к человеку. А что же холера? А она, как и всякое существо женского пола, обидчива и мстительна. И терпеть не может, когда о ней забывают.

Холера имеет «вечную» прописку на земле — в водах Ганга. Так что назвать ее призраком из прошлого никак не получится. В прессе появляются сообщения о новых эпидемиях холеры: в Конго, Иране, Ираке, Чечне и Новом Орлеане. Войны и природные катаклизмы — идеальная для нее среда обитания. Увы, в последнее десятилетие хватает и того, и другого.

Холера вполне заслуженно занимает одно из первых мест в ряду самых массовых и опасных недугов человечества, хотя бы однажды менявших ход его истории. В этом же ряду: чума, оспа, тиф. Они безжалостно «корректировали» историю человечества. Каждая на свой манер. Впрочем, всякая массовая болезнь начинается с того, что отбраковывает хронически больных, ослабленных, пьющих. Цинично. Но — исторический факт. Так вот, в отличие от чумы, рядышком с которой всегда поминают холеру, у последней история куда короче, но едва ли скромнее.

Трогательная «стайка рыбок»

Ее привезли не так и давно: лишь в начале XIX века, когда англичане покоряли Индию. Священные воды Ганга — они не только переносят умерших из одного мира в другой (есть такая древняя традиция), они еще и отличный природный термос для хранения холерного вибриона. Там, в воде, он может жить постоянно. Кстати, ни в одном другом водоеме мира, кроме Ганга, — даже с более теплыми водами — на столетия, как в данном случае, вибрион не приживается. Условия не те. Всего было 6 пандемий холеры. Первая началась с того, что уничтожив около 4 миллионов туземцев, пошла распространяться по свету: Персия, Сиам, Китай, Турция. К 1823 году она была уже в Астрахани. Вторая пандемия разошлась по России в 1830 году: инфекцию разнесла Волга. Потом было подавление польского восстания и слишком суровая зима. На территорию современной Беларуси холеру принесли русские войска, участвовавшие в подавлении восстания.

— Весь мир знает возбудителя туберкулеза, — говорит профессор–инфекционист Жан Ребенок, — называют его палочкой Коха. И мало кому известно, что возбудитель холеры — холерный вибрион — это так называемая запятая Коха. Ее тоже открыл Роберт Кох в 1883 году во время работы в Египте. Под микроскопом вибрионы холеры похожи на запятые. Обычно они располагаются так, что очень похожи на стайки рыбок...

Понять логику хранения вибриона в природе ученые до сих пор не могут: с одной стороны, нужна богатая питательная среда в теплой воде, с другой — по многим территориям, в том числе и по белорусским, проходили зимние эпидемии. Воды Немана и Вислы в 1831 году принесли холеру в Пруссию, а оттуда она стала распространяться по Европе.

Самая страшная из белорусских эпидемий была в конце 40–х годов позапрошлого века. Ее следы при желании можно найти в городе до сих пор.

— На нынешней Юбилейной площади, — говорит минчанка исследователь–любитель городской истории Светлана Иванова, — стоял в конце XIX века знак в память о погибших во время крупнейшей городской эпидемии в 1847 году. Об этом мне рассказывала когда–то одна из минских старожилов Люция Казимировна Каменская, всю жизнь прожившая на Романовской Слободе.

— Думаю, насчет знака что–то напутано, — ставит под сомнение эту версию главный архивист Национального исторического архива Владимир Денисов. — Во всяком случае, у меня подобных сведений нет. Но в городе действительно сохранилось немало свидетельств пребывания холеры. В Минске было несколько крупных эпидемий. Кладбище умерших от этой болезни появилось в середине XIX века на Золотой Горке. В городе его так и называли холерным. Впрочем, скончавшихся в период эпидемии хоронили и на православном Сторожевском кладбище, и на католической Кальварии. На «холерном» кладбище была выстроена и каплица в честь святого Роха — защитника от эпидемий. Был в городе и орден такой — монахов–рохитов, которые занимались врачеванием больных, в том числе и холерных, строили приюты и госпитали. А костел, который все мы знаем как костел святого Роха, в ту пору был Троицким, в нем просто был алтарь, посвященный этому святому.

Так или иначе, а только от эпидемии конца 40–х годов XIX века в Минске население сократилось, по разным сведениям, примерно на треть. Опустевшие дома закрывали: «...коли в каком доме та самая холера народец–то повыдушила, то и ставню велено закрыть». В ту пору считалось, что болезнь передается контактным путем. Дома жгли, а воду не кипятили. А надо бы наоборот. Первейшее санитарное требование при холере — дезинфекция воды. Самой известной жертвой холеры, а точнее, сырой воды, стал Петр Ильич Чайковский. Вообще–то он не был фаталистом и судьбу лишний раз не испытывал, но в тот день в известном питерском ресторане Лейнера официант доложил: «Кипяченой нету–с». Композитор сказал, что чужд предрассудков: «Несите простую». Через 4 дня его не стало. Из–за внезапности смерти долгое время по Петербургу ходили слухи, что знаменитый композитор отравился мышьяком.

Холере не нужен человек как постоянный источник инфекции. Любая кишечная инфекция, кроме этой, нуждается в хозяине, который будет ею страдать и сохранять ее в собственном организме. Холера же отлично существует в воде и водой переносится.

— В Европе эпидемии проходили более быстро и щадяще, в то время как на Востоке были почти поголовными, — говорит профессор–инфекционист Жан Ребенок. — Потому что на Востоке хуже санитарные условия. Потому–то предпоследняя пандемия — в начале прошлого века — Европу почти обминула. В России же бушевала аж до 1910 года.

«...той выглядаў нябожчыкам»

Вообще–то заразиться холерой не так и просто. Кислый желудочный сок убивает холерный вибрион. Ему должно повезти «проскочить» из желудка в тонкий кишечник, где среда уже щелочная. Вот там–то он и начинает диктовать условия: выделяет яд — холероген, который вызывает холерный понос. Сначала несильный, а потом безостановочный. Человек становится, будто сосуд без дна: все, что ни выпьет, быстро выделит. В скором времени стул у больных становится похож на рисовый отвар, теряет цвет и запах.

— Лечение холеры придумал в 60–х годах прошлого века американский военный врач Филлипс, — рассказывает профессор Ребенок. — Оно оказалось удивительно простым: вливай то, что вылилось. То есть по составу надо повторить именно то, что теряет организм с жидким стулом. Этот состав был назван раствором Филлипса. Он вводится внутривенно до тех пор, пока болезнь не остановится. Задача: не дать организму обезводиться. Скажем, был такой случай с больной по фамилии Грушевая, которая страдала астраханским типом холеры. Из нее «вылилось» более 100 литров жидкости. Лечили ее, поместив на специальную «холерную» кровать. Она оборудована так, что позволяет контролировать вес больного, количество выделенного, чтобы в точности восполнять утраченное. Больную удалось спасти.

Потом начинается рвота. Сначала слабая, через несколько часов — фонтаном. Появляется слабость, головокружение, возможны страхи, безысходная тоска, депрессия. В холерном алгиде (так называется последняя стадия болезни и крайняя степень обезвоженности) пропадает голос — слизистые оболочки горла и гортани резко пересыхают. Температура тела падает: если бы не признаки жизни, которые человек все еще подает, больного в стадии алгида вполне можно принять за труп — температура тела опускается до 34 градусов. Тем более он и внешне все больше напоминает покойника: бледно–синяя кожа, потемневшие ногти, ввалившиеся глаза в черных кругах и заостренные черты лица. Кожа неэластичная, собирается в складки, которые потом не расправляются. Исчезает мочеиспускание, и появляется икота. Сознание при этом не отключается: заболевший человек жалуется на смертельный холод. С момента заболевания (если больной не получает лечения) до смерти проходит не много — обычно не больше 3 суток. В рассказе Яна Барщевского «Душа не в своем теле» события происходят в холерную эпидемию 1847 — 1848 годов на Полесье. Описание холерного больного могут использовать создатели фильма ужасов: «На панадворку перад самаю брамаю ўбачыў Саматнiцкага; той выглядаў нябожчыкам: рукi i ногi былi не падуладныя яму, вочы адкрытыя, твар бледны; мёртвае цела, адарваўшыся ад зямлi, рухалася, — здавалася, што нейкая нябачная сiла кiдала гэты труп ва ўсе бакi».

Карантин и поэзия

С конца XIX века на границе Российской империи с Польшей стали выставлять карантинные кордоны. Поначалу это объяснялось вялотекущей холерной пандемией, после же кордоны превратились в стационарные пограничные пункты. Под эту «холерную лавочку» граница с Российской империей была сильно укреплена и милитаризирована.

Впрочем, в истории есть факты, за которые, как это ни странно звучит, мы должны быть признательны холерной пандемии. Скажем, не будь в Петербурге осенью 1830 года эпидемии, мир бы не узнал величайшей поэтической осени — Болдинской. Сегодня это уже хрестоматийный факт: Пушкин не мог вернуться ни в Петербург, ни проехать в Москву из–за всеобщего карантина. В обеих столицах свирепствовала холера: поэт вынужденно коротал время в только что унаследованном имении Болдино, тосковал об отложенной из–за эпидемии свадьбе и много писал. По признаниям историков литературы, это была самая продуктивная осень в истории мировой литературы. Никому больше не удалось за 3 месяца создать столько произведений.

Но если у Пушкина холера стала невольной причиной творческого подъема, то для Адама Мицкевича она стала последней болезнью. Во время русско–турецкой войны в 1854 году в Константинополе он заболел холерой. Скончался быстро, за три дня. Первоначально был похоронен во Франции, и лишь спустя 36 лет тело нашего великого земляка перезахоронили в Кракове, в королевском дворце на Вавеле.

У холеры большой актив знаменитостей. Говорят, Ленин до самой смерти не мог себе простить, что отправил в 20–м году товарища Инессу подлечиться на Кавказ, а не в Европу, как она, француженка по происхождению, просилась. Через несколько дней после рапорта Орджоникидзе, что все в порядке, он получил телеграмму: «Заболевшую холерой товарища Инессу Арманд спасти не удалось точка кончилась 24 сентября точка тело препроводим Москву точка Назаров».

Когда через три недели тело Арманд доставили из Беслана в Москву, Ленин шел за гробом через весь город. «Казалось, вот–вот упадет», — вспоминала Александра Коллонтай.

Опыты со смертельным риском

С тех пор как Кох открыл холерный вибрион, немало врачей пытались экспериментировать с этими «стайками рыбок». А поскольку подходящей «натуры» для опытов подобрать чаще всего не удавалось, многие ставили опыты на собственном здоровье. Примеров тому множество, правда, настоящую холеру с тяжелым течением болезни никому заработать так и не удалось: ни самому Коху, ни Мечникову, ни немецкому профессору Максу Петтенкоферу. Нынешние ученые говорят — потому что концентрация культуры была слишком слабой. История знает немало примеров подобной жертвенности: погибали врачи и от опытного заражения чумой, туберкулезом, другими инфекциями, но от холеры — ни у кого не получилось.

— Холера не приживляется животным, — поясняет инфекционист Ребенок, — и изучать ее течение можно только на людях. Зато при изучении холеры была изобретена холерная вакцина. Так начали делать прививки.

В начале ХХ века в России уже применялась повсеместная вакцинация эндемичных районов. Впрочем, позже будет доказано, что прививки при холере не достаточно эффективны: предохраняют от болезни лишь 20 процентов вакцинированных, но привитые переносят болезнь легче и не умирают. Крестьяне противились уколам, разбегались. Чему удивляться, если даже граф Толстой во время противохолерных дней в Тульской губернии долго отказывался от прививки, поскольку принципиально не верил в медицину. Фельдшер Петровский разъяснял Льву Николаевичу смысл вакцинации: дескать, привьете организму холерный вибрион в малой дозе, а он научится сам с болезнью бороться. Слушал Лев Николаевич, недовольно кряхтел, в конце концов сказал: «Ну, если хотите, привейте к сапогу»...

У холеры, как и у всякого недуга, повлиявшего на мировую историю, есть немало необъяснимых «капризов». Скажем, холера всегда начинается с заражения водоема. Большие людские скопления — войска, тюрьмы — создают условия для передачи болезни от человека к человеку. Первые свои поползновения болезнь делает по ночам. Ложится спать как будто бы здоровый человек, а наутро это уже полутруп, одолеваемый судорогами и холерными корчами. Иногда течение болезни бывает очень стремительным. Скажем, известный славист и первый белорусский скориновед Михаил Бобровский скончался в Шерешево в сентябре 1848 года через пять часов после появления первых симптомов холеры.

Эпидемия не окончена?

В научных кругах существует такое парадоксальное на первый взгляд мнение, что начавшаяся в 60–х годах прошлого века холерная пандемия продолжается до сих пор.

По данным Всемирной организации здравоохранения, с 1990 по 1998 год в 120 странах мира холерой заболело более 2,5 миллиона человек. В прошлом году такие случаи фиксировались в 36 странах, где инфекцией заразилось более 94 тысяч человек. Полностью от инфекции свободны только страны Океании и Австралия.

— Были случаи завоза болезни и на территорию нашей страны, — говорит заведующий отделением эпиднадзора за особо опасными инфекциями Республиканского центра гигиены, эпидемиологии и общественного здоровья Сергей Павлюченко. — В середине 90–х их было зарегистрировано шесть. С тех пор, к счастью, больше пока не наблюдали. Тем не менее вероятность заноса холеры и других особо опасных инфекций на территорию нашей страны все–таки существует. Сейчас ведь мир живет как: если болезнь есть в одной стране, через несколько часов может быть уже в другой. Потому–то и приходится открывать санитарно–карантинные пункты на погранпереходах и в аэропортах.

Существует и международная система оповещения об особо опасных инфекциях. По правилам ВОЗ страна, в которой зарегистрировано подобное пандемически опасное заболевание, обязана сообщить об этом Всемирной организации здравоохранения, а та в свою очередь — оповестить другие страны. Утро у доктора Павлюченко начинается с просмотра «мирового самочувствия»: сколько случаев заболевания опасными инфекциями зарегистрировано в мире. Сейчас красной строкой в сводках идет «птичий грипп». На его фоне уже привычные и ежедневно обновляемые «холерные» графы уже не кажутся такими грозными. Но это только на первый взгляд. Ведь, как уже говорилось, холера, как всякая капризная и мстительная особа, не любит, когда о ней надолго забывают...
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter