Убийство в Барановичском районе поразило своей дерзостью.
(Окончание. Начало в номере за 12 августа)
СОБАКА привела оперативников к одному из близлежащих домов. Однако эксперт-кинолог не осмелился написать об этом в отчете. Тому были причины. Он, очевидно, побоялся, что в тот слякотный и снежный вечер собака могла ошибиться. А ведь дело было нешуточное.
Тем не менее хозяин дома, куда следователей вывела собака, стал главным подозреваемым в деле об убийстве председателя колхоза «Искра». Это подозрение еще больше усилилось, когда оперативникам удалось выяснить, что тот был очень обижен на Вильчковского. Сельчане рассказали, что хозяин любил приложиться к рюмке, а Богуслав Богданович всегда беспощадно карал за пьянку, особенно на работе.
Однако дальше подозрений дело не пошло, найти более весомые улики причастности этого человека к гибели Вильчковского оперативники не смогли. Да и его родственники в один голос уверяли, что в момент убийства председателя колхоза хозяин находился в семье. Собственно, и опыт подсказывал оперативникам, что перед ними был не тот человек, которого они искали.
КТО ЖЕ тогда отважился поднять руку на председателя и депутата Верховного Совета БССР? Не было ли там политической подоплеки? Ведь совсем недавно, чуть более месяца назад, в СССР сменилось руководство — вместо Никиты Хрущева первым секретарем ЦК КПСС был избран Леонид Брежнев. Не было ли убийство Богуслава Вильчковского своего рода попыткой смены власти в отдельно взятом колхозе под Барановичами?
Все факты, добытые оперативной группой, свидетельствовали о том, что убийцу или убийц следовало искать среди выходцев из этой деревни.
На том злополучном партийном собрании присутствовало около двух десятков человек. Примерно еще столько же людей находилось в «предбаннике» — они ожидали заседания правления колхоза, которое должно было начаться сразу после партсобрания. Следователи не исключали, что среди собравшихся могли быть и соучастники убийства. Опять же, никто из присутствовавших на собрании и ждавших в другой комнате не бросился после выстрела на поиски убийцы. Оперативники гадали: колхозники повергнуты в шок или же сознательно не сделали этого. А уважение к Вильчковскому было у них лишь на словах, на деле они таили на него обиду? Конечно, в «Искре», как, впрочем, и в стране, не все шло гладко, но жаловаться на трудности в те годы не принято было. К тому же эти трудности в равной степени делили не только рядовые колхозники, но и специалисты, руководители колхозов и совхозов. Родные того же Вильчковского, в том числе и малолетний сын, летом и осенью трудились в поле, помогая сельчанам в уходе за посевами и сборе урожая. Словом, как выяснило следствие, веских причин для расправы над председателем у колхозников не было.
Теперь ход следствия и поиск настоящего убийцы зависели от того, насколько сумеют сотрудники КГБ организовать аналитическую работу. Раз за разом следователи прокручивали ситуацию. Если Вильчковского убили из ружья, то оно, считали оперативники, должно где-то быть. Где? В Малой Сваротве проверили десятки ружей, но того, из которого стреляли в Вильчковского, следователи не нашли. Собственно, они на это особо и не рассчитывали: раз стрелявший действовал так дерзко, раз он все так спланировал заранее, то, скорее всего, у него хватило ума не нести паленое ружье обратно домой.
Была тщательно осмотрена вся близлежащая местность, где можно было спрятать оружие. Внимание оперативников привлекла небольшая, но глубоковатая речка. Чем не место, куда можно выбросить ружье?
Из Минска была вызвана группа аквалангистов. В страшный холод водолазы шаг за шагом обследовали каждый метр дна, но их поиски не принесли успеха — ружья не нашли. Дойдя до мостика, аквалангисты прекратили поиски.
Проверены также около сотни человек, входившие когда-то в состав послевоенных банд, дезертиры, которые тоже могли быть причастны к преступлению. А также люди, уехавшие из деревни ранее. Велись постоянные допросы. Раскрытие убийства Вильчковского для чекистов стало делом чести.
В ХОДЕ сбора информации следователи обратили внимание еще на одного жителя деревни Малая Сваротва. Звали того Иосиф Зенько. По словам односельчан, он находился в крайне неприязненных отношениях с Богуславом Вильчковским. Еще в 1959 году за воровство и недобросовестность по инициативе нового председателя Зенько исключили из членов хозяйства, а еще через пару лет решением правления колхоза и согласно существующему тогда законодательству уменьшили его земельный надел.
Зенько после этого ополчился на Вильчковского и не раз грозил отомстить ему. А то, что он слов на ветер не бросал, сельчане Малой Сваротвы хорошо знали. Рассказывали, что однажды, поругавшись с соседом, он завел его лошадь в лес и привязал возле муравейника. Когда животное, наконец, нашли, оно уже было мертвым. Может, поэтому жители деревни предпочитали держаться подальше от этого угрюмого и нелюдимого человека.
Оперативники выяснили, что Зенько был опытным охотником и метко стрелял. У него имелись два ружья, причем одно шестнадцатого калибра, такое же, из которого был убит Богуслав Вильчковский. Оставалось только проверить это оружие.
Но тут оперативников ожидала неудача: по словам Зенько, его одностволку два месяца назад вместе с большим ломтем сала украли из сарая, и об этом поставлен в известность участковый.
К такому повороту событий следователи были не готовы. Между тем жители деревни утверждали обратное: усадьбу Зенько все стараются обходить стороной, не то что кто-то захочет у него воровать. Пришлось приглашать из Минска психоаналитика, который подтвердил подозрения сельчан: Зенько врет.
После этого решено провести в доме и на подворье Зенько обыск. И тут оперативников ждала удача. В сорока метрах от дома на калитке обнаружили пробоину от пули шестнадцатого калибра. По словам соседа, он слышал звук выстрела за три дня до убийства Вильчковского. В доме Зенько найдены четыре гильзы, а под слесарным станком в сарае — выпиленная ниша для хранения ружья со свежими пятнами оружейной смазки.
Эти улики стали основанием для ареста подозреваемого. Но не доказательством его вины, поскольку ружье не нашли. На допросах Зенько упрямо твердил: ружье украли вместе с салом, а к убийству Вильчковского он никакого отношения не имеет.
Трудно сказать, сколько бы продолжались его препирательства, если бы однажды следователь не пошел на хитрость: он взял другое ружье шестнадцатого калибра и, обернув его газетой, поставил в кабинете, куда Зенько приводили на допрос, причем так, чтобы оно сразу же бросилось в глаза подозреваемому. Войдя в кабинет и увидев, как ему показалось, знакомое оружие, подозреваемый чуть не потерял сознание. Он попытался сдерживать волнение, но это у него не получалось.
— Чего волнуешься? — спросил следователь у Зенько.
— Так вон ружье ведь стоит, — ответил тот.
— А чего ж ты сразу не рассказал о нем?
Зенько был уверен, что в кабинете именно его ружье, и рассказал, как вечером выбросил его в речку. Тут же к тому месту была отправлена группа экспертов с понятыми, чтобы Зенько сам показал, где оно лежит. Выяснилось, что оружие находилось с другой стороны мостика, которую не исследовали водолазы. И каково же было удивление Зенько, когда он увидел, что его одностволка по-прежнему лежала в реке. На глазах у всех водолазы достали ее из воды и вынесли на берег.
Поняв, что отпираться не имеет смысла, Зенько начал давать признательные показания.
УБИТЬ Вильчковского он задумал еще несколько лет назад. Обидевшись на председателя за отстранение от работы, в колхоз он больше не пошел. Охотничал, приторговывал. Но когда урезали надел, вместе с землей он лишился и части фруктового сада, что взбесило Зенько. Подвыпив, он часто обещал отомстить Вильчковскому. Это он подпилил дерево на дороге, не раз и не два делал засады на председателя колхоза, но не решался нажать на курок. Боялся промахнуться.
В ноябре 1964 года представился стопроцентный случай. Зенько продумал все до мелочей. И собака, как оказалось, не случайно привела оперативников к дому одного из односельчан. Иосиф знал об обиде того на председателя, и поэтому сознательно протоптал дорожку к его дому, пытаясь направить следствие по ложному следу.
Судебное заседание по этому делу пришлось перенести в Минск, в Верховный суд. В Барановичах, и не без основания, опасались, что односельчане совершат над Зенько самосуд. Заседание было закрытым. Когда судья зачитал приговор — высшая мера наказания — немногочисленные присутствовавшие в зале зааплодировали.
БОГУСЛАВУ Вильчковскому посмертно присвоено звание Героя Социалистического Труда. Его именем назвали колхоз, которым он руководил, улицы в Малой Сваротве и Барановичах.
Но самым большим памятником этому человеку стала людская память...
Николай ЩЕРБАЧЕНЯ, «БН»
