Сенсация?.. Нет, настоящая правда о великой певице
КАЗАЛОСЬ, она, польская певица, известна и близка всем. И все о ней мы знаем. Однако мало кто осведомлен о том, что всю жизнь она вынуждена была скрывать свое происхождение. Так было нужно. Иначе не было бы у мира Анны ГЕРМАН… По-прежнему ярко «светит незнакомая звезда», но лишь после ухода ее из притяженья Земли «компас надежды земной» привел ее к родным истокам, истокам ее нежности, чистоты и так надолго поруганной правды. Эта книга, написанная дядей Анны ГЕРМАН — Артуром ГЕРМАНОМ — и изданная в Германии, вносит наконец ясность в происхождение певицы, почитаемой и любимой миллионами.
Вначале был голос
C классным журналом под мышкой, учебником английского языка и поурочным планом на 11 сентября 1973 года я шел на урок в Индустриальном техникуме города Караганда. Из репродуктора в коридоре негромко лилась какая-то мелодия. Звучал женский голос, и он мне вдруг показался таким знакомым, хотя песню я не знал. Я остановился как зачарованный: так пели мои старшие сестры Берта и Ольга — те же интонации, та же мягкая задушевность.
Другие учителя уже разошлись по кабинетам, а я все стоял и слушал. Пение прекратилось, и диктор объявил: «Перед вами выступала польская певица Анна Герман, которая находится с гастролями в Москве».
Мозг пронзила мысль: это же дочь Ойгена!.. Но почему польская певица?..
Незадолго до этого я получил письмо от старшего брата Вилли из Федеративной Республики Германия, где он жил. Вилли сообщал:
«Недавно мне Берта писала, и снова упомянула эстрадную певицу Анну Герман. Удастся ли нам когда-нибудь выйти на след нашего исчезнувшего брата? И почему бы Анне Герман не приехать как-нибудь с гастролями и к нам в страну?»
Наш брат Ойген, родившийся в 1909 году в Лодзи, работал до войны бухгалтером на какой-то фабрике-кухне в Донбассе и в конце 1934 года бесследно исчез. Среди членов семьи ходили разные слухи о нем, кто-то даже утверждал, будто он был позже дирижером в оперном театре в Варшаве. Однако это было явной фантазией: несмотря на свою исключительную музыкальность и прекрасный баритон, дирижером симфонического оркестра он быть никак не мог — не было соответствующего образования; в конце двадцатых годов он был лишь регентом хора в молельном доме, где проповедовал отец.
Об Анне Герман написаны горы книг, исследований, газетных статей, интервью и просто восторженных отзывов. Самой правдивой из всех публикаций считаю ее собственную книгу «Вернись в Сорренто?», охватывающую ее жизнь и творчество до роковой катастрофы 27 августа 1967 года. Но и в этой книге Анна, как всегда, умалчивает об очень важном, что могло тогда ей повредить. Концерты, репетиции и снова концерты да гастроли — она будто сама себя подгоняет, чтобы не оставалось времени для размышлений.
Книга Александра Жигарева «Анна Герман» — самый полный источник информации о певице из всех мне известных. В каждой строчке ощущается искренняя любовь автора к певице и ее искусству. Автор владеет материалом и в состоянии подробно осветить любую ситуацию в ее жизни. И он не просто описывает, но и восторгается своей героиней.
Но в стремлении быть убедительным автор нередко заходит слишком далеко: даже в сценах, где свидетель невозможен, он как бы присутствует и сообщает нам, о чем говорилось и думалось. Это уже, как принято выражаться в журналистской среде, «оживляж». Встречаются и утверждения, просто не соответствующие истине, особенно касающиеся отца певицы и его происхождения.
Личность Александра Жигарева — журналиста, поэта, композитора, писателя и знатока польского языка, также рано ушедшего в мир иной, — мне чрезвычайно симпатична. И здесь я хочу лишь внести ясность в те места в книге, которые (теперь это можно наконец сказать!) не соответствуют истине. Вот одно из таких мест.
Анну Герман часто спрашивали: «Откуда вы так хорошо знаете русский язык? Вы говорите почти без акцента, а поете даже более «по-русски», чем иные из наших соотечественников».
Обычно она отшучивалась. Но иногда глаза ее становились мечтательно-грустными, и она отвечала более конкретно: «А как же может быть иначе? Я родилась в Советском Союзе, там прошло мое детство. Мой родной язык — русский».
Каким образом далекие предки Анны Герман, переселенцы из Голландии, в середине XVII века (!) очутились в России?..
Прапрадед Анны по отцовской линии, лет сорок проживший на хуторе на юге Украины, отправился в дальний путь, в Среднюю Азию, где и поселился навсегда. Там, в маленьком городе Ургенче, познакомились, а спустя несколько месяцев поженились бухгалтер мукомольного завода Евгений Герман и учительница начальной школы Ирма». (А. Жигарев, «Анна Герман», стр. 7).
Долгие годы происхождение Анны Герман либо вообще замалчивалось, либо (вольно или невольно) фальсифицировалось, как в приведенной цитате. Жигарев писал свою книгу в условиях жесткой цензуры, и на что-то он мог только намекнуть, что-то «подправить», хотя сам, возможно, и думал, и чувствовал иначе. Однако книга его живет со всеми своими малыми и большими неправдами, которые сегодня требуют уточнения или опровержения.
В пору гласности в различных интервью Ирмы Мартенс, матери Анны, начал наконец упоминаться отец Анны — Eugen (Ойген) Hormann, на русский лад Евгений Герман. Эта фамилия закрепилась за Анной в польской транскрипции, где буква «h», правда, есть, но «o» отсутствует. Этой формы фамилии Анны буду придерживаться в дальнейшем и я, ибо с нею она стала известна миллионам почитателей. Кроме того, наша фамилия по-русски всегда так и писалась: Герман.
Сегодня, как это ни странно звучит, можно быть искренне благодарным Анне и ее матери за то, что они в тяжелейшие послевоенные годы смогли скрыть свое немецкое происхождение. Иначе никто и никогда бы не услышал и не узнал такой певицы — ни в Советском Союзе, ни в Польше. Но вряд ли можно считать нормальным, что до сих пор происхождение Анны Герман окутано плотным туманом. Рассеять этот туман я и хочу.
Еще в декабре 1989 года Ирма Мартенс мне писала: «Если ты теперь пишешь свои мемуары, не соверши непоправимую ошибку, которая очень повредила бы мне и Анне. Время у нас очень критическое, и все я тебе не могу написать — я ведь тут живу. Обо мне и Анне что только не пишут. Немцы как-то писали, что Анна — урожденная узбечка».
Почти тридцать лет с той минуты, как я впервые услышал пение Анны, я медлил приступать к этой теме, однако мое время истекает, а после меня этого уже никто не сделает. Чтобы развеять туман, сложившийся вокруг происхождения Анны, мне придется использовать и некоторые фрагменты из моей книги «А родина манила вдали», опубликованной на немецком языке в 1999 году в ФРГ.
Здравствуйте, я ваш дядя!
…Придя домой с того урока 11 сентября, я тут же написал письмо в Москонцерт с просьбой сообщить мне некоторые биографические данные Анны Герман. Я не скрывал, что располагаю убедительными доказательствами, из которых следует, что певица могла бы быть моей близкой родственницей. Ответа я не получил. После этого Анна пела в Ленинграде, я написал туда с такой же просьбой и получил ответ: «Об артистах сведений не даем».
Тем временем я переехал из Караганды в Целиноград, где начал работать в редакции немецкоязычной газеты «Фройндшафт». Семья временно оставалась в Караганде, ожидая, пока я получу квартиру. В редакции уже работала моя сестра Луиза Герман.
В то время, в 1974 году, имелось уже достаточно грампластинок с краткими данными на конвертах о певице. Нам нужно было найти одно лишь слово: имя ее отца. Если его звали Ойгеном или Евгением, было бы ясно, что Анна его дочь и что он, возможно, даже жив. Но этого имени мы не нашли нигде…
В мыслях мы давно уже похоронили Ойгена: ведь и наш отец, и мачеха, и брат Рудольф были расстреляны или погибли в лагерях. И Луиза, и я тоже прошли через сталинские лагеря и только чудом остались живы. Из братьев лишь Вилли смог спастись, перейдя с риском для жизни польскую границу и перебравшись в Германию. Может быть, и Ойген каким-то образом добрался до Варшавы? Но почему не в Германию к Вилли? Вопросы, вопросы… А Анна снова и снова появляется то на радио, то на телеэкране, в «Голубом огоньке» на Новый год. И ее черты, ее голос становятся все знакомей и родней. Тем не менее все остается загадкой.
Вдруг по Целинограду с быстротой молнии распространяется слух: приезжает Анна Герман!..
У касс Дворца целинников, зрительный зал которого насчитывал около 2500 мест, стояли громадные очереди. Люди приезжали из отдаленных районов области, чтобы попытаться раздобыть билет. За короткое время все билеты на два концерта были распроданы, но у касс все стояли люди и ждали чуда.
Это чудо свершилось, когда Анна Герман прибыла со своей концертной труппой: дирекция Дворца уговорила ее на два дополнительных утренних концерта. На один из них удалось пробиться и мне.
— Мне было трудно давать по два концерта в день, но я была счастлива, что моя песня так нужна людям, — сказала Анна позже.
Словами невозможно передать пение Анны — надо слышать ее голос, его уникальный тембр. Она не только пела на хорошем русском языке, она и говорила безо всякого акцента. И в ее манере говорить, в ее шутках снова присутствовало нечто неуловимое, если и не относящееся к нашей семье, то все же что-то немецкое.
После концерта меня к ней не пропустили — она устала, и ей предстоял еще вечерний концерт. Так что мои вопросы остались без ответов.
— Какой же ты журналист, если не пробьешься к ней? — сказала Луиза, когда я поведал ей о своей неудаче. — Нам представилась уникальная возможность узнать что-то о ней и о ее отце. Когда она уедет, все останется по-прежнему: польская певица — и точка. Давай-ка, пошевелись!
На другой день я положил в карман свое корреспондентское удостоверение и пошел в самую престижную в городе гостиницу — «Ишим», где остановилась певица. Я нашел коридор, в котором был ее номер, но в коридоре, как тогда во всех советских гостиницах, была еще и коридорная, т.е. дежурная по этажу, которая цербером следила за порядком и поведением своих жильцов.
Артур ГЕРМАН
(Окончание следует.)
