Всю ночь не спала, мучилась: сдалась мне эта шахта! Исполнила уже мечту — прыгнула с парашютом. Три секунды свободного падения — и недоприземление: меня и мой купол снимают с высоченной березы. А тут на глубину захотелось. Признаться, 550 метров вниз с ветерком — тот еще экстрим. Клеть тронулась, разогналась, я вцепилась в поручень, по спине предательски скользнула струйка пота. Закладывает уши, темно, трясет — как самолет в зоне турбулентности. Кричу бригадиру, машинисту горных выемочных машин Дмитрию Чигиру: «Это нормально?» «Да, нормально. Скоро закончится», — подбадривает солигорский шахтер.
Попасть в сердце рудника
Мы на третьем руднике «Беларуськалия». Работает он уже более 50 лет, его ресурса, по подсчетам специалистов, хватит еще как минимум на 30 лет. Добывают руду здесь на двух горизонтах: минус 420 метров и минус 620 над уровнем Балтийского моря. Многое уже, как говорят шахтеры, погашено, считай, отработано. Проходческие комплексы вскоре будут передвигаться в сторону Дарасинского рудника (от названия деревни Доросино).— Приехали? — выхожу из клети на 420‑м горизонте с дрожащими коленками и выдыхаю.
— Да нет. Еще километров шесть до моей пятой лавы, — ошарашивает меня Чигир.
Дмитрий отмечается на медицинском посту, дышит в трубку — можно ехать. Берем паузу: хочу сделать селфи на фоне «Белки». Этот крутой желтый «хаммер» изготовлен на четвертом рудоуправлении «Беларуськалия» специально для перевозки шахтеров в подземелье. Мощная машина, впечатляет. В шутку прошусь за руль — мои попутчики несогласно гудят. Уж слишком узкие штреки.
Ревет мотор, скорость — 20 километров в час, не могу удержаться, чтобы не записать экстремальное дорожное видео. Громко спрашиваю у водителя: зачем в стенах углубления? Тот немногословен: чтобы с пешеходами разминуться. Рабочие в светоотражающих жилетах видны издалека, они и вправду прячутся в нишах, пропуская несущуюся «Белку». Притормаживаем на пересечении штреков — предупреждающий сигнал, чтобы не столкнуться с таким же «хаммером», — и снова полный вперед. Я озадачена: чтобы Дмитрию Чигиру добраться от проходной до лавы, уходит около часа.
— У нас это время оплачивается! — довольно подмигивает шахтер.
По дороге главный инженер третьего рудника Евгений Кнотько рисует портрет бригады, которая добывает в пятой лаве сильвинит под началом Дмитрия Чигира:
— Это наши абсолютные рекордсмены — не только на третьем руднике, но и на всем предприятии. В январе 2022‑го за месяц бригада добыла 215 355 тонн — такого не удавалось никому за 65‑летнюю историю «Беларуськалия». Быть миллионниками для них как само собой разумеющееся. В 2021‑м миллион тонн руды они добыли за пять месяцев.
Дальше главный инженер переходит к разговору о бригадире:
— 24 августа генеральный директор Иван Иванович вручил Чигиру самую почетную награду — знак «Шахтерская слава». Пока только третьей степени. Полных кавалеров у нас работает всего восемь, Дмитрию Михайловичу есть к чему стремиться.
— Ну вы и рвачи! — восхищенно смотрю на Чигира.
— Работают люди! И знают, ради чего работают: зарплата хорошая, отпуск — 67 дней. Команда толковая подобралась плюс техника, оборудование развивается. И оргмоменты отлажены четко, — рассуждает шахтер. — Мы за два месяца переехали на новый столб. Перевезли технику, отремонтировали, наладили все, на днях начнем добычу на новом месте — это очень сжатые сроки.
— А секрет есть у передовиков? — не унимаюсь.
— Есть, — отшучивается бригадир. — Запрещаю своим в лаве свистеть, чтобы деньги водились.
— Встречайте гостей! — предупредил по аппарату-«говорушке» Чигир смену, которая завершала работу. В ответ на мои вскинутые брови пояснил: — Специальная связь. Лава длинная — 306 метров, перекрикиваться не будешь. Да и с диспетчером, что наверху, надо общаться. Мобильники с собой никто не берет. За это и люблю шахту — здесь тихо, уединение. Особенно хорошо в четвертую, ночную смену (бригадир юморит): начальства нет.
Святая Варвара, храни!
— Михалыч, мы успели заменить два блока управления гидрокрепи, остался еще один, — жмет руку бригадиру и докладывает машинист горных выемочных машин Олег Шульга, потом делает запись в «бортовом» журнале. — Вести журнал сами решили. Следующая смена, заступив, не гадает, что сделано и что осталось, почитали — и сразу подхватывают работу. На днях ждем инспекцию, поэтому доводим все до ума. Примут комплекс — можно приступать к забою.Бригадир деловито обходит лаву — первый день после отпуска. Свежим глазом осмотрел комплекс. Радостно приветствует прибывшую смену и сразу дает распоряжения Ивану Данилевичу:
— Ваня, «левая нога» потекла — разберись. И рядом с 17‑й секцией на шланге лежит колмыга (большой камень. — Прим. ред.) — надо разбить.
Оказывается, нога потекла — это потекла водомасляная эмульсия из гидростойки крепи. Шахтерский сленг: есть еще у ребят и тапочек, и дышло, и верхняк, и зубки, которыми комбайн вгрызается в горную породу.
Из общения понимаю: здесь не просто пришел, нажал кнопочку — и все работает. Шахтер — это умный, рукастый мужик, любит технику и может починить что угодно. В лаве стоит энергопоезд — там насосная станция, холодильная установка, трансформаторные подстанции, ящики с инструментами, сварочный аппарат, слесарный стол… Специальной ремонтной бригады нет, разве что электрослесарь может приехать, если назрела головоломка. В остальном — все сами, своими руками. Респект!— Да, девушкам здесь точно не место! — признаюсь я Дмитрию Чигиру. Он протягивает мне беруши, респиратор и связывается по «говорушке» с диспетчером — просит добро, чтобы запустить комплекс.
Уже через две минуты грохот такой, что былая гробовая тишина, кажется, приснилась. Комбайн постепенно вгрызается в породу — и поехал счесывать положенные 80 сантиметров толщины. Пыль столбом, летят осколки, по конвейеру понеслась руда, я боюсь пошевелиться и ступить не туда.
Святая Варвара, заступница шахтеров, сохрани! Не знала я, глупая, что еще страшнее передвигать крепь. Давление на лаву огромное — все-таки 550 метров под землей. Оборудование комплекса удерживает породу от обрушений. Счесал комбайн свои сантиметры — передвигаем крепь. Меня предупреждают: обрушение — это громко, волной может и каску снести, и с ног сбить. Держись, Наташа!Уже когда комбайн заглушили, пыль осела, я перевела дух, выпила водички — не отказалась бы и от чего покрепче. Лизнула палец — соленый. Присмотрелась к породе — красота! Блестит, серые прожилки сменяются красными.
— Все, что красное, — это калийная соль. То, ради чего мы здесь работаем. Кстати, поздравляю, вы добыли примерно 50 тонн руды, — хлопает меня по плечу Дмитрий Чигир. — В нашей лаве около 25 процентов полезного компонента, остальное — пустая порода, которую вы видите на подъезде к Солигорску. Но даже в терриконах — вся таблица Менделеева.
Лава 3 — 5, поясняют рабочие, высокая. Это как? Залежи калийной соли — 2,5 метра. Поэтому можно спокойно ходить здесь в полный рост. Главное — помнить про технику безопасности и знать, куда можно ступать. Но есть лавы и метр двадцать высотой — таких хватает на горизонте минус 620, там хочешь не хочешь — ползком. Неудивительно, что шахтер с 20‑летним стажем в забое может уходить на пенсию. Правда, редко кто идет: не привыкли работяги сидеть без дела.
— У меня в августе как раз юбилей — 20 лет в забое. Пенсионер! — широко улыбается 42‑летний бригадир и поправляет себя: — Социально защищенный человек. Условия труда у нас действительно нелегкие. Но я не жалуюсь — готов работать до 60.
— А почему пошли в шахтеры?
— В моей семье через одного работали в забое. Отец, родные дяди, брат... Я другого не видел. В 90‑е годы профессия была непопулярная. Знали, что в шахте не мед, и зарплаты были скудные. Но я хотел именно сюда, окончил солигорский горно-химический техникум. Сейчас на очистном, а начинал на проходческом комплексе. Это настоящая мужская работа! В шахтеры приходят из разных сфер: строители, водители, сварщики, был у нас и тренер по баскетболу. Случалось, поработает человек месяц-два и уходит, говорит, не готов тяжело работать.
— Знаете (хитро любопытствую), просили меня в редакции незамужние девчонки спросить, какая у шахтеров зарплата!
— Этого не знает даже моя жена. А вы хотите, чтобы я вам сказал! — отшутился бригадир.
— Хорошо. Зайдем по-другому. На что хватает заработка?
После паузы Чигир признается:
— На неработающую жену. Купил машину 2018 года и построил евродвушку для сына-студента в Минск-Мире. Устроил ответ?
— Вполне, спасибо.
Главный инженер рудника Евгений Кнотько показывает на часы: мол, пора наверх, работа ждет. Бригадир несет кувалду. Под шумную поддержку смены, которой не терпится приступить к делам, делают пару метких ударов по серо-красному валуну. Теперь у меня на память о Солигорске и героических шахтерах два каменных сувенира!
Дома ждут
Наверх ехалось быстрее. Боль у виска отпустила. Непростой денек. Теперь понятно, почему на глубине девушек не так много, если только медработники, кладовщики, стволовые (лифтеры. — Прим. ред.). Сдаю двухкилограммовый самоспасатель, лампу, каску — облегчение. В раздевалке снимаю грязную робу — банщица Татьяна приносит полотенце для душа и спрашивает:— Ну как вам в шахте? Я тут давно работаю. Это только кажется, что быть шахтером легко. А сколько опасностей их каждый день поджидает.
Супруга бригадира Чигира Ольга тоже призналась:
— Едет Дима на работу — всегда волнуюсь. Если крайняя смена, проснусь в час ночи, брошу глухарь на его телефон — ага, вызов пошел. Значит, отработал и поднялся, слава богу, скоро будет дома. А сама никогда не рискнула бы спуститься в шахту — трусиха я.
А вы знали?
В ОАО «Беларуськалий» работают более 17 000 человек
Почти 74 процента коллектива — это рабочие, и каждый пятый из них с высшим образованием. Средний возраст сотрудников — 41 год. Среди рудоуправлений самый молодой коллектив — это Петриковское рудоуправление (средний возраст — 33 года). Подземные условия труда у почти 6000 работников «Беларуськалия», среди них машинисты горных выемочных машин, горнорабочие очистного забоя, крепильщики, машинисты самоходных машин, электрослесари и другие.
Вот это бонусы!
Соцпакет у «Беларуськалия» один из самых лучших в стране
13‑я зарплата, медицинская страховка на каждого сотрудника, ежемесячная компенсация затрат на питание в размере 60 рублей — далеко не полный перечень бонусов. Предприятие оплачивает 75 процентов стоимости путевки в собственный санаторий «Березка» сотруднику и его детям, а также 50 процентов стоимости путевки супругу (супруге). В среднем сумма выплат, льгот и компенсаций по колдоговору на одного сотрудника в 2022 году — более 11 тысяч рублей.
