"Юбки на сцене с актрис не спадали..."

Бесспорность высказывания «встречают по одежке…» сегодняшняя гостья «Р» — художник по костюмам Нина Гурло не оспаривает. Более того, ежедневным трудом своим доказывает ее истинность. …В Театр киноактера (а позднее — и в Русский драматический) Нина Николаевна пришла в начале девяностых, до этого же более десяти лет работала на киностудии «Беларусьфильм». «Белые Росы», «Проданный смех», «Шляхтич Завальня», «Дунечка» – вот далеко не полный список картин, «одетых» нашей собеседницей, встреча с которой состоялась накануне Международного дня театра. — Экранный опыт, конечно же, на сцене оказался нелишним… — Не угадали. Он даже сыграл злую шутку. Привыкнув к беспощадному глазу камеры, я поначалу тщательно прорабатывала каждую деталь костюмов, что в театре оказалось излишней роскошью. Ведь мелочи отвлекают от цельной фигуры актера, который, в отличие от кино, на сцене виден в полный рост. Но, слава Богу, первый театральный блин не оказался комом. Начала я с постановки «Похищение Елены», сегодня же большую часть спектаклей Театра киноактера с гордостью могу назвать своими. Тем не менее нельзя сказать, что работа на «Беларусьфильме» не сказалась положительно: практически со всеми актерами театра я была знакома, а это важно. И, конечно же, очень помогал опыт, полученный еще при учебе в театрально-художественном институте. — Взаимопонимание с артистами находите всегда? — В большинстве случаев, потому что стараюсь идти на компромиссы, пытаюсь убедить, завоевать доверие. Конечно, иногда случаются конфликты, в такой ситуации я даже могу сказать: пусть кто-нибудь другой занимается этой актрисой. С мужчинами проще, они, может быть, не так тщеславны, более открыты экспериментам. Они могут добавить горб, ходить на костылях, если этого требует сценарий, с женщинами же сложнее. В фильме «Брак по-итальянски» Софи Лорен не побоялась выглядеть страшненькой: снималась незагримированной, с кругами под глазами. То есть хорошая актриса не задумывается о внешности героини, у нас же такой навык – редкость. — Волею профессии достоинства и недостатки всех своих подопечных вы знать обязаны… — Знать-то знаю, но, как и во врачебной этике (а художник по костюмам — почти рентгенолог), все детали — сугубо между нами. — И с режиссерами — душа в душу? — А по-другому и нельзя. Конечно, амбициозный художник может использовать сценарную практику как подиум для своего таланта, но тогда спектакль «потеряется». Думаю, многие помнят фильм Люка Бессона «Пятый элемент», в котором костюмами занимался именитый кутюрье Готье. Одежда получилась просто потрясающая, но… взяла на себя, по моему мнению, слишком многое. Так что художнику так или иначе приходится подчинять себя режиссеру и вместе с тем в нем не растворяться. Это смиренное, но мастерство. — Иногда в спектакле используется до ста костюмов, сколько же эскизов приходится делать? — Сейчас в Русском театре я работаю над «Оперой нищих», это тяжелая, но интересная тема. Наверное, поэтому делаю я уже третий вариант эскизов. Герои спектакля – воры и проститутки, изгои, к которым принято относиться негативно, с другой стороны, это люди протестующие, которые хотят избавиться от тяжелой, гнетущей атмосферы. Все это нужно показать в костюмах. Согласитесь, нелегко… — И тем не менее самым сложным спектаклем в вашей жизни стал… — Отвечу почти по-актерски: «Гамлет». практически у каждого артиста, режиссера, зрителя к произведению этому особенное отношение. Работая над «Гамлетом», вы начинаете ограничивать себя, бояться полета, так как на любое ваше движение словно смотрит великий Шекспир. Кстати, от «Гамлета» у меня сохранилась богатая коллекция эскизов во всевозможных прочтениях: от модернизма до милитаризма. — «Гамлет» в милитаристском стиле… А как же историческая достоверность? — Редкий костюм на сто процентов соответствует эпохе. Чтобы достичь полного реализма, необходимо разыскивать фотографии, журналы, документы того времени. Тем не менее вы можете полностью скопировать одежду и… провалиться. Еще Сальвадор Дали заметил, если на экране вы хотите показать петуха, сделайте его из дерева. То же самое происходит и в театре. В искусстве всегда присутствует нечто неуловимое — и иной раз неправда жизни на сцене рождает истину. Нельзя, чтобы зритель заострял внимание на том, во что одеты актеры, он должен видеть предельно гармоничный мир. Хотя, безусловно, перед новым спектаклем я просматриваю литературу, пользуюсь Интернетом, чтобы впоследствии все же прислушаться к интуиции. Но, по большому счету, всегда приятно, когда после спектакля говорят: в каком музее вы брали костюмы напрокат? Случается, мы находим оригиналы одежды, которая все равно подлежит обработке. Ведь платье, скажем, тридцатилетней давности, ветхое. В то время как спектакль прокатывается по сто пятьдесят—двести раз, а через каждые семьдесят прогонов костюмы обычно приходится менять, плюс накладываются экстренные ситуации: кто-то поправился, кого-то заменили. — А казусные ситуации с вашими костюмами на сцене случались? — Бог миловал, юбки во время показа с актрис не спадали. Зато практически перед каждой премьерой вижу сон: к театру подъезжают две машины, из них достают ящики с одеждой, а они – пусты… — Насколько успех спектакля зависит от стараний художника? — Процентов на тридцать. Представляете, как чувствует себя актер, играющий в драме, когда на нем не так сидит пиджак, а туфли на полразмера меньше? Когда артист полностью доволен одеждой, он о ней забывает, с головой окунается в роль. Иногда костюм даже помогает актеру понять своего героя. В фильме «Проданный смех» я работала над одеждой Екатерины Васильевой (в киноленте — мачеха) и почему-то заузила ей все юбки. После примерки актриса сказала: «Ну, Нина, ты мне помогла. Не знала, что делать с ролью, а сейчас у меня будет походка такая противная». В костюмах без разрезов действительно трудно было передвигаться, получилась (и, как оказалось, весьма удачно) кокетливая «костяная нога». — И напоследок: спектакль вашей мечты – это… — Сложная вещь, что-то сродни «Илиаде» или «Одиссее». Трехчасовая шикарная постановка с бесконечной переменой декораций. Быть может, даже балет.