Об этом редко говорят наши оппоненты, но в западных экономике и обществе сформировались критические диспропорции. И за дворцами не всегда видны хижины. Они пытаются учить нас жить, но сами жить не всегда умеют. Об этом говорит их же статистика. Мы ее начинаем анализировать. Цифры лишены эмоций и слащавых пиар-технологий. На них и посмотрим.Зарабатывая на жизнь, не забудьте пожить. «Паранойя продуктивности» классического западного капитализма, конечно, дает определенный экономический результат. Точнее, давала. Возможности человека могут быть безграничны, но постоянная конкуренция за место под солнцем под угрозой увольнения либо потери доходов, потогонная система в формате труда «7 на 24» приводит к выгоранию. И профессиональному, и психологическому. Потогонная система уже себя исчерпала и становится не преимуществом, а огромной проблемой. Некоторые американские эксперты даже предупреждают: следующая эпидемия может стать психологическая. Профессиональное выгорание уже приносит ущерб экономике, сопоставимый с 10 процентами ВВП. По крайней мере, к такому выводу пришли исследователи из калифорнийского Стэндфордского университета. Так стоит ли копировать импортные модели? И стараться перегнать их в производительности труда? На «короткой дистанции» это может дать эффект, но привести к социальным последствиям, которые придется преодолевать десятилетиями. Исходя из западного опыта сальдо высокой производительности может оказаться и отрицательным не только с точки зрения общественно-социальных, но и экономических показателей.
Англосаксонский мир последним отказался от работорговли. И с большим трудом: шажок в социальном прогрессе удалось сделать только после гражданской войны. Невольничьи рынки исчезли, но традиции безжалостной эксплуатации остались. Только вместо кандалов стали использовать более изощренные инструменты психологической манипуляции. Если беспристрастно и цинично вникнуть и посмотреть на системы внутренних коммуникаций и джиар-политики западного толка, то оказывается, что их ключевая цель — выжать из работника по максимуму. А когда он выгорит — безжалостно с ним расстаться. Устал — освободи место более эффективному. Мол, ничего личного, только конкуренция.
Макиавелли со стыдом сжег бы свои труды, если бы познакомился с изощренными инструментами управления персоналом, которые применяют транснациональные корпорации. Внешне выглядит все очень благопристойно: проводятся разные тренинги по командному духу, развитию культуры компании, семейные вечера, корпоративные мероприятия… Неискушенный наблюдатель подумает: какие хорошие ребята, эти западные работодатели! Как заботятся о своих сотрудниках! Впрочем, о буренке тоже заботятся на ферме: кормят, лечат, моют… И доят. По некоторым технологиям настолько безжалостно, что бедное животное фактически из живого организма превращается в машину по производству молока. А когда «станок» полностью амортизирован, теряет эффективность, то вместо молока дает фермеру мясо. Такова беспощадная сущность промышленного животноводства. Впрочем, в либеральной экономической мысли станки, машины, животные и человек являются… одним из видов ресурсов. А красивые спектакли, организованные специалистами по внутренним коммуникациям и HR- менеджерами, не более чем формирование корпоративной секты, адепты которой готовы порвать жилы, чтобы повысить свою эффективность. Причем за не очень высокую плату. Нередко — ниже рыночной.
Почему люди идут трудиться в транснациональные компании? По разным причинам. Кого-то привлекают легенды и мифы, созданные вокруг корпораций. Новичку рассказывают красочные перспективы его будущего, если он будет много работать: карьерный рост, повышенная зарплата, расширенный социальный пакет… Как во многих сакральных концепциях, за испытаниями земными должен следовать рай. Реальность корпоративной благодати подтверждают конкретными примерами. Мол, такой-то исполнительный директор или член совета директоров когда-то пришел в компанию простым клерком, но за 20–30 лет неусыпного труда на благо компании вырос до руководящих постов. Правда, забывают сообщить: головокружительные карьеры строились во времена бурного роста компании, ее расширения. Соответственно, появлялись и новые руководящие вакансии. Но это было давно, экономика с тех пор принципиально изменилась. И времена «американской мечты» прошли. Поэтому сколько ни показывай чудеса эффективности, высоко не прыгнешь. В крайнем случае из рядового переместишься в кресло руководителя нижнего звена, у него еще больше забот, которые в равнозначной степени не компенсируются ни денежными доходами, ни корпоративным пакетом.
Культ эффективности вопреки всему остальному проповедуется и на национальном уровне. Движения феминисток, свободных отношений, child free поддерживаются крупным капиталом. Семья, дети, связанные с ними заботы и хлопоты отвлекают «трудовой ресурс» от основной функции — «умирать» на работе. По большому счету это уже не фигура речи, а реальность. Гонка за высокой производительностью ряда работодателей привела западное общество к эпидемии выгорания. Перманентная гонка за новыми высотами в бизнесе, потогонная система порождают извечный стресс в его деструктивной форме. В результате капиталистическое общество впадает в массовую депрессию со всеми вытекающими экономическими и социальными последствиями: снижение той самой производительности труда (за которую так боролись, невзирая на потери), прогулы, психологические проблемы, следствием которых становится злоупотребление алкоголем, наркотиками и транквилизаторами. Конечно, всегда можно сменить работу. Но эксплуатация до последнего дыхания стала стилем корпоративной жизни. Институт общественного мнения Гэллапа (США) утверждает: только 24 процента американцев считают, что компания-работодатель заботится об их благополучии. При этом 43 процента испытывают на работе стресс. По данным Американской ассоциации психологов, в 2021-м 32 процента работников заявили об эмоциональном истощении и 44 процента — о физической усталости. Исследователи из Стэнфорда пришли к выводу, что рабочий стресс становится первопричиной 120 тысяч смертей в год. А потери экономики измеряются десятками миллиардов долларов. Не слишком ли заоблачная цена за высокую производительность?!
Конечно, нам тоже надо повышать эффективность в реальном секторе. Но навряд ли стоит ссылаться на западный опыт. Последствия уж слишком печальны. Как с гуманистической точки зрения, так и экономической. Пускай они забавляются с «трудовыми ресурсами», а мы будем реализовывать концепцию «человеческого капитала», повышая ценность работников. В том числе через рост их благополучия. А западные практики в крупных компаниях уж очень напоминают сахарные плантации в южных штатах лет 200 назад.
volchkov@sb.by
