Есть художники, которые похожи на художников. Такого увидишь на улице — и сразу понимаешь, что это не инженер, не космонавт, не политик, не повар, а художник. Человек, отравленный искусством. Длинные волосы, усы, борода, шарф. Такой и Виктор Альшевский.
Наверное, в детстве он любил Александра Дюма, Вальтера Скотта, Виктора Гюго, рыцарские романы и все такое прочее. Нет, он не д’Артаньян, не Атос и не Портос, а скорее Арамис. Правда, ни шпаги, ни камзола, ни ботфортов со шпорами у него нет. Но когда он идет, то кажется, что шпоры позвякивают, а за спиной развевается бархатный плащ.
Виктор рассказывал, что в детстве первой большой работой было нарисованное на обоях сражение. Рыцари в латах, кони, знамена, пушки... За те испорченные обои юный художник получил от мамы, но рисовать не перестал. Наказание жажду творчества не отбило.
Не мной подмечено, что всякий писатель всю жизнь пишет одну книгу. Художник же рисует одну картину. Ту самую, которую начал в раннем детстве. Он развивает ее, делает варианты, повторы, фрагменты, интерпретации.
На своих полотнах художник часто изображает близких людей — жену, дочку, себя рыцарем в сверкающих доспехах, в шляпе с пером. Картины Виктора Альшевского эффектные и запоминающиеся, как он сам.
В большой мастерской, кроме картин и книг, самое впечатляющее и необычное — три огромных дерева. Вернее, три огромных куста китайской розы. Много лет назад Виктор забрал из осиротевшей мастерской своего друга Николая Селещука маленький кустик. Сегодня это — деревья. Они цветут большущими цветами. Но период цветения недолгий. А вот изображенные на полотнах, они не вянут никогда. Это трогательное обстоятельство много говорит о характере художника.
— Виктор, когда ты первый раз взял в руки карандаш?
— Как и все дети. Начал ползать и карандаш в руке оказался. Сегодня с высоты прожитых лет я понимаю, что абсолютно у каждого человека есть возможность стать художником. Карандаш, кисточка, пластилин обязательно оказываются в руках ребенка. Каждый пробует свои силы в творчестве, но потом понимает, что это не его. Понимает, как это тяжело и сложно быть художником... А мне было легко, мне это нравится. Я взял карандаш и не выпускаю его из рук. Каждый художник в разные годы жизни думает, что лучшую свою картину он еще не создал, не сделал, что она еще впереди... Я и сегодня чувствую себя таким ребенком с карандашом в руке, перед которым открыт мир, а он еще ничего не успел познать...
Пьем чай, разговариваем о счастливом детстве, о республиканской школе–интернате для одаренных детей, куда из деревни на Могилевщине в 1966 году приехал Витя Альшевский. Вспоминаем тех, кто преподавал, одноклассников, сегодня известных художников. Говорим о том, что в те далекие годы поступить в сегодняшнюю академию искусств было невероятно трудно. Конкурс и конкуренция — фантастические. Виктор пробует перечислить выставки, республиканские, всесоюзные, международные, в которых довелось участвовать, но сбивается и смеется. Слишком много было тех выставок в Беларуси и за ее пределами, чтобы помнить каждую. Тепло говорит о друзьях–товарищах, которые поддерживали его и которых поддерживал он. Теперь это художники известные, а на плакате, стоящем у стены мастерской, они молодые и веселые, черноволосые, бородатые, усатые, как мушкетеры...
Разговор переходит к сегодняшним делам. К Центру современных искусств, который Виктор Альшевский возглавил в прошлом году.
— Уже много сделано в нашем Центре современных искусств. Проведено несколько выставок. Готовим новые. Если что–то прозвучит, то будем продвигать дальше. Будем вывозить за границу...
Еще хочется сделать арт–деревню. Место, где могут жить и работать все, желающие творить. Я понимаю, что все приходится начинать с нуля, но главное, чтобы желание работать было.
Есть предложение создать в Несвиже международную площадку для молодых художников. Там и земля есть за костелом, рядом с дворцом. Можно устраивать международные пленэры, выставки. Пусть молодежь работает, движется. Ведь что всем в столице тусоваться? Любой желающий может прийти в наш центр с интересным проектом. Обсудим, предоставим мастерскую, организуем выставку, — говорит художник.
— Что, и никаких ограничений в темах и способах выражения?
— Да какие ограничения... Все, что не противоречит закону, может реализоваться. Прорабатываем проект с Белыничами. Там есть старая гостиница. Чем не место для «города мастеров»? И до Мстиславля близко. Не буду перечислять всех, кто там родился, кому та земля дорога, кто будет работать для малой родины...
— Виктор, а над своими картинами ты собираешься работать? Когда писать при такой загрузке?
— Я же не один в центре... Прибегаю в мастерскую, пишу. Главное, осмыслить то, что происходит вокруг и в тебе. Не количество написанных картин важно, а их качество. Человек должен постоянно двигаться, думать. Вот недавно, на Рождество, я оказался в Косово. Смотрел фрески XII — XIII веков. Они сохранились там в первозданном виде. Вот из разных поездок–путешествий родился новый проект. Хочу сделать книгу, в которой попробую связать, сопоставить Полоцк, Новгород, Киев, Косово... Везде, где бываю, рисую, фотографирую, записываю свои впечатления. А ты спрашиваешь, когда я успею? Всякое путешествие — новые эмоции, яркие впечатления, встречи... Ночью в Косово фотографировал в старинной церкви фрески. Они там потрясающие. Холодно было невероятно. Албанцы свет отключили, но я продолжал снимать со вспышкой. Боялся потерять свой шанс. Когда еще мне так повезет и я окажусь в той церкви, в Косово?
— Я смотрю, у тебя есть и неоконченные работы?
— С картинами, как с людьми, отношения складываются по–разному. Некоторые стоят в мастерской начатые или почти законченные, годами стоят. А иной холст можешь быстро, как говорится, на одном дыхании сделать, за несколько дней.
— Виктор, ты давно преподаешь, наблюдаешь и воспитываешь молодежь. Чем отличаются наши художники от прочих? Можно ли говорить, что существует некая белорусская школа?
— Существует! Если взять даже последние десятилетия, от 60–х до так называемых нулевых, то просматривается какая–то логика, чистота, символизм. Есть попытка идти по пути не бездумного копирования природы, а сознательного творчества. Белорусская школа, если взять витебский период, оказала влияние на мировое искусство. Марк Шагал, Казимир Малевич, Хаим Сутин, Лисицкий и многие другие оставили мощный след.
Даже белорусская литература и архитектура отличаются какой–то чистотой и ясностью. Глянь на Минск, сравни с Киевом и Москвой. Видно, что мы не такие, как наши соседи.
Это моя мечта — сделать в Белыничах большую выставку, которая представит всю эпоху. Хочу собрать работы своих современников, предметы, музыку, фотографии. Пригласить туда поэтов, дизайнеров, музыкантов.
— Ты замечаешь изменения в нашей жизни?
— За последние десятилетия, а я поездил и посмотрел, жизнь изменилась колоссально. Сегодня мы не чувствуем, что чем–то ограничены. Помнишь, как лет тридцать–двадцать назад, хотелось вырваться из СССР. Может, и утрачена та мифическая защищенность, но появилась настоящая свобода. Приезжаешь в наши города, они все приведены в порядок: Белыничи, Могилев, Шклов, Бобруйск, Гомель, Полоцк. Когда мы могли подумать, что сможем поднять такие памятники, как Мир, Несвиж, Гомель...
Мы сами себе создаем проблемы, думая, что где–то лучше. Но всякий раз, приезжая домой, я чувствую, что мне лучше здесь. Это я говорю как есть, абсолютно без пафоса.
Вот я скажу о Белграде. Там еще много разрушенных зданий. Город выглядит подавленным. Ездят по улицам наши автобусы.
Мирский замок подняли, поднимем и Новогрудок, Ружаны, Белыничи... Земля уже не кажется мне такой огромной, как раньше. Дома лучше всего, но надо работать. Ведь за нас никто не сделает. И совсем не обязательно всем толкаться в столице.
У меня никогда не было желания уехать, хотя я подолгу жил и работал в разных странах. Мне там одиноко, хотя и выставки проходили, и картины покупали... Даже если человек в космос летит, то все равно возвращается на землю, домой...
Cправка «СБ»
Виктор Альшевский родился в 1953 году. В 1980 году окончил Белорусский театрально–художественный институт. Работает в станковой живописи, жанрах фигуративной картины, портрета, натюрморта, преподает в Белорусской академии искусств. Художник принимает участие в многочисленных выставках как в Беларуси, так и в странах дальнего и ближнего зарубежья. Работы Виктора Альшевского находятся в галереях и частных коллекциях в Беларуси, Италии, Германии, Израиле, Польше, Швеции, Швейцарии, США, Франции, Турции и других странах. Он лауреат Государственной премии Республики Беларусь.
P.S. Еще, может, это самая главная ассоциация. Работы Виктора Альшевского напоминают мне шахматы, а художник — гроссмейстера. Доска в черно–белую клетку, на которой художник двигает, составляя, фигуры, пытаясь разгадать сложную комбинацию. Игра ведется и со зрителем, и с самим собой. С прошлым, настоящим и будущим...
