В стандартной декларации медиков: «Только на 10 процентов здоровье человека зависит от нас, все остальное — от генетики, образа жизни, экологии, условий труда» — мне лично особенно любопытен четвертый фактор.
И не только потому, что пространных писем на тему «как мое заболевание не признали профессиональным» я получаю от читателей по 2 — 3 за неделю. А еще и потому, что не укладываются в голове две цифры: при том, что количество смертей на производстве у нас выше, чем в странах Евросоюза, профессиональные заболевания, наоборот, фиксируются в 400 (!!!) раз реже. Будем себе аплодировать? Или правы западные эксперты, которые считают, что дело здесь не в уровне профзаболеваемости? А, если хотите, в профпригодности системы, призванной исследовать, как отзывается на здоровье человека та треть жизни, которую он проводит на работе?
Подводя итоги, профпатологи сами же первыми признают: мало, совсем мало выявляем! Лишь 844 случая профессиональных заболеваний за четыре года на всю страну, всего 114 случаев за три последних квартала. При том, что в условиях повышенного шума трудится более 80 тысяч работников, повышенной вибрации — свыше 30 тысяч, в контакте с промышленными аэрозолями — более 70 тысяч, химическими веществами — свыше 80 тысяч. В одном только Минске на промышленных предприятиях во вредных условиях заняты 139 тысяч человек. В том–то и парадокс: маленькая результативность при вроде бы хорошей изученности, обилии цифр, фактов и закономерностей. К примеру, минские профпатологи прекрасно знают, и кто является главным «поставщиком» профессиональных заболеваний (МАЗ и МТЗ), и какой фактор самый вредный (шум), и какие профессии самые опасные (работники литейных производств и слесари–ремонтники), и что 90 процентов всех «рабочих» заболеваний дает машиностроение и т.д. и т.п. Причем чаще страдают от своей профессии либо самые опытные, с четвертьвековым стажем, либо самые зеленые, кто только начинает трудовой путь. Любопытно, что наши заводы–гиганты уже приняли это наблюдение как руководство к действию: контракт с тем, кто ежедневно будет сталкиваться с профессиональными вредностями, заключается обычно не более чем на 5 лет, а дальше смотрят по состоянию здоровья...
Ларчик, как всегда, открывается просто: не хватает кадров и мотивации. Минск считается «флагманом», в нем выявляется почти половина всех профессиональных заболеваний. А в остальных регионах цифры такие смешные, что неловко и обнародовать. Врачебных ставок мало, времени на профосмотр мизер — 8 минут. А у потенциальных больных совсем нет желания что–то в своей жизни менять. «Наши пациенты, как показывает практика, как раз из тех, кто настаивает: у меня все нормально!» — говорит главный внештатный профпатолог Минздрава Людмила Маслова. О том же свидетельствует и статистика: лишь в каждом восьмом случае профессиональное заболевание выявляется с подачи самого больного, в основном же — при обязательных медосмотрах. Иными словами: спасибо работодателю?
Некоторые читатели «СБ», впрочем, уверены в обратном: начальник, дескать, костьми ляжет, а не даст увязать болезнь с условиями труда. Сразу вспоминается Генри Форд и его хмурое: «Когда мне нужна пара рабочих рук, я почему–то получаю в придачу всего рабочего». И в противовес — пример МТЗ, который в качестве профилактики периодически возит своих сотрудников после смены в загородный профилакторий. Но хочет начальник не хочет, а Минздрав уже заявил, что к проблеме профзаболеваний будет новый подход. Она ведь, возможно, еще шире, чем кажется. Скажем, по подсчетам ученых, хронический бронхит у людей работающих встречается втрое чаще. Что, тоже работа виновата? Первый заместитель министра здравоохранения Роберт Часнойть вообще уверен, что о профессии мы очень скоро будем говорить уже на уровне генетическом, то есть заранее прогнозировать каждому его поприще. Пока не до этого. Пока похоже на фантастику. Тем более с нашими–то «цифровыми парадоксами».
