Педагогов Лярских в Могилеве знают многие. 92–летний Петр Алексеевич — известный белорусский географ, преподаватель, по чьим учебникам многие из нас учились в школе. Его жена Лариса Евгеньевна, в девичестве Островская, тоже немало лет проработала в школе, в МГУ имени Кулешова. Ей уже 87, и она давно на пенсии. Но к замечательному наставнику, душевному, жизнерадостному, остроумному и, несмотря на почтенный возраст, очень энергичному человеку, — до сих пор приходят студенты. Проконсультироваться, поговорить по душам. Гостям Лариса Евгеньевна всегда рада. Вот только о себе, о личной жизни рассказывать не любит. Хотя судьба свела ее со многими интересными людьми. В молодости Островская близко общалась с писателем Андреем Макаенком. Ее отец Евгений Васильевич дружил с Якубом Коласом...
Хорошая наследственность
Педагогом Лариса Евгеньевна стала не случайно. Родители — Лидия Феофиловна и Евгений Васильевич — учительствовали в Рогачевском районе: в Журавичской, Шапчицкой школе. Мама — в начальных классах, папа преподавал математику и физику. Охотник, рыбак, он увлекался философией, астрономией.
— Был строг, но справедлив. Его вся округа знала. Если речь заходила о местечке Журавичи, люди говорили: «Это там, где Островский преподает», — вспоминает Лариса Евгеньевна. — Педагогом он был от Бога. Первым в стране получил звание заслуженного учителя БССР.
Было это еще до войны. Награду Островский «обмыл» с другом юности — Якубом Коласом. Классик белорусской литературы подарил ему свой «зборнiк апавяданняў «На прасторах жыцця». С дарственной надписью на титульном листе: «Дарагому Аўгену Васiльевiчу Астроўскаму на памяць аб Нясвiжскай семiнарыi ад Якуба Коласа. 9.I.1929 г.»
Гостей в доме Лярских всегда было много. Но Коласа маленькая Лариса не видела.
— Папа сам к нему ездил, — объясняет она. — Они познакомились в Несвижской учительской семинарии. Затем оба учились в Виленском университете. Моего отца и молодого Мицкевича многое тогда объединяло. Оба были из среды безземельных крестьян–арендаторов, стремились к знаниям, участвовали в сходках семинаристов. Правда, о том, что папа дружил с Коласом, мы, его дети, узнали, когда в школе учили стихи классика. Стали расспрашивать отца, но он — человек замкнутый, козырять дружбой со знаменитостью не хотел. Привык всего в жизни добиваться сам и нас этому учил.
Трудное детство
Детство и у Евгения Васильевича, и потом у его дочери Ларисы было непростое.
— Папа рос в бедной семье. Был младшим из пяти детей. В 5 лет потерял отца. Но его мама и бабушка дали детям достойное образование, — гордится предками Лариса Евгеньевна. — И нам папа внушал, как важно учиться.
Старший брат Ларисы Анатолий окончил университет. Преподавал в Гомельском пединституте. Как отец — физику и математику. Но началась финская война. Через 3 дня родители получили письмо: «Ваш сын Виктор Островский погиб»...
Горя в семье Островских было еще много: сын Лидии Феофиловны и Евгения Васильевича Леня умер от тифа в 6 лет, младший, Борис, прожил всего несколько месяцев. В 18 лет тяжело заболела дочь Наташа.
— Мне было 9 лет, когда по настоянию врача из Журавичей наша семья переехала в недалеко расположенную деревню Шапчицы. Наташе нужен был свежий воздух, а там кругом сосны, — вспоминает Лярская. — К сожалению, Наташу это не спасло. А мы — я, младшая сестренка Тома и родители — ненадолго осели в Шапчицах. Там и познакомились с Макаенками, или, как их там называли, Макуями. Отец будущего писателя работал председателем колхоза, входил в состав родительского комитета школы, где учились мы с Андреем. Андрей был старше меня на 2 года, но мы вместе играли в мяч, в городки, зимой катались на самодельных санках, лыжах... Настоящее чувство пришло позже.
Команда молодости нашей
...Из шкатулки, инкрустированной соломкой, появляются стопка фотографий, пожелтевшие письма, книги... На одной из них — комедии Андрея Макаенка «Выбачайце, калi ласка!» — надпись: «Ларисе и Тамаре в знак дружбы. Андрей».
Крепкая дружба между Ларисой и Андреем возникла до войны, когда Островские вернулись в Журавичи. Андрей, окончив семилетку в Шапчицах, ходил в здешнюю среднюю школу. Тут учились Лариса, Петр Василевский — друг Андрея, который впоследствии стал кинорежиссером, и Вера Дамаренок — красавица с ямочками на щеках.
— В Верочку Андрей был влюблен. Когда началась война, ее с родными эвакуировали. Ни я, ни Андрей, ни Петя больше ничего о ней не слышали, — сожалеет Лярская.
А Василевский и Макаенок Ларисе писали, присылали фото. На снимке, который она получила 29 июня 1944 года, Андрей молодой, красивый. «Ларе от Андрея. Взгляни от нечего делать», — черкнул он на обратной стороне.
— Фото пришло из госпиталя, где Андрей долго лечился после тяжелого фронтового ранения. На обеих ногах ему снарядом отрубило почти по полступни, — продолжает рассказ Лариса Евгеньевна. — Его отца немцы расстреляли за помощь партизанам. Сестра Мотя — партизанка, вышла замуж за командира отряда — горячего восточного человека. Родила ребенка. И — покончила с собой. То ли ревность, то ли родовая горячка...
Когда 23 января 1945 года Андрей писал Ларе (так он назвал Ларису Евгеньевну), Мотя была еще жива. Макаенок просил: «Узнай, скоро ли я буду дядей».
— Чувства юмора Андрей никогда не терял, — присоединяется к беседе Петр Лярский. — Как–то после войны навестил нас в Могилеве. Мы засиделись допоздна и стали уговаривать его остаться: время лихое, полно бандитов. Он по карману похлопал. Мол, защитник есть — пистолет. Ушел. А утром вернулся. Вместо шикарного пальто — замызганная телогрейка. Пистолета нет. Оказалось, вечером его ограбили!
Свою жену к известному писателю Лярский не ревновал никогда. Хотя Лариса Евгеньевна не скрывала, что была всерьез влюблена в Макаенка. И он, похоже, отвечал ей взаимностью.
— Студенткой я снимала квартиру в Могилеве. Андрей приходил в гости, мы целовались, — улыбается Лариса Евгеньевна. — Комсомолец, активист, он только поступил в партшколу, начал писать и не спешил связывать себя узами брака. А я, в оккупации работавшая у немцев на заводе, понимала, что будущего у нас нет...
В 1945 году Островская сменила фамилию. С будущим мужем — молодым преподавателем Лярским — она познакомилась в вузе. Позже знакомая рассказала Ларисе Евгеньевне, что Макаенок, узнав об этом, некоторое время ходил печальным. Но вскоре сам женился...
— Больно, что его уже нет, — смахивает слезу Лариса Евгеньевна. — Прекрасный человек, не только писатель, но и художник талантливый. Очень жалею, что письма Андрея, нарисованный им портрет моего Пети сберечь не смогла. Но пока жива, буду рассказывать о нем детям, внукам, а может, и правнукам...
Фото автора.
