Люблю, ищу, мечтаю

Если тебе что–то на роду написано — обязательно сбудется. Уж в этом ведущий мастер сцены Раиса Грибович, за 30 лет в Национальном академическом драматическом театре имени Якуба Коласа сыгравшая десятки ролей, уверена на все 100 процентов. Пожалуй, немногие знают, что создательница образов Марии Антоновны в «Ревизоре», мадам Менерс в «Алых парусах», разбитной бабки в «Ветрогонах» свои первые награды получала... как каменщик на стройке за победы в социалистическом соревновании! Да–да, была такая страничка в ее биографии. Когда маленькой Рае Грибович не исполнилось и двух лет, ее родителям напророчили, что она обязательно станет артисткой. Сейчас, когда Раиса Степановна, к слову, «Человек года Витебщины–2009», готовится к своему юбилейному вечеру в театре, случай этот приобретает какой–то особенный, почти мистический смысл.

— Родители жили тогда в Казахстане, куда уехали из Калининграда поднимать целину, — вспоминает Грибович историю, услышанную от мамы. — Однажды в рабочем поселке появился человек с фотоаппаратом. Меня поставили перед объективом и сказали, что должна вылететь птичка. Тут–то у меня глаза — раз... и кокетливо ушли в сторону. «Ну, это будет артистка», — заулыбался фотограф.

— Сцена — это призвание?

— До сих пор думаю — мое ли (улыбается)? Однако театральное отделение Гродненского училища искусств я окончила с красным дипломом. Затем были ГИТИС, театральный институт в Москве, курс Элины Быстрицкой.

— В юности вас сравнивали с молодой Фаиной Раневской, прочили большое будущее. Как ощущали себя, попав после Москвы в Витебск?

— Раневская всегда была моим кумиром, и сравнение с ней воспринималось как подарок. Не буду кривить душой, в Витебске я не собиралась задерживаться более чем на 2 — 3 года, но так получилось, что театр Якуба Коласа оказался единственным в творческой судьбе. Хотя, как говорится, еще не вечер...

— С первого дня, наверное, хотелось играть только главные роли, только красавиц?

— К своей внешности я всегда относилась критически. Мне казалось, что найдутся более яркие, более достойные актрисы на роль первой красавицы, нежели я. Но мои московские педагоги Быстрицкая, Бурдонский, наверное, видели во мне нечто большее, чем внешнюю привлекательность. У нас в ГИТИСе Борис Клюев (он играл графа Рошфора в «Трех мушкетерах») ставил пьесу «Трамвай «Желание». Почему роль Бланш оказалась моей, для меня секрет, но как на меня за это обозлились все красотки на курсе, я хорошо помню.

— У вас много завистников?

— Не знаю. Но они есть — и дай Бог им здоровья! Они не позволяют творческому человеку расслабляться, заставляют двигаться, делать что–то.

— Легко ли начинающей актрисе выбиться в звезды?

— Это я сейчас понимаю, что, пожалуй, всех самых ярких актрис театра и кино «сделали» режиссеры–мужчины, которые были их мужьями, любовниками или что–то в этом роде. Я же всегда доказывала и до сих пор доказываю себе и окружающим, что успеха в профессии достигну исключительно благодаря таланту. Даже когда в Москве актриса Касаткина после просмотра студенческого спектакля предложила отнести мои фотографии ее мужу, кинорежиссеру Колосову, чтобы тот посмотрел, смогу ли я у него сниматься, я ответила: «По блату — не хочу!».

— Какие образы, созданные в театре Якуба Коласа, вам особенно дороги?

— Сообразно фамилии начинала с грибов, с роли Поганки в сказке «Жила–была Сыроежка». Это, конечно, шутка. Бывало по–разному. Первые яркие воспоминания, пожалуй, связаны с массовкой в «Нестерке». А вот если говорить об осмыслении профессии, о первых достижениях, то, наверное, это Лайма в постановке Валерия Маслюка «Клеменс». Затем был мощный спектакль Юрия Лизенгевича «Тойбеле и ее демон». Запомнился «Сон на кургане», где Виталий Барковский «выкручивал» нечто глубинное, на уровне подсознания. В «За двумя зайцами» режиссера Михаила Краснобаева довелось сыграть Проню Прокоповну, а затем и ее мамку. В «Психоаналитике для психоаналитика» у Сергея Куликовского моей роли изначально не было. Райку (так зовут героиню) дописали по ходу. В «Ветрогонах» у Владимира Савицкого я — Бабка, этакий вулкан страстей, готовый петь и плясать без остановки...

У каждого актера есть роли, где он чувствует себя естественно. Так было со мной в спектакле «Земля» по Якубу Коласу. Я росла на Полесье, у него все будто про меня написано! Но вот чтобы показать на сцене голую коленку, приходилось переступать через себя. От этого комплекса меня, еще молодую актрису, избавил Валерий Маслюк в «Большой грустной рыбине». Моя героиня, медсестра, появлялась на сцене в прозрачном коротеньком халатике. Когда я его расстегивала, в зале такой стон раздавался!.. До сих пор помню (смеется). Но это надо было пережить.

— На семейные отношения это влияло?

— Тогда муж признавался, что испытал не меньший шок, чем я. Хотя с обоими мужьями, один из них был монтировщиком в театре, другой — артистом и однокашником по ГИТИСу, я развелась по другим причинам. Наверное, не сложилось. Не те мужчины были рядом.

— Дети...

— У меня две дочки. Алесе 25 лет, она занимается авторской песней. Даша, которой 20, учится в Белорусской академии искусств. Специализируется на керамике. Скажу честно, все сделала, чтобы они не пошли в артистки.

— Что увидят зрители на вашем вечере 25 января?

— Отрывки из сыгранных спектаклей, песни на мои стихи... Надеюсь на помощь коллег, на то, что друзья порадуют сюрпризами. Я благодарна судьбе, которая на разных этапах посылала мне людей, становившихся моими учителями, ангелами–хранителями... Обещали приехать сестры Живицы, которые буквально заменили мне семью, когда я училась в Гродно. Что–то готовят кузнецы, с которыми у нас сложился замечательный творческий союз. С ними мы ездим по презентациям в Украину, Россию, выступаем на «Славянском базаре». Мне очень хочется, чтобы зрители увидели прежде всего живого творческого человека, который любит, ищет, мечтает...

Фото из архива Национального академического драматического театра им. Якуба Коласа.