В субботу получил экстренное СМС от земляков-могилевчан: «Не стало Александра Лапотентова…»
Сразу вспомнилось его, Александра Михайловича, приглашение тогда, 16 июля 2020 года: «Жаль, некогда даже поговорить не для интервью, просто посидеть с вами. Давайте как-нибудь это обязательно сделаем».
И вот СМС…
В тот день председатель был нарасхват. Мне он назначил на одиннадцать. Наша встреча еще не завершилась, а уже на ферме ждала его группа центрального телевидения, в приемной были люди, а те, кто поважнее, заходили прямо во время интервью, что тоже нормально ложилось в контекст заданного разговора. А до и после общения с журналистами у председателя был еще воз и маленькая тележка дел — важных, очень важных и совсем неотложных. На календаре 16 июля 2020 года, колхозный конвейер крутился заданно и многогранно, где каждый делал на отлично свое дело. И это не просто слова: в «Родине», так уж здесь давно заведено, каждый действительно назубок знает порученный участок, отвечает за него не только перед председателем, но прежде всего перед собой, своей совестью, так как хозяйничает на колхозной земле, как на своей.
И в этом один из феноменов председателя Александра Лапотентова: в «Родине» колхозное и личное переплетено настолько правильно, если не идеально, что впору такие трудовые отношения ставить в пример любой форме хозяйствования на земле. Лапотентов за сорок лет (именно столько Александр Михайлович возглавлял, по сути, созданный и выпестованный им колхоз!) сделал простую, от крестьянской мудрости и мужицкой хватки модель сельхозпроизводства, при которой ни экономика, ни социум не опережали друг друга, а шли рядом, в ногу, взаимно сочетаясь и выгодно перекликаясь.
Конечно, по большому счету и у колхоза Лапотентова на первом месте был заработанный на производстве рубль. Потом он справедливо распределялся по многочисленным финансовым обязательствам, среди которых значительная доля принадлежала, скажем так, заботе о коллективе, о каждом человеке-труженике, ветеране, школьнике. Это как «Отче наш», как то, что утро начинается с восхода солнца. Но всегда, все сорок лет, особенно последние двадцать, когда колхоз набрал исполинскую силу, экономика «Родины» следовала (точнее, ее направляла мудрая председательская рука) элементарным законам: производить на земле то, что выгодно, что приносит деньги в колхозную казну, а если и производить то, что надо стране, отрасли, — делать только так, чтобы все равно было выгодно коллективу. Лапотентов, пожалуй, это умел как никто! Если в тренде, как сейчас говорят, были подсобные промыслы, в «Родине» занимались пошивом одежды и производством мебели, даже автосервисом, если невыгодно было покупать комбикорм и муку, здесь открывали собственные линии, хлебопекарню, мельницу.
Но в то же самое время Лапотентов никогда не позволял себе, своим специалистам и хозяйству сворачивать с магистрального пути — выращивания кормов и зерна, производства молока и мяса. И все это без исключения в «Родине» делали отменно, со знаменитым лапотентовским рациональным подходом — чтобы было выгодно колхозу! С некоторых (уже давних) пор здесь перешли исключительно на сельхозбизнес. «Сейчас я подобных подсобных промыслов не признаю, — говорил мне 16 июля Александр Михайлович. — Надо заниматься и получать деньги с основного производства. А переработчики пусть выгодно покупают у меня то же мясо, молоко и на этом зарабатывают».
Заметим: молоко в «Родине» имело рентабельность 42 процента, мясо тоже не убыточное. А сколько нами, журналистами, исписано страниц о показательном и выгодном выращивании быков в «Родине», вообще о возможностях снижать затраты в животноводстве, в том числе и на строительстве комплексов.
«Мы не стоим на месте, но стремимся во всем к зарабатыванию денег. Если скажу, что меня не интересуют рекордные урожайность и надои, как вы к этому отнесетесь? Всем и вам говорю: мне важнее эко-но-о-мика! А не любой ценой вал. Мы не покупаем никогда зерно и получаем по 55—62 центнера с гектара зерновых колосовых, а те, кто намолачивает 80 центнеров и больше, покупают. Скажите, у кого выгода?»
Это тоже особая формула экономического хозяйствования Лапотентова, которой он поделился со мной. О социальной модели белыничской «Родины», почти уникальной, доступной, кстати, для внедрения всем хозяйствам, и не только могилевским, не знает только ленивый. Социально люди в колхозе максимально защищены, причем (что очень важно) данные меры, кроме несомненных стимулов, носят еще и предельно ясный, принятый всеми воспитательный и дисциплинарный характер…
За всем этим тысячи и тысячи дел самого Лапотентова и его соратников из Вишова.
Не секрет, председателя очень уважал Президент, любил время от времени поговорить с ним, посоветоваться даже, обсудить проблемы отрасли. В свою очередь талантливый сельхозменеджер никогда не отделял себя от коллектива, малой родины, которую преобразил до неузнаваемости. Когда Александр Михайлович получил из рук Президента орден Отечества (далеко не первую, но, увы, последнюю свою высокую награду), он так мне прокомментировал: «Не могу сказать, что это моя награда. И когда получал, сказал об этом Александру Григорьевичу, и сейчас. Приехал с награждения, пришел на мехдвор и, когда меня поздравили, предложил свой парадный костюм всем поносить. Это награды всех моих колхозников…»
Теперь вот колхозникам «Родины» предстоит, простившись со своим неизменным председателем, сделать правильный выбор. И вышестоящим управленцам хорошо бы не ошибиться с ним. Чтобы уроки, преподанные Александром Михайловичем Лапотентовым и хорошо усвоенные коллективом, никогда не забылись. Чтобы «Родина» и впредь оставалась «Родиной», с одной лишь поправкой — имени Лапотентова...
