Развал в хождениях

Сдувая пыль с истории

Вольтер, допущенный в Париж после многолетних странствий по Европе, на склоне лет активно прибегал к помощи опия. Наркотик позволял старику хотя бы на некоторое время забыть боль, которую вызывал рак предстательной железы. Но опий ничуть не повлиял на взгляды философа, поэта и историка. Легенда гласит, что когда в последний день жизни Вольтера к нему привели священнослужителей с предложением «отречься от Сатаны и прийти к Господу», то 83–летний старик ответил: «Зачем перед смертью приобретать новых врагов?»


Настойки опия немало перепил и еще один славный исторический персонаж — лорд Байрон. Правда, «лекарство» ему требовалось не в медицинских, а в сугубо сексуальных целях. О распущенности самого романтичного из множества романтичных поэтов легенды ходят до сих пор, однако, полагаю, нет нужды доставать байки из старого склепа. Мятежная душа 36–летнего британского лорда–карбонария упокоилась в далекой Греции, куда он прибыл с освободительной миссией. Причиной смерти называют обыкновенную простуду, но разве это перечеркивает хотя бы несколько строк из написанного Джорджем Гордоном, лордом Байроном? «Тысячи лет едва достаточно, чтобы создать государство, одного часа довольно, чтобы оно развеялось в прах» — словно пытаясь подтвердить эти слова великого поэта, сегодня мы напишем отнюдь не романтическую поэму с помощью подшивки «Советской Белоруссии» за 1991 год.


Итак, на календаре начало апреля. Место действия — Минск. В большой советской стране только что отпустили в свободное плавание цены...


«Бастуют рабочие Минского электротехнического... Вначале подумалось — разговоры, как нередко бывает в наше время, преувеличение. Оказалось, нет. Сменяли друг друга у микрофона ораторы. Но кто бы ни выступал — мужчина, женщина, молодой, пожилой — на устах у всех одно: как жить при нынешних ценах? Как одеть, прокормить детей и что будет с нами завтра? Горькие, кровоточащие вопросы. И на них участники предупредительной забастовки (так ее классифицировали сами рабочие) в большинстве случаев не находили ответов» («Чего хотят забастовщики?», 5.04.1991).


Часть рабочих пришла на площадь Ленина. И, словно взяв на вооружение законы романтической драмы (почти по Байрону), к ним вышел Председатель Совета Министров республики. Фото Вячеслава Кебича, беседующего с забастовщиками, до сих пор пользуется популярностью в интернете. Однако попытка разговора не увенчалась успехом.


«На пути к зданию парламента В.Ф.Кебич дал блиц–интервью корреспонденту БЕЛТА.


— Вячеслав Францевич, что вы хотели объяснить людям?


— Сейчас мы вместе с профсоюзом пытаемся найти пути смягчения удара от реформы цен. Но некоторые требования, обращенные к правительству Белоруссии, невыполнимы по двум причинам. Первая, мы вынуждены работать в рамках законов, принятых Верховным Советом. Например, чтобы снизить налоги, нужно предварительно отменить решения Верховного Совета. И вторая — главная: у республики, залечивающей раны Чернобыля, нет средств. Дефицит бюджета превышает 3 миллиарда рублей. И если попытаться смягчить проблемы трудовых коллективов, повысить им заработную плату, то это будет означать урезание многих социальных программ. Ждать, что союзные органы окажут нам финансовую поддержку, нет смысла. Союз ничем сегодня нам не поможет, наоборот, нужно смотреть, как бы чего от нас не забрали» («Люди на площади», 5.04.1991).


«Чтобы управлять государством, нужно поменьше говорить и побольше слушать», — утверждал кардинал Ришелье. Вот и в 1991 году правительство пошло на попятную уже через три дня после появления новых цен. 6.04.1991 «Советская Белоруссия» информировала, что «Правительство и совет Федерации профсоюзов с участием руководителей предприятий, Минского городского Совета народных депутатов, министерств и ведомств, общественных организаций провели широкое совещание и наметили осуществить следующие меры:


1. Снизить в среднем в полтора–два раза введенные со 2 апреля текущего года на основе союзных прейскурантов розничные цены на товары легкой промышленности детского ассортимента.


2. Отменить 5–процентный налог с продаж на продукцию собственного производства предприятий общественного питания.


3. Облисполкомам и Минскому горисполкому снизить уровень наценок для удешевления стоимости питания в рабочих, студенческих, школьных столовых и буфетах.


Незамедлительно решить вопрос об удешевлении питания в студенческих и школьных столовых за счет бюджетных средств и внебюджетных фондов.


4. Осуществить поэтапное повышение заработной платы рабочим и служащим народного хозяйства» («Предложены дополнительные меры по социальной защите населения»).


Впрочем, в начале мы совсем не случайно вспоминали Вольтера. Философ, который очень нравился Екатерине II, но никогда не пользовался расположением французских монархов, замечал: «История, по–видимому, только тогда и нравится, когда представляет собою трагедию, которая надоедает, если не оживляют ее страсти, злодейства и великие невзгоды». Вот что еще мне удалось найти в «Советской Белоруссии» за апрель 1991 года:


«Повышение... розничных цен на товары народного потребления и продовольствие больно затронуло всех жителей республики, внесло в семьи, трудовые и учебные коллективы обстановку тревожного напряжения... Этим не замедлили воспользоваться политические противники и оппоненты КПСС и КПБ. Они внедрялись в отдельные забастовочные комитеты, во многих случаях потеснили там тех, кто действительно пытался искать пути выхода из сложившегося тяжелого положения, и стали навязывать тактику противостояния и конфронтации, срывая диалог с администрацией предприятий, органами власти, навязывая требования узких политических группировок, подталкивая трудящихся к антиконституционным, противозаконным действиям» («Избежать катастрофы!», 10.04.1991).


«Наше Отечество в опасности. Перестройка, на которую возлагались большие надежды, зашла в тупик... Трезвой оценки негативных процессов со стороны руководства страны, к сожалению, не последовало. Заложницей такой политики оказалась Коммунистическая партия. Она, как молниеотвод, принимает на себя удары непродуманных экономических и политических экспериментов. Настаиваем на немедленном созыве внеочередного Пленума ЦК КПСС с отчетом Генерального секретаря ЦК КПСС. В повестку дня политики партии должен быть поставлен лозунг «Социалистическое Отечество в опасности!» (Заявление Центрального Комитета Компартии Белоруссии «О текущем политическом моменте», 16.04.1991).


Полагаю, такими заявлениями сама компартия и вынесла приговор всей советской системе. 23 апреля президент СССР Михаил Горбачев собрал в Москве руководителей восьми союзных республик. Они обсудили положение, высказались за согласованные действия, заявили о том, что превыше всего должны быть поставлены интересы народа, но...


«Даже самому тренированному оратору нелегко пробраться к невысокой трибуне. Ее в плотном кольце держат рабочие с красными повязками — дружинники. В круг «избранных» допускаются только члены стачкомов, журналисты, народные депутаты. Есть, правда, и исключения, к примеру, для лиц духовного звания. Здесь же идет регистрация предприятий, участвующих в стачке. К 12 часам их уже свыше 40. Через всю площадь плывут к трибуне записки с вопросами, предложениями, требованиями, оперативной информацией. Ее тут же сообщают собравшимся. Остановили работу два троллейбусных депо Минска. На площадь прибыла делегация рабочих Слонима. Оршанские забастовщики готовы реализовать вчерашнюю угрозу — перекрыть движение поездов. Мингорисполком отдал распоряжение прекратить торговлю спиртным на время политической забастовки... Придя в редакцию, мы связались с некоторыми ответственными учреждениями и выяснили: что да, водку продавать в городе запретили, но не вообще, а только по майским талонам» («Услышать друг друга», 25.04.1991).


От буйного апреля до жаркого августа 1991–го с его ГКЧП и танками в Москве пролегло всего четыре месяца. До Беловежских соглашений, когда был подписан смертный приговор одной большой стране, всем нам оставалось прожить немногим больше.


Ох, время, время... Порой оно, как строка в биографии, — ни забыть, ни вычеркнуть. Еще Вольтер говорил, что «нет ничего продолжительнее времени, так как оно — мера вечности; нет ничего короче его, так как его недостает для всех наших начинаний. Все люди пренебрегают им и все сожалеют о его утрате». Вольтер имел право и не на такие обобщения: все–таки он прожил больше, чем просуществовал Советский Союз.

Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter