Установлены новые имена неизвестных солдат Великой Отечественной войны

Путь длиной в 77 лет

Николай Владимиров.
Работая над материалом о сожженной в годы войны деревне Лядо Логойского района, услышал от местных жителей рассказ о расстрелянных здесь гитлеровцами партизанах и красноармейцах. На местном кладбище стоит памятник погибшим, на гранитной плите которого написано: «19 воинам Советской Армии и инструктору Логойского РККПС И.Н.Станкевичу, расстрелянным немецко‑фашистскими захватчиками в 1942 году». Решил подробнее узнать о погибших в Лядо, выяснить, что тогда произошло. В ходе исследования история гибели красноармейцев и первых логойских партизан зимой 1942 года получила неожиданное продолжение.

В тот день погибли 22 человека


В июле 1941 года Минский обком партии направил Ивана Станкевича вместе с Иваном Тимчуком и Петром Кузнецовым в тыл для организации партизанских отрядов и ведения подпольной работы. Станкевич вошел в группу первых партизан.

Зимой 1942 года в урочище Мошки, прямо  в партизанской землянке, вместе с ним погибли еще двое бойцов. Их имена удалось установить благодаря воспоминаниям бывшего комиссара партизанской бригады «Большевик» Николая Андреева. По словам Андреева, вместе со Станкевичем погибли младший лейтенант, танкист Иван Иванович Косарев и рядовой Андрей Власов.

Тогда же возле колхозной конторы нацисты расстреляли 18 бывших крас­но­ар­мейцев‑«приписников», ко­торые в начале войны оказались в Лядо и жили в домах местных селян (по разрешению оккупационных властей жители могли приписывать к себе окруженцев для проживания и ведения сельскохозяйственных работ). Вместе с ними погибла местная жительница Альжбета Андреевна Карбанович. Каждый раз, рассказывая об этой трагедии, жители Лядо очень сожалели, что на памятнике не указана фамилия Альжбеты. А ведь она помогала партизанам, лечила раненого лейтенанта Александра Швеца, была убита и похоронена вместе с «приписниками». Так случилось, что дети ее погибли в блокаду, муж умер вскоре после войны, и некому увековечить ее имя.

«Приписники» поддерживали связь с партизанами, собирали оружие и ждали весны, чтобы уйти в лес. Однако узнав, что на них поступил донос, решили уходить срочно. Но не успели… Как запомнили местные жители, это были молодые ребята возрастом около 20 лет родом из России. С тех пор остались в памяти сельчан фамилии Рысев, Коноплев, Родионов, Булыгин, Товстобров, Владимиров, Петров, Фильчагин.

«Дети голосили, как их убили»


Восстановить события трагического дня помогли местные жители. Вспоминает Пелагея Хролович 1928 года рождения:

— Помню и «приписников», и как их расстреливали. Наша хата около дороги стояла, и мы, дети, голосили, как их убили. В начале войны этих солдат взяли в плен, а потом пустили к нам в деревню. За стол сели есть, а один не ест. Отец ему говорит: «Ешь, дитятко, ешь». А он: «Я скварку не хочу, лучше хлебушка поем». Свинину не ел… Собрали их всех возле конторы. Альжбета только руки подняла и что‑то говорила. Ее сразу застрелили. Потом «приписников». 18 человек. Один — сын священника. Он что‑то говорил немцам, а его убили. Потом заставили местных мужиков идти в лес к партизанской землянке, где находился Станкевич с партизанами…

Александра Карбанович.
О том, как развивались трагические события сначала возле конторы, а потом в урочище Мошки, рассказывает жительница Лядо Александра Карбанович 1931 года рождения:

— «Приписников» распределили по домам. Ходили они на работу, столовались по очереди, по две недели, у людей. С партизанами связь наладили, оружие собирали и прятали в колодец. Партизаны приходили ночью, и Станкевич с ними был. Кормили мы их. В бане нашей партизаны мылись. Помню, лег на кровать Станкевич и говорит: «Вот каб домой до детей своих сходить…» Дети и жена жили в Логойске. Перед Колядами все случилось — вьюга, мороз.

Приехали каратели и забрали «приписников». Повели их к колхозной канцелярии на горке. Собрали там мужиков и баб. Спрашивали, где находятся партизаны. Одного нашего дядьку, Кирилла Зарембо, привели и били, по снегу тягали: требовали, чтобы сказал, где у партизан землянка. Они думали, что его убили, и кинули на снегу, а женщины потом забрали — живой остался. И мою тетку Альжбету били, за волосы таскали, чтобы сказала, где партизаны. Они ничего им не сказали. Первой тетку расстреляли. Потом «приписников» в ряд поставили. Двое из них в логчину побежали. Немцы за ними — и убили. Остальных возле канцелярии расстреляли.

Пошли к землянке, где Станкевич был. Немцы мужиков перед собой гнали — прикрывались, как щитом. Предупредили: если только хоть одного немца ранят, они всех побьют и деревню спалят. В землянке оказалось три человека: Станкевич и двое других партизан. Один совсем молодой. Окружили землянку: стреляют по ней, гранатами забрасывают. А партизаны отстреливаются. Потом перестали стрелять. Станкевич на поляну выскочил, крикнул «Ура!» и метров 30 пробежал. Вокруг снега много было. Они догнали его и убили. Потом приказали мужикам лезть в землянку и выносить оттуда убитых.

«Мы плачем…»



В разговоре с А.Карбанович выяснилось, что в Минске живет ее старшая сестра Фаина — тоже свидетель тех событий. В беседе с Фаиной Афанасьевной неожиданно открылись важные подробности. Она рассказала, что у них дома жили два «приписника» из Чувашии: Петров и Владимиров. Имена не запомнила — называли квартирантов по фамилиям. Но самой существенной информацией стало то, что Владимиров работал до войны учителем в деревне Яманаки Чувашской АССР. Почему‑то это название ей очень запомнилось. Владимиров рассказывал о себе отцу и матери Фаины, а она, тринадцатилетняя девочка, запомнила. Парень просил: если погибнет, сообщить его родителям в Яманаки. Но мать Фаины Карбанович нацисты сожгли в Лядо, отец погиб на фронте, а малолетние дети остались сиротами.

Зная, что часто люди много лет живут в ожидании вестей о родственниках — погибших солдатах, незамедлительно написал письмо в Чувашскую Республику. На мой запрос в районную администрацию Красноармейского района пришел ответ: действительно, в деревне Яманаки до войны работал учителем Владимиров Николай Владимирович, пропал без вести в начале войны. Там же работал Петров Ф.П., но он, вероятно, был приезжий. И сегодня в д. Яманаки живут родственники Николая Владимирова, которые столько лет ничего не знали о его судьбе. В местной районной газете опубликовали информацию из Беларуси о неизвестных солдатах. И вот пришло письмо из Чебоксар от народного художника Чувашской Республики профессора Виталия Петрова и его жены Лидии Михайловны — заслуженного работника здравоохранения. Лидия Михайловна — племянница Николая Владимирова, до сих пор хранит в семейном альбоме фотографии своего погибшего дяди, навсегда оставшегося в ее памяти молодым. До войны Николай служил в Смоленске. Судя по фото, воинское звание — сержант. В своем письме В.Петров написал: «Трудно представить горе, что настигло родителей солдата, — тьма, в которой исчез их сын. Родители Николая Владимирова были добрыми и трудолюбивыми крестьянами, они сумели дать сыну образование, он стал учителем… Сообщите в д. Лядо, что родственники солдата Владимирова найдены. Мы хотим написать письмо той женщине, которая запомнила фамилию дяди Коли. Мы плачем…»

Чтобы услышали души солдат


Как удивительно иногда происходит в жизни: 77 лет пришлось ждать родственникам погибшего солдата Николая Владимирова, чтобы узнать о его судьбе и месте последнего упокоения в Беларуси.

6 мая, накануне Дня Победы, в Беларусь из Чебоксар на автомашине приехала семья Петровых вместе с дочерью Натальей и внуком Кириллом. Их путь к могиле Николая Владимирова составил 1.400 километров и 77 лет неизвестности. Именно столько лет числился солдат без вести пропавшим. После волнующей встречи с Фаиной Андрухович Петровы побывали в деревне Лядо, возложили цветы на братской могиле. Затем на чувашском языке прочитали стихи — чтобы их услышали души солдат‑чувашей. Виталий Петров оставил на могиле книгу со стихами и своими рисунками. Петровы поблагодарили местную власть за то, что захоронение не забыто, ухожено. «Беларусь и Чувашию здесь объединяет память», — сказал Виталий Петров. Много лет назад Петровы уже бывали в Минске и теперь увидели, как сильно изменился город. «В таком городе я хотела бы жить», — заметила Лидия ­Петрова.

Родственники Николая Владимирова у братской могилы в д. Лядо.

Петровы также высказали просьбу, чтобы на обелиске написали установленные имена солдат — ради сохранения памяти о погибших защитниках ­Отечества.

Александр ПАВЛЮКОВИЧ.

Минск.

Фото предоставлено автором.

Полная перепечатка текста и фотографий запрещена. Частичное цитирование разрешено при наличии гиперссылки.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter