Судьбы композиторов изобилуют проявлениями фатума и трагическими случайностями

Давно, на последних курсах театрально-художественного института, услышал от кого-то из консерваторских приятелей историю-легенду, связанную с классической музыкой. История меня впечатлила, запомнилась.

Оказывается, великий Людвиг ван Бетховен умер, сочинив симфонию № 9. И знаменитые Антон Брукнер, Франц Шуберт, Антонин Дворжак, Александр Глазунов (в рассказах звучало еще несколько известных фамилий) тоже умерли, сочинив девятую симфонию. Меня это немного испугало, и я подумал, что классическая музыка опасна для жизни. В то же время я сильно зауважал композиторов, знающих эту примету, но продолжающих писать симфонии и не боящихся умереть. Правда, все, кто пал, записывая крючки нот на разлинованной бумаге, стали в некотором смысле бессмертными...

Заметил эту трагическую особенность девятки для композиторов-симфонистов Густав Малер. Ко времени этого открытия он хотел приступить к написанию своей очередной симфонии, как раз девятой в списке им созданных. Музыка уже звучала у него в голове. Оставалось сесть к инструменту, начать проигрывать фрагменты и записывать. Но суеверный Малер, парализованный открытием, боялся. Ведь такой гигант, как сам Бетховен, умер, не дописав девятую...

Густав Малер принял решение обмануть судьбу. У него лежало в столе большое сочинение “Песнь о земле”, написанное раньше. Он вытащил его из стола, обмакнул перо в чернильницу и на титуле написал “Симфония № 9”. Чернила высохли, с Малером ничего плохого не случилось. Через некоторое время, довольный своей хитростью, уже ничего не опасаясь, он приступил к созданию десятой симфонии. По житейской логике выходило, что беспокоиться уже не о чем — девятая написана и лежит в столе, а страшное проклятие он умудрился благополучно обойти. На десятой он и скончался, дополнив своим именем трагический список великих музыкантов.

Не знаю, верил ли в темную магию цифр авангардист Альфред Шнитке, когда взялся за сочинение своей девятой симфонии. Скорее всего, нет. Но дописать не успел — умер. Завершить начатое Альфредом Гарриевичем попытался композитор Николай Корндорф, но не смог — тоже скончался.

Известный советский композитор Никита Богословский о роковой цифре 9 знал. А потому, создав восьмую симфонию, назвал ее “Последней”. Больше он музыки не сочинял. Совсем! Знатоки утверждали, что Богословский боялся проклятия.

Все произведения названных авторов исполнялись и исполняются. Оркестры, дирижеры и музыканты включают их в свои программы. Слушатели приходят в концертные залы и внимают великолепной музыке.

Кстати, последняя симфония Людвига ван Бетховена, та самая, под номером девять, включает в себя отрывок Ode an die Freude (“Ода к радости”) из поэмы Фридриха Шиллера, который исполняется солистами и хором в последней части. Это первый случай, когда крупнейший композитор использовал в симфонии человеческий голос в одном ряду с инструментами. Девятая симфония Бетховена — одно из наиболее известных произведений классической музыки и считается шедевром Бетховена, который создал его, будучи совершенно глухим. Произведение играет заметную роль и в современном обществе. А четвертая часть симфонии — “Ода к радости” — стала гимном Евросоюза.

Я видел листы симфоний Бетховена на нотной бумаге. Если бы я умел читать эти письмена, то, возможно, услышал бы и представил музыку. Зазвучали бы флейты и фаготы, скрипки и виолончели, рояль и гобои... Появились бы тысячи звуков — странных и волнующих, тихих и громких. Но я не знаком с нотной грамотой, как незнакомо с ней и большинство любителей классической музыки, торжественно занимающих кресла в филармонических и концертных залах. И для меня партитура, пусть даже великого композитора — книга на незнакомом языке. Непонятная и беззвучная. Немая.

Вот тут и появляются музыканты-исполнители и дирижер. Как ни удивительно, но музыку мы слышим благодаря только им. Они читают партитуры концертов, опер, симфоний... Они интерпретируют прочитанное и заставляют ноты превращаться в звуки, мелодии. В живую музыку.

Прав был аргентинский писатель Хорхе Луис Борхес, когда определял классическое произведение литературы как текст, который каждое следующее поколение будет прочитывать с неослабевающим интересом, постоянно находя и открывая что-то новое. Поэтому даже симфонии с трагическим номером девять всегда будут звучать по-разному.

На фото Евгения Коктыша те, благодаря кому мы слышим музыку. Те, кто делают ее живой. Волшебная цепочка: композитор, дирижеры, исполнитель...

Ladzimir@tut.by