Вернулась в театр через месяц после родов
— Ирина, и коллеги, и критики в последнее время отмечают ваши фантастические профессиональные победы. Почему они происходят сейчас?— Я и сама понимаю, что за последние 3—4 года совершила сильный скачок. Такое чувство, что могу творить как никогда — будто долгие годы копились знания, опыт, профессионализм, и сейчас наконец-то я могу всем этим пользоваться. А стимулом для меня всегда были и остаются мои дети. Знаю, у артистов бывают периоды, когда они полностью высказываются и ощущают пустоту внутри, им нужно время, чтобы восстановиться, отдохнуть, прийти в себя. У меня такого не бывает. Я максимально выкладываюсь в театре, опустошаю свой внутренний сосуд до последней капли. А потом прихожу домой, общаюсь с детьми, и мой сосуд наполняется снова. Дети помогают мне не останавливаться. Возможно, я не могу остановиться еще и потому, что ответственна за них. Я должна их обеспечивать, должна как любой родитель дать им все необходимое. А поскольку я воспитываю детей одна, мне не на кого опереться. Кто, если не я? Это постоянно толкает меня идти все дальше и дальше.
— Но ведь вы не могли заранее предугадать, что материнство только поможет вам как артистке. Беременности не пугали вас как балерину? Ведь многие артисты не решаются на детей, боясь, что потом не выйдут на сцену.
«Анастасия».— С первым ребенком точно страха никакого не было. Мне было 20 лет. Я понимала, что очень молода, у меня вся карьера и жизнь впереди. Понимала, что все мои профессиональные успехи будут зависеть от меня самой и моей трудоспособности. Спустя 12 лет после рождения Максима, когда я уже состоялась как балерина, когда за мной было много ролей и партий, я уже сама очень хотела второго ребенка. Причем в моих мечтах была именно дочка. И когда родилась Ксюша, я знала, что буду и дальше работать, буду брать ее с собой в театр. Видела, как это делают другие артисты, и знала, что со всем справлюсь.
Были мысли и о третьем ребенке. Я предполагала, что он может появиться лет через 6—7, когда Ксюша пойдет в школу, а я соберусь на пенсию. Многие артистки балета рожают ближе к сорока. Думала, как раз буду заканчивать танцевать в это время, рожу ребенка и, скорее всего, уже не вернусь на сцену, буду заниматься домом. Но судьба распорядилась по-другому — Катюша появилась через три года. Понимаю, что все происходит не случайно. Малышке сейчас четыре года. Не представляю себя без нее. Она сильно отличается от других детей, очень добрая и заботливая. Всегда пожалеет меня и старших сестру и брата, всегда на позитиве, всегда всем довольна. Она меня очень вдохновляет.
— Уже спустя месяц после рождения третьей дочки вы вернулись в театр. С какой точки зрения это было сложнее сделать — эмоциональной, ведь вы жертвовали общением с малышкой ради сцены, или физической?
— Как раз таки физически оказалось все достаточно просто. Был небольшой интервал между физической нагрузкой, тело все быстро вспомнило. Позанималась две недели и вышла на сцену. Катюша родилась 20 марта, 20 апреля я уже была в классе, а в первых числах мая прыгала на сцене в «Лебедином озере». После третьего ребенка восстановиться оказалось намного проще и легче. Хотя, когда ходила беременной Катюшей, думала, что уже не вернусь на сцену. Но за меня решили обстоятельства. Я осталась одна с детьми, мне нужно было их обеспечивать… Так определился мой путь балерины и мамы. Сегодня мои дети абсолютно не обделены вниманием. Мы много времени проводим вместе, у нас много свободных вечеров и мы всегда находим, чем заняться. К тому же у меня есть мама, которая всегда готова прийти на помощь. Не перестаю благодарить за нее Бога.
— Мама — ваш главный помощник и советчик. И я так понимаю, что не только сейчас. Это ведь благодаря ей вы занялись балетом?
— Сейчас понимаю, что ребенок сам ничего не может решить. За него в любом случае решают родители. Отдав меня в балет, мама пунктиром наметила мой путь и дальше следила, чтобы я с него не сошла. Она постоянно напоминала: «Мы идем только вперед. Если человек трудится, он рано или поздно получает оплату за свой труд». Силой она меня никогда не заставляла ничего делать, но всегда направляла в нужное русло: надо учиться, получать высшее образование… И когда родился сын, сказала: «Понимаю, что ты хочешь быть мамой. Но тебе нужно и карьерой заниматься. Не бойся, выходи на работу, а я тебе во всем помогу». Мне очень повезло с мамой. Она меня всегда поддерживала. По профессии она психолог, педагог, работала в школе, детском саду, всю жизнь была окружена детьми. Вырастила и моих детей, и детей брата. Она ушла ради внуков с работы для того, чтобы ее собственные дети могли работать и заниматься карьерой. И благодаря маме мы с братом смогли реализоваться.
«Щелкунчик».«Я не стесняюсь эмоций на сцене»
— В Большой театр вы пришли в 1997 году. И за это время проделали путь от артистки кордебалета до солистки и ведущего мастера сцены. Как оцениваете сегодня этот путь — он был сложным?— У меня, конечно, не зеленая дорога. Мне никогда ничего не доставалось просто так. Все приходилось доказывать. Уже после того как я родила сына и стала на ноги, меня стали потихоньку пробовать в сольных партиях. Даже не знаю, почему меня выделили. Артистов кордебалета много, но не каждый может выйти и сыграть какую-то роль. Ты ведь должен не просто выполнить движения, которым тебя научили, ты еще должен быть актером. Иногда смотришь спектакль — здорово артист все исполняет, но нерва нет. Для меня как раз первостепенной была актерская игра, потом уже техника. Мне и стали доставаться роли, где я могла в первую очередь играть. Понимаю теперь, что оказалась очень эмоциональной. Я никогда не стеснялась своих эмоций на сцене: и плакала, и любила по-настоящему… Когда в меня поверили, увидели, что я справляюсь и технически, и эмоционально, мне стали доверять роли одну за другой. И я хваталась за них, пытаясь успеть больше, так как понимала, что балетный век слишком короткий.
«Ромео и Джульетта».— Сегодня в вашем творческом багаже около сорока самых разных балетных партий: Изольда, Сильфида, Кармен, Фригия, Рогнеда, Золушка, Анюта, Аврора, Ева… Какая героиня наиболее близка вам по духу?
— Персонажа, который сильно перекликался бы с моей судьбой, я не встретила. Раньше мне почему-то очень нравился персонаж Анюты. Хотя понимаю, что я совершенно другой человек, по своему нутру я не Анюта. Но всегда танцевала ее с большим удовольствием, вживалась в нее с особенным трепетом. А сейчас я вижу себя в Анастасии — одноименный балет появился в репертуаре театра осенью. Не могу сказать, что история Анастасии Слуцкой — это и моя история. Но она мне сильно близка. У героини есть дети, есть личная трагедия — потеря близкого человека и отца детей. Ощущаю это особенно остро.
«Болеро».— Остались ли еще роли-мечты?
— В начале карьеры очень хотела станцевать в «Жизели» и «Щелкунчике». И по молодости эти желания осуществились. Потом мечтала о «Кармен-сюите». Но меня совершенно не видели в роли Кармен. Я считаюсь более лиричной балериной, а там страсть, эмоции… Но дали попробовать. И оказалось, что можно кардинально измениться под определенную роль. Первый раз даже покрасила волосы в черный цвет, чтобы быть больше похожей на Кармен, хотя он мне совершенно не идет и я потом еще долго возвращала свой обычный оттенок.
«Сонеты».Хотела станцевать Китри в «Дон Кихоте». У меня был опыт выступления в этом балете, но в другом театре и с другой труппой. А в этом сезоне станцевала еще и на сцене нашего Большого. И всё... Я станцевала в нашем театре всё, о чем мечтала. И к концу этого сезона у меня даже появился какой-то страх: поняла, что все мои желания исполнились, я ни о чем не мечтаю, но так не должно быть. И мечта появилась. Она не касается персонажа, но связана с балетом. Правда, пока не сбудется, не хочу о ней говорить. А еще скоро в театре Ольга Костель будет ставить «Анну Каренину», и мыслями я уже в этом спектакле. Знаю, что будет очень интересно работать.
У балерины век короткий
— Ирина, вы часто выступаете за границей. Особенно впечатляют ваши длительные гастроли. В Мексике за полтора месяца вы проехали всю страну от севера до юга и показали 44 спектакля, иногда и по два за вечер. Насколько сложно работать в таком ритме?— Первый раз, когда попала на такие гастроли, было очень-очень тяжело. И морально — слишком долгое расставание с семьей, и физически — очень большая нагрузка. Теперь же знаю, что меня ждет в таких поездках, и стараюсь настроиться заранее на нужный режим. На гастролях все довольно однообразно: танцуем, ночуем, едем в другой город и снова танцуем, ночуем, едем в другой город. Что удается увидеть в окно автобуса, то и остается в памяти. Бывает, нам устраивают экскурсии и получается посмотреть какие-то достопримечательности. Но такие гастроли, безусловно, нужны. Во-первых, они знакомят иностранного зрителя с нашей страной, культурой, балетом… А во-вторых, позволяют заработать и артистам, и театру.
— Отличается ли восприятие балета нашим зрителем и зарубежным?
— Наш зритель очень воспитанный. К театру в Беларуси приучают с детства. Родители приходят с детьми на спектакли, рассказывают о том, как нужно себя вести, когда надо аплодировать, объясняют, что такое балет, опера, драматический спектакль… Мексика огромная. В каждом регионе своя культура воспитания. Были в городах, где есть свой балет, и там нас воспринимали очень хорошо, принимали овациями. А были города, где зрители видели балет, возможно, впервые, приходили на спектакль с попкорном, кока-колой, маленькими плачущими детьми… Но поскольку ты профессионал, не обращаешь на это внимания, продолжаешь делать свою работу, вести спектакль. Для артиста это свое-образный эксперимент. Любопытно было попробовать станцевать в разных условиях, на разных площадках и для разных зрителей.
— Карьера балерины не может длиться вечно. Думали, что будет потом? Знаю, несколько лет назад вы окончили Белорусскую академию музыки по специальности «Педагог-балетмейстер». Возможно, будете преподавать?
— Пробую заниматься с детьми индивидуально. Мне нравится с ними работать, но пока окончательно не решила, мое ли это. Знаю, у меня есть какой-то путь, но также знаю, что не только я решаю. Человек может чего-то сильно хотеть: вот только так и никак по-другому. Но если у него по судьбе приготовлена другая дорога, то рано или поздно он вернется на эту свою дорогу, вот только успеет набить шишек. Если все будет гладко складываться, если судьба будет меня направлять туда, к детям, я это приму. Рано или поздно мне придется уйти из танца. Это понимает каждый артист балета. Как Плисецкая танцевать до 70 лет мало кто сможет. Это исключение из правил. Пока прощупываю почву. Хочу найти свою дорогу.
«Жизель, или Вилисы».— А что насчет дороги детей… Видите кого-нибудь в балете?
— Максим уже взрослый. Ему 19 лет, учится сейчас БГАТУ на инженера-механика. В свое время пробовала сына в разных сферах: борьба, футбол, спортивная стрельба… Но все не шло. Оказалось, что у него тяга к технике, механизмам, может починить телефон или зарядное устройство. Поэтому и выбрали такую специальность. Что касается девочек, данные для занятия балетом есть у обеих. Но Катюша пока еще слишком маленькая. А Ксюшу хочу попробовать через два года отдать в Белорусскую государственную хореографическую гимназию-колледж — там набор с 10 лет. Если у нее все будет получаться, будет складываться путь в балете, то всем помогу. Но если будут проблемы с фигурой или будут открываться другие таланты, заставлять не буду. Важно помогать детям в том, в чем они горят сами.
Достижения Ирины Еромкиной не знают границ. В конце 2018-го она стала лауреатом Национальной театральной премии за лучшую женскую роль в музыкальном спектакле. В этом году успела съездить на гастроли в Мексику и Китай. В нынешнем сезоне стала Анастасией в одноименном национальном балете в постановке Юрия Трояна и Джульеттой в новой авторской редакции шекспировской трагедии Валентина Елизарьева.mila@sb.by
