– На данный момент мы имеем две диаметрально противоположные позиции по Косову: США и некоторые другие западные страны выступают за его независимость, а Россия настаивает на том, что «решение должно учитывать мнения обеих сторон конфликта» и необходимо продолжать переговоры. Но никакого рецепта для такого решения мы не даем. Так что же это может быть?
– За предложением продолжить переговоры должно стоять более подробное объяснение, чего мы хотим. Как специалист по этому региону могу сказать, что надо было бы предложить расширение формата переговорного процесса. Когда его начинали в 2006 году, было очень много ограничений по темам, которые можно было обсуждать. Сегодня эти ограничения нужно снять и попытаться говорить о вопросах, которые могут привести к конкретным результатам, потому что Косово – это тот случай, который должен стать правилом для многих других. Некоторые варианты априори были отброшены. Например, можно говорить о введении миротворческих сил по линии разграничения. Сегодня они стоят в центре территории Сербии, так что юг Сербии с большинством албанского и мусульманского населения вполне может отойти Косову. Также миротворцев надо ставить по границе анклавов с большинством сербского населения, чтобы его защитить. Задача этого переговорного процесса – прежде всего обеспечить безопасность сербов. Второй вопрос, который можно было бы обсуждать, – возможность раздела Косова между албанским и неалбанским населением. Кстати, Россия все же представила программу из нескольких пунктов.
– Вы сказали, что Косово должно стать примером для решения аналогичных ситуаций. Не опасно ли проводить такие параллели?
– Параллель обязательно должна проводиться, поскольку в мире очень многие территории стремятся к независимости: в Испании, Италии, Англии, на территории бывшего Советского Союза. И условия для них всех должны быть одинаковы. На наш взгляд, должны быть выработаны определенные критерии, и это не такое трудное дело. Например, в декабре 1991 года мировое сообщество за несколько дней разработало критерии для признания независимости государств на постъюгославском и постсоветском пространствах. Но практика их применения была очень странная. Признание Македонии, которая отвечала всем требованиям, было затянуто, а Хорватия, где наблюдались и геноцид, и убийства, и отсутствие демократических институтов, т.е. нарушившая по крайней мере 4 из 5 условий, получила незамедлительное признание. Понятно, что существования механизмов недостаточно, нужна еще добрая воля сторон. Вообще, когда мы говорим про косовский процесс, отсутствие воли многих государств и есть самый главный критерий того, что этот вопрос не решается.
– Тем не менее в данный момент никто о критериях прошлых лет не вспоминает. Вопрос решается в Совете Безопасности ООН, где Россия заняла довольно жесткую позицию, вплоть до применения права вето. Получается, мы можем испортить отношения с западными странами, а что получим взамен?
– Я не думаю, что мы с кем-то испортим отношения. США несколько раз использовали право вето, и с ними никто не поссорился. Все зависит от личных интересов отдельных стран и групп стран. Но позиция России двойственна. С одной стороны, если Косово получит независимость и этот случай станет прецедентом, можно рассчитывать на то, что Приднестровье, Южная Осетия и другие самопровозглашенные территории могут претендовать на независимость. С другой стороны, любая территория внутри самой России, не только республика, но и просто область, сможет претендовать на отделение. Это могут быть те же Чечня, Якутия или любая область в Сибири и на Дальнем Востоке, не говоря уже о Калининграде. Если говорить о геостратегических интересах России, то это в первую очередь сохранение территориальной целостности. Получается, нам не выгодно признание за Косовом независимости, мы должны отстаивать выработку критериев признания самопровозглашенных территорий.
– А интересы на Балканах у нас остались?
– Как историк я могу сказать, что остались, и очень много. Но что касается концепций внешней политики российского МИДа, которые разрабатывались в 1992 и 2000 годах, то там Балканы никак не определены. К сожалению, такой ситуация остается до сих пор. Правда, из отдельных высказываний руководства страны можно сделать вывод, что балканская политика присутствует, причем она стала более прагматичной, экономически направленной, нежели идеологической, культурной или какой-либо другой. США объявили о своих интересах на Балканах в 1992 году. Вслед за ними мы должны были бы сделать то же самое и заявить о национальных интересах России на Балканах.
– Но какие интересы на Балканах могут быть у США и зачем им бороться за независимость Косова?
– По-моему, США даже не понимают, что представляют собой албанцы и почему они так упорно стремятся к независимости. Я думаю, США отстаивают интересы, совершенно не связанные с албанским народом. Это и перемещение НАТО из Центральной Европы на Балканы, и стремление поддерживать постоянный очаг напряженности на юге Европы, чтобы обосновывать свое присутствие в регионе, особенно вооруженное. США поощряют дробление славянского православного пространства. Мы должны об этом помнить как об одном из итогов балканского кризиса. И наконец, это связано с антироссийской политикой.
– В таком случае, не выгоднее ли Сербии просто отказаться от Косова?
– Прежде всего Косово имеет для Сербии историческую ценность. С другой стороны, после всех событий на Балканах Сербия находится в настолько униженном, раздробленном состоянии, что отдавать свои территории – это не мудрое решение с точки зрения геополитики. Вслед за этим она может потерять второй автономный край, Воеводину и даже юг своей территории. Там тоже живет албанское население, которое уже бралось за оружие в 2000 году. Руководство страны, конечно, колебалось по вопросу Косова и готово было пойти на серьезные уступки, пока Россия не стала на твердые позиции. Но если политики в Сербии хотят остаться у власти, они должны вопрос Косова решать так, как требует народ. А большинство сербов за то, чтобы не сдавать Косово.
– Но если говорить об интересах Сербии, о той же интеграции в Евросоюз, руководство которого делает недвусмысленные намеки, то здесь главным препятствием являются не только сложности в поимке Ратко Младича и Радована Караджича, но и нерешенная проблема Косова…
– Дело в том, что после 15 лет сопротивления Сербия осталась без опоры. Она поставлена на колени и была вынуждена задуматься о своей судьбе. Поскольку Россия сербов не поддерживала, единственный выход, который они увидели, это поддержка Запада. Но Запад их никогда не примет. В Сербии говорят, что Евросоюз для них – морковка, чтобы сербы выполняли все требования Запада. Когда в 1992 году против Югославии были введены санкции, условия для их снятия были выполнены за пару месяцев. Но в ответ выдвигались новые и новые условия, уже невыполнимые. Сейчас тоже рассчитывать особенно не на что.
– Какие шаги вы ждете от российского руководства?
– Балканский кризис показывает, что можно в международных отношениях вершить историю без оглядки на международное право: не уважались ни решения Совета Безопасности ООН предшествующего периода, ни хельсинкские акты, ни многие другие документы. Россия впервые за многие годы стала выражать позицию, отличную от других стран, и в Совете Безопасности, и в контактной группе, и в «восьмерке». Даже одно это важно, пусть наша программа и не очень разработана. Но сказав «а», надо говорить «б». Мы должны иметь стратегическую концепцию не только на ближайшую неделю, месяц, но и на годы, чтобы знать, что нам выгодно, особенно на балканском направлении.
