За многие века борьбы с преступностью применялись различные средства, включая повешение, отрубание головы, обрезание ушей, носа и т.п. Более позднее либеральное средство — тюрьма (лишение свободы), т.е. физическое принуждение, соединенное с трудом в аскетических условиях, — задумывалось как средство постепенного исправления «нравственных изъянов». На протяжении четырех веков существования исправительной судебной системы, основанной на реабилитационном методе исправления преступников трудом, обучением, воспитанием и дисциплиной, ни в одной стране мира эти средства воздействия не достигли своей цели. Это дискредитировало идею тюремной реабилитации, а угроза лишения свободы и степень строгости наказания, как превентивное послание государства, серьезно не влияли на уровень преступности.
В условиях охватившей «все и вся» глобализации эффективность уголовного закона и совершенствование уголовно-процессуальной деятельности стали рассматриваться обществом не только как традиционно значимые для него, но и как процессы, определяющие в первую очередь интеграцию в мировое сообщество как демократического и независимого государства. В переходный период развития общества правотворчество и законодательство занимают особое место в системе социального контроля, поскольку иные способы организации и регуляции человеческой жизнедеятельности (мораль, обычай, религия и др.) ослаблены и восстанавливаются медленно.
Для юристов взаимосвязь между правотворчеством и формированием системы законодательства в условиях глобализации достаточно ясна. Речь идет о проявлении влияния глобализации прежде всего в «добровольно-принудительном» внедрении на всех континентах и во всех государствах идей, принципов и стандартов, сложившихся на протяжении четырех веков в цивилизованных западных странах. Важнейшей такой идеей считается понятие демократического правового государства, охватывающего принципы верховенства закона, разделения властей и защиты прав человека.
В соответствии с Конституцией Беларусь — унитарное демократическое социальное правовое государство, где устанавливается принцип верховенства права, государственная власть осуществляется на основе разделения ее на законодательную, исполнительную и судебную, а человек, его права, свободы и гарантии их реализации являются высшей целью общества и государства.
Наиболее известным проявлением влияния глобализации на правовую систему служит сближение англосаксонской и романо-германской правовых систем, к последней относится и белорусская правовая система. Недавние события в правовой жизни нашего государства, в том числе изменения в уголовном и уголовно-процессуальном законодательстве, еще раз подтвердили этот тезис и показали, что как ни важно в деле противодействия преступности правильное построение и соблюдение уголовного законодательства, содержание и практика применения процессуальных законов также имеет большое значение. Ведь именно процессуальные законы предопределяют, кто попадет в «машину» уголовной юстиции и какова в конечном счете будет его судьба. У юристов есть известная поговорка: «Уголовный кодекс пишется для преступника, а процессуальный — для честного человека». Смысл ее понятен: уголовное судопроизводство как раз и предназначено для того, чтобы отделить виновного от невиновного, защитить человека, непричастного к преступлению, а преступника — передать в распоряжение правосудия. А вот как поступит с преступником правосудие?
Современное белорусское правосудие по уголовным делам в своей основе является карательным: действует принцип неотвратимости уголовной ответственности. Однако давно доказано, что «карательное» правосудие, в общем, не решает возникшего конфликта, не снимает напряженности в отношениях между жертвой и преступником. Возьмем любое преступление: на выходе системы уголовного правосудия потерпевший обычно удовлетворения не получает, а осужденный, особенно к лишению свободы, попадает в жесткие условия, которые явно не приспосабливают его к жизни в нормальном обществе. Само же общество не гарантировано от того, что не будет повторного преступления. Вот почему рождаются идеи по поводу возможности замены карательного ответа государства на преступление.
В разных странах возникли разные теории по этому поводу, в том числе теории «альтернативного правосудия», «восстановительного правосудия», «соглашения», «сделки с правосудием» и т.д. Наряду с криминологической составляющей, о которой говорилось ранее, названные теории преследуют цель упростить уголовное судопроизводство ввиду непомерных затрат на его осуществление. Упрощенное уголовное судопроизводство представляет собой установленную в законодательном порядке процедуру рассмотрения дел, которой свойственны не только сжатые сроки и отсутствие отдельных стадий, но также изъятие некоторых процессуальных институтов и норм.
Наибольшее распространение рассматриваемое правовое явление получило в англосаксонской системе права. Английские и американские ученые исходят из того, что юридический процесс не основан на установлении истины. Суд, по их мнению, выносит решение исходя из материалов дела. Оно может совпадать с истиной, но необязательно. Главное, чтобы решение обосновывалось имеющимися в деле доказательствами. Наиболее полно суть изложенных положений отражает такая форма внесудебной упрощенной примирительной процедуры разбирательства уголовных дел, как соглашения (сделки) о признании вины.
На основе данного института в настоящее время в США разрешается более 90 % всех уголовных дел. Смысл такого рода сделок выражается в поощряемом судом заключении между обвинением и защитой особого соглашения, по которому обвинитель обязуется переквалифицировать деяние на менее тяжкий состав, а обвиняемый — признать в нем свою виновность. Возможность заключения подобных соглашений связана с тем, что само уголовное судопроизводство рассматривается в качестве спора, а не научного исследования, поэтому если обвиняемый признает себя виновным, то его продолжение становится бессмысленным.
Главная цель сделок о признании вины в американском уголовном процессе — избежать проведения громоздкого судебного следствия перед судом присяжных. Содержанием же предварительного следствия в англо-американском уголовном процессе является неформальное полицейское расследование, за исключением тех дел, которые рассматриваются Большим жюри, т.е. коллегией от 12 до 23 граждан-неюристов, расследующих под руководством прокурора обычно сложные дела о коррупции и организованной преступности (пример тому — расследование финансовых дел президента Клинтона или его связи с Моникой Левински). В сравнении с континентальными европейскими странами предварительное следствие в США совершается коротко и быстро уже потому, что законом установлено право на немедленное судебное следствие. И для прокурора, и для защитника выгодно решать дела неформальной сделкой о признании вины, так как в классическом состязательном процессе им предстоит вызывать свидетелей, допрашивать их в суде, выдерживать напряженное ожидание перед непредсказуемой коллегией присяжных и т.д. Успех в таких делах во многом определяется талантом и профессиональными навыками адвоката или прокурора.
Подобные процедуры нередко вызывают неприятие в общественном сознании даже тех стран, где они глубоко укоренились и действуют уже на протяжении полутора столетий. Американская общественность рассматривает сделку с преступниками как нечто непристойное и неуместное, а Национальная консультативная комиссия США при разработке стандартов и целей уголовного правосудия рекомендовала исключить практику сделок о признании вины как противоречащую нормам нравственности.
Другое дело — идея «восстановительного правосудия», описанная известным американским юристом Х. Зером и уже реализуемая в практике правоохранительных органов многих стран. С помощью «восстановительного правосудия» гражданское общество привлекается к участию в деятельности правоохранительных органов и судов и в известном смысле реализует социальный контроль над ними. В неформальной беседе (медиации) обвиняемый объясняет мотивы совершенного преступления, раскаивается, приносит потерпевшему извинения, соглашается полностью возместить причиненный ущерб. Со своей стороны потерпевший, выслушав «исповедь» обвиняемого, начинает лучше понимать, что толкнуло его на совершение преступления и то, к каким тяжелым последствиям для обвиняемого и его семьи приведет исполнение приговора, если он будет вынесен. Результатом таких бесед нередко становится примирение и возмещение ущерба, причиненного преступлением, без вмешательства органов государства, хотя и под их контролем.
Применение этого института приводит к резкому сокращению числа осужденных, приговариваемых к лишению свободы (в странах Западной Европы — до 10—12 % от всех осужденных). Если примирение было искренним, то минимизируется рецидив, происходит внутренняя психологическая перестройка криминального сознания обвиняемого. Он получает шанс вернуться к семье, честно трудиться и приносить пользу обществу, тогда как приговоренный к лишению свободы подвергается влиянию преступной среды, озлобляется и становится закоренелым преступником. Об этом свидетельствует и статистика рецидива в Республике Беларусь — более 30 %.
В качестве еще одной альтернативы уголовному преследованию во многих европейских странах используется так называемый уголовный приказ, для того чтобы быстро разобраться с мелкими уголовными делами, за совершение которых предусмотрено наказание в виде штрафа. Немецкий уголовный приказ позволяет прокурору решать дела наложением на обвиняемого определенного штрафа.
Мировой опыт знает разнообразные виды «альтернативных» и «упрощенных» производств. Общим для них является то, что они относятся к уголовным правонарушениям небольшой тяжести и предназначены для освобождения или смягчения уголовной ответственности, а также максимального сокращения промежутка времени между моментом совершения преступления и применением наказания.
В нашем государстве институт освобождения от уголовной ответственности применяется давно, в настоящее время он выделен в отдельную главу УК. Такой институт дает два важных результата: во-первых, соблюдение принципа неотвратимости ответственности (но не наказания), во-вторых, позволяет снять клеймо с преступника, от которого невозможно отмыться, а также все тяготы, связанные с отбытием наказания и его последствиями. Вот в этом и заключаются основные преимущества института освобождения от уголовной ответственности.
Освобождение от уголовной ответственности по нереабилитирующим основаниям предусмотрено нормами Общей части УК (в связи с деятельным раскаянием; примирением с потерпевшим; применением мер административного воздействия; наличием оснований, предусмотренных ст. 20 УК в отношении участников преступной организации или банды; передачей несовершеннолетнего под наблюдение родителей, добровольным возмещением примененного ущерба), а также около 20 составами Особенной части УК, где предусматривается возможность освобождения от уголовной ответственности.
Первый недостаток этого института заключается в том, что вся процедура освобождения от уголовной ответственности, даже за примирением сторон, происходит только в рамках компетенции государственных органов. А ведь смысл восстановительного правосудия заключается в том, чтобы пробудить совесть у лица, совершившего преступление, помочь ему осознать содеянное и ликвидировать вредные последствия для жертвы. Здесь немаловажная роль отводилась бы представителю общественности — так называемому медиатору. Далее институт освобождения работает в основном в досудебных стадиях, а восстановительным правосудием предусматривается осуществление соответствующих процедур и на других стадиях. В-третьих, обеспечивает ли наш Уголовный кодекс возможность пробуждения совести у лица, совершившего преступление? Вряд ли. А восстановительное правосудие дает возможность работать с ним вплоть до вынесения приговора, заставить его возместить ущерб, извиниться, принять какие-то другие меры.
Еще Монтескье отмечал, что «законы должны находиться в таком тесном соответствии со свойствами народа, для которого они установлены, что только в чрезвычайно редких случаях законы одного народа могут оказаться пригодными и для другого народа». Однако этот принцип не всегда учитывается в практике белорусского законодательства.
Безусловно, экономическое развитие мирового сообщества в условиях глобализации требует установления единых правил, но при этом возникает множество побочных явлений, негативным образом влияющих на все сферы жизни общества. В праве это выражается в безудержном заимствовании и копировании иностранных правовых институтов и терминологии. А ведь любая реформа еще до своего старта должна быть продумана и тщательно спланирована, и самое главное — должна быть объективно необходимой, а не основываться на желаниях и амбициях. Вписывая новый институт в систему криминального права, мы прежде всего должны подумать о том, как сделать, чтобы он был адекватен принципам, в соответствии с которыми построена уголовно-правовая политика. Полагаю, что эти принципы наиболее ярко выражены в целях уголовной ответственности (ст. 44 УК): 1) исправление лица, совершившего преступление; 2) предупреждение совершения новых преступлений как осужденным, так и другими лицами; 3) восстановление социальной справедливости.
Если мы подойдем с этой точки зрения, то целями реформы криминального законодательства должны быть соблюдение установленного правопорядка в стране, минимизация преступности (как государственные цель и задача), воспитание граждан в духе соблюдения законодательства Республики Беларусь, реабилитация правонарушителя (цель и задача, соответствующие уголовному закону).
Одним из факторов успешного реформирования законодательства, в том числе и криминального, становится роль в этом процессе граждан, и особенно юристов. В реальной действительности участие в правотворчестве и совершенствовании законодательства принимают в основном юристы, непосредственно работающие в соответствующих правотворческих органах, руководители юридических ведомств в силу занимаемого должностного положения, а также ученые-юристы, специализирующиеся в разработке соответствующих проблем. Между тем в целом мнение юристов и других граждан в должной мере не изучается и не учитывается. А ведь задача современного законодателя заключается в детальном исследовании правовых и моральных представлений граждан Республики Беларусь и создании правовых норм, соответствующих потребностям как общества в целом, так и отдельных его членов.
Для избежания множества опасных ловушек, подстерегающих те или иные реформы, следует извлекать уроки и из международного опыта. В качестве положительного момента можно предложить учесть опыт Англии и России, доказывающий, что небольшие эксперименты в 2—3 графствах или областях могут перерасти в достаточно крупные реформы.
В Российской Федерации, например, проблема сокращения тюремного населения начинает решаться со стадии предварительного расследования — введением упрощенной процедуры дознания по всем делам, за исключением дел о тяжких и особо тяжких преступлениях; изменением подследственности — следователь будет расследовать дела только о тяжких и особо тяжких преступлениях, тогда он не будет завален мелкими делами и от него можно ждать хорошего качества работы. Все остальные дела будут расследоваться дознавателями.
Возможные дополнения и уточнения в УК и УПК вряд ли смогут кардинальным образом преобразовать отечественное судопроизводство. Оно, как и прежде, в основном сохранит свой смешанный характер — предварительное расследование, основанное на началах публичности, при достаточно сильном прокурорском надзоре за его осуществлением и состязательное разбирательство дела в суде. Такая структура отечественного уголовного процесса, сформировавшаяся на протяжении длительного времени, соответствует восприятию основной массы населения и во многом адекватна судопроизводству континентальных стран Европы, имеющих еще более продолжительный исторический опыт.
Игорь ЛАПЕКО, главный специалист отдела по обеспечению деятельности Постоянной комиссии Палаты представителей Национального собрания Республики Беларусь по национальной безопасности, кандидат юридических наук
