Пятно дворца на холсте столичных улиц

Знаковый объект выглядит старше своих сорока, но обещает помолодеть...

Знаковый объект выглядит старше своих сорока, но обещает помолодеть

Александру Зинкевичу (на снимке) досталось не самое лучшее «наследство». Инженерные коммуникации в столичном Дворце искусства были изношены почти на девяносто процентов. Организовать выставку — проблема: никто не знал, когда и где начнет течь крыша. Но молодой директор, пять лет назад приняв запущенное хозяйство, обещал вернуть дворцу былую славу. На днях зданию на Козлова исполняется сорок лет. И мы заглянули к Александру Владимировичу на огонек.

— Помните, встречались, когда вы только вступили в новую должность. Планы были грандиозные. Но дворец по-прежнему сер и непригляден для жителей и гостей Минска.

— Проблем оказалось значительно больше, чем я представлял себе даже в самых худших вариантах. Говоря о том, что всю работу мы завершим через пять лет, был слишком оптимистичен. Но, можно сказать, качественный рывок сделан. Изменились залы, значительно преобразилась, пусть еще и не до конца, инфраструктура. Судить можно даже по количеству заявок от художников. Дворец стал более привлекательным для экспозиций. За это время мы провели порядка трехсот выставок. Другое дело, сколь масштабными они были, какой у них был общественный резонанс…

— Какие прогнозы на этот раз?

— Хорошо тем организациям, у кого есть бюджетное финансирование. Здорово, когда оплачивают ремонты. Мы такой роскоши не имеем и не обременяем своими проблемами городской бюджет. 30 процентов от выручки идет на ремонтные работы. В этом году полностью заменили систему отопления. Это больше километра труб, теплоузел, новые батареи. Бюджет этих ремонтных работ составит не менее 700 миллионов. Сделали многое, в следующем году попробуем взяться за фасад.

Дворец — это отражение тех процессов, которые происходят в белорусском искусстве. Так было всегда. 70—80-е — расцвет национального искусства. Тогда здесь реализовывались все масштабные проекты. В 90-е в искусстве шли сложные процессы переходного периода, и дворец начал терять свои позиции. Сейчас и нам, и всему белорусскому искусству нужно серьезно сформулировать новую концепцию, философию развития.

Большинство учреждений культуры столицы, даже с мощной инфраструктурой, могут «похвастаться» самоокупаемостью в 20—30 процентов. У нас она стопроцентная. Наш бюджет — это доходы от аренды, выставок, которые преимущественно финансирует Белорусский союз художников, и т.д. Мы не просто содержим дворец в надлежащем состоянии, мы еще и ремонтируем его.

Вопрос в том, что объем задач очень большой. Отношение ко дворцу у людей было очень осторожное. Сами художники к нам не очень-то спешили. Теперь мы с трудом удовлетворяем заявки на персональные выставки.

— Триста выставок за пять лет — это очень много. Может быть, не стоит гнаться за количеством, а больше внимания обращать на качество?

— Конечно, эта практика будет скорректирована. Но есть свои нюансы. Возьмем Национальный художественный музей. Там отличные выставочные витрины, современная система безопасности и т.д. То есть все необходимое для приглашения крупного международного проекта. Мы этим похвастаться не можем. Но делаем все, чтобы как можно быстрее подготовить здание к серьезным выставкам. Сейчас закупаем витрины, галерейные выставочные системы, вскоре будет установлена система видеонаблюдения. Без этого более-менее приличная выставка международного формата не может пройти. С нами просто не будут вести переговоры.

Вы назвали наше здание серым, без четкой целевой аудитории. Подобные проблемы и во всем белорусском изобразительном искусстве. Оно очень многогранно и профессионально, но продолжает оставаться белым пятном на художественной карте мира. Как мы очень серьезно зависим от развития всего искусства, которое должно генерировать интересные проекты, так и искусство нуждается в том, чтобы мы развивались и были в состоянии реализовать самые сложные и масштабные проекты. Думаю, что в ближайшее время Союз художников начнет искать баланс между соблюдением интересов художников и организацией больших республиканских и международных проектов, которые позволят дворцу громко заявить о себе. При этом нужно четко понимать разницу бюджетов. Если частной галерее, чтобы подготовить зал к серьезной выставке, можно обойтись суммой в 25—35 миллионов, то нам нужно генерировать существенно большие ресурсы.

— А почему бы вам не пригласить инвесторов? Обе стороны были бы довольны.

— Мы работаем в этом направлении. Другой вопрос, что найти инвестора во дворец не очень сложно, а вот найти профильного — это проблема. Понимаете, ни одна коммерческая организация не согласится без выгоды вложить деньги. Здесь появятся офисы, торговые площади. Но мы не очень хотим такого «синтеза», он может окончательно разрушить предназначение дворца. Очевидно, что его имидж требует переработки. Но деньги непрофильных инвесторов рискуют превратить дом художников в нечто совсем иное. Мы, наоборот, избавились от таких арендаторов. Например, убрали существовавший филиал банка. На его месте — выставочный зал. То есть у нас появилось дополнительно триста квадратных метров выставочных площадей.

Мы как раз и отводили пять лет на фундаментальное изменение экономики дворца. На следующем этапе сможем высвобождать деньги на проекты имиджевые — например, на создание кафе. Оно нам необходимо. Вспомните, раньше холл был заставлен книгами и дисками. Сейчас этого нет. Здесь мы сможем встречать гостей, в перспективе организовывать малые выставки, выставки-продажи, презентации и пр. И самое для нас необходимое — это время, терпение и понимание наших партнеров. В 2013-м мы сделали огромный объем работ. Если такими же темпами пойдем и в следующем году, то в 2015-м можно будет сказать, что дворец готов к решению самых масштабных творческих задач.

Существует извечный спор физиков и лириков. Придя сюда, я был на стороне первых, а сейчас вынужден перейти в другой лагерь. Сейчас настает время решения творческих задач.

— И все же я вновь о своем, девичьем, то есть о внешнем виде дворца...

— Я сторонник того, чтобы все архитектурные изменения вписывались в существующий облик Минска. Нет никаких сомнений, что фасад должен несколько измениться. Наше здание наряду с Дворцом спорта — это пример конструктивизма 70-х годов и это нужно сохранить. Уже сейчас идет обсуждение того, как корректно внести изменения в фасад, сделать его более современным. Будет это лишь декоративное изменение или нам нужно использовать современные отделочные материалы? Пока об этом говорить рано. Минск строили очень талантливые люди. Поэтому я сторонник того, чтобы было деликатное вмешательство.

 Кстати

Некогда здесь цвели яблони, там же должен был быть декоративный бассей

Дворец искусства вполне мог бы отмечать уже полувековой юбилей. Решение правления Союза художников СССР о строительстве выставочного павильона Худфонда БССР было принято еще в 1963 году. Тогда же стало известно, что выбран именно проект архитектора Сергея Мусинского. Определились и с местом — горочка на пересечении центрального проспекта и улицы Долгобродской. Кстати, одной из причин затянувшегося строительства стало именно местонахождение. Руководство Союза художников считало, что картинная галерея должна размещаться именно в центре города. Проспект к тому времени уже имел достаточно плотную застройку. Высотные жилые дома и корпуса вузов никак нельзя было «подвинуть».  А вот деревянные домишки с цветущими садами снести было проще. Переселение людей заняло несколько лет.

Интересно, что некоторые из зданий, соседствующих с Дворцом искусства (корпус университета физкультуры около ЦУМа, дом с кафе «Бульбяная», расположенное неподалеку общежитие БНТУ и т.д.), также проектировал Мусинский. В 1968 году Сергей Степанович вместе с другими авторами застройки Ленинского проспекта получил первую Государственную премию БССР в области архитектуры. А в 1973-м стал заслуженным архитектором. Это случилось практически одновременно с открытием Дворца искусства.

Наряду с восхищениями Мусинскому приходилось слышать и нелестные отзывы «о крупных остекленных глухих объемах с насыщенным голубым цветом фасадов», которые контрастировали с соседними зданиями. Критиковались и лаконичные интерьеры. Но не стоит забывать, что здание проектировалось в эпоху борьбы с архитектурными излишествами, а строилось во времена дефицита строительных материалов и применения типовых проектов. И еще один немаловажный факт: реализация проекта растянулась на долгие десять лет: что-то приходилось убирать, упрощать. Некоторые «фишки» архитектора и вовсе не были приняты, а некоторые со временем перестали существовать, как, например, декоративный бассейн и выставочная экспозиция во внутреннем дворике Дворца искусства. Сегодня то место вообще пустует.

Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter