О новой холодной войне как о свершившемся факте говорят по оба берега Атлантики. Сползание к ней произошло незаметно и очень быстро. Сегодня стороны прибегают к риторике, от которой так и веет прошлым веком, временами, державшими в напряжении всю планету. Конечно, нельзя дважды войти в одну реку, а история развивается по спирали. Так что и версия «холодная война 2.0» имеет отличия от своей предшественницы.
Во-первых, отсутствуют прежняя определенность, четкое идеологическое размежевание сторон: больше нет двух лагерей — социалистического и капиталистического — как конкурирующих вариантов развития будущего и третьего мира, который не определился в его выборе. К правильному варианту его подталкивали «и лаской, и таской»: давая кредиты и оказывая техническую помощь, предоставляя горы оружия, советников и даже вводя ограниченные контингенты. Сегодня многие страны бывшего третьего мира так поднялись в мировой иерархии, обрели такую экономическую и военную мощь, что сами устанавливают собственные сферы жизненных интересов и демонстрируют готовность отстаивать их от посягательств кого бы то ни было. Что явно не прибавляет событиям предсказуемости.
Во-вторых, не все ладно и в лагере условного Запада. Сегодня он во многом размыт и неэффективен в принятии судьбоносных решений, его раздирают внутренние противоречия, сказывается отсутствие адекватного ответственного лидерства.
В свою очередь Россия и вовсе потеряла многих союзников в Европе. Да если бы только их… Всего за двадцать лет ей удалось, казалось бы, невозможное: наследники, как бы это сказать помягче, профукали достижения предков.
Одно бесспорно: наличие арсенала ядерного оружия, ядерной триады, дает возможность стране быть в Совбезе ООН, право на то, чтобы ее мнение не только было услышано, но чтобы с ним считались.
И выход России из соглашения об утилизации оружейного плутония, озвученная Москвой готовность сбивать любые неопознанные (читай американские) цели в сирийском небе — четкий сигнал, военно-дипломатическая артикуляция этой позиции.
Очевидное отличие нового издания холодной войны от классического в скоротечности и непредсказуемости, в отсутствии правил и механизмов противостояния. Прежде стороны знали границы, пределы, за них старались не выходить, дабы не столкнуться в прямом конфликте. Сегодня это понимание, похоже, отсутствует.
Нельзя не упомянуть про новые сферы борьбы, правила для которых еще не выработаны. Речь идет о киберпространстве и кибероружии.
Впрочем, традиционное оружие также развивалось на основе форсированного научно-технического прогресса, перманентных технологических революций и потрясающего по скорости освоения мировых ресурсов развития. Только один пример: над полем боя кружат стаи дронов, операторы которых сидят в кондиционированных помещениях за сотни и тысячи миль от места событий. Цели находят и ведут спутники, передавая их координаты адресатам. Для полного ощущения научно-фантастического фильма не хватает лишь роботов на поле боя, но и они уже где-то на подходе.
Кибероружие, о котором много говорят, может быть использовано в атаках на объекты ядерной энергетики, химические производства, ключевые объекты коммуникационной инфраструктуры. И мало не покажется никому: их поражение или даже повреждение может по своим последствиям превышать последствия локальных военных действий.
Новый фронт кибервойны — поиск и обнародование компромата на политиков и проводимый ими курс. Пока мы видим лишь отдельные эпизоды битв хакеров. Но угроза американского руководства в адрес президента России свидетельствует, что события могут выйти на новый уровень.
Кстати, это тоже новинка «версии 2.0»: прежде стороны не работали против первых лиц. Конечно, карикатуристы и политобозреватели могли пройтись по ним, но этим дело и ограничивалось.
Предсказать ход и исход новой холодной войны не берется никто. Понятно, что она будет скоротечнее, чем предшественница. Как кажется, более истеричной по тональности общения сторон. Вряд ли будет всеобъемлющей — новые крупные игроки, скорее всего, предпочтут держаться в стороне.
Все войны непременно завершаются миром. Не будем рассматривать крайний вариант — перерастание холодной войны в горячую стадию. В мирном исходе высока вероятность очередного переформатирования миропорядка, начиная от глубокой трансформации правил торговли и завершая изменением политической организации мира. Недаром так активно лоббируются идеи модернизации ООН и ее Совбеза как признание реальной многополярности.
Так что при внешнем подобии новое противостояние не тождественно старому, не является его продолжением и инкарнацией. Его следует рассматривать как часть, фрагмент новой реальности, в которой все стороны преследуют свои цели в условиях формирования многополярности. И в этом, наверное, глубинное, сущностное отличие от глобального противостояния двух идеологических систем XX века.
valk@sb.by
