Своими воспоминаниями о чернобыльской трагедии, и не только о ней, делится с читателями «Рэспублікі» заместитель председателя Могилевского облисполкома Анатолий Глаз
— Весной 1986 года я работал в Бобруйске в должности председателя райисполкома. Было мне тогда 34 года. Планов, задумок – громадье. В стране — перестройка, оживление, надежды, вера в лучшее, светлое будущее. И представление о нем – огромная мощная страна с развитой экономикой, европейской демократией и открытостью и таким же европейским уровнем жизни. Во главе с обновленной, помолодевшей партией и прогрессивным генсеком — страна, строящая социализм с человеческим лицом. Казалось, так будет, и мы сможем по праву гордиться своей великой Родиной – Советским Союзом.
И вдруг – Чернобыль. И подлое, трусливое умалчивание о том, что произошло. Ни я, ни мои коллеги из других городов не знали толком в первые несколько дней ничего о случившемся. А потом — запоздалое выступление генсека, шок, всеобщая растерянность, радиофобия, подкрепленная страшилками союзных средств массовой информации. Истерия и нагнетание страха. Плюс неведение и незнание союзных ученых, что делать, как поступать. Мне приходилось выезжать в загрязненные районы, встречаться с людьми, участвовать в совещаниях и видеть, как московские товарищи пили воду только из собственных термосов и ели только привезенные с собой бутерброды. Не скажу, что это прибавляло нам оптимизма. Тем не менее после первых дней растерянности вскоре все стало на свои места. Сработала государственная система и, несмотря на некоторые промахи и просчеты, смогла решить главную на тот момент задачу – спасти жизни людей из пораженных районов, основными из которых на Могилевщине были Краснопольский, Чериковский, Славгородский и Костюковичский. В сравнении с ними Бобруйский район был затронут Чернобылем незначительно. И мы, как и другие районы, получили задание по строительству поселков для переселенцев. Строили в Рогачевском районе. В кратчайшие сроки, в считанные месяцы жилье для них было построено. Переселялись целыми хозяйствами. По прошествии времени можно сказать, что это было не самое лучшее решение. Возможно, стоило людей из пораженных районов расселять небольшими компактными группами по всей области или стране в действующие хозяйства, а не создавать новые поселения. Но люди порой сами просили о переезде целыми колхозами, и власть шла им навстречу, привыкнув решать задачи масштабно и с размахом, как это было принято в Советском Союзе. Кто же мог подумать тогда, что великий и могучий доживает свои последние годы, а чернобыльская трагедия лишь звено в цепочке, приведшей к его развалу. Мы не знали, что происходит, но понимали: горбачевский процесс идет явно не в ту сторону. Нарушались и не срабатывали налаженные десятилетиями союзные связи, все меньше становились размеры помощи в ликвидации чернобыльских последствий со стороны центра. В конце восьмидесятых я руководил Белыничским районом, который был затронут Чернобылем намного больше, чем Бобруйский. И решать все проблемы нам приходилось, практически, собственными силами – силами района и области, которой руководил в то время Александр Кичкайло. До сих пор я благодарен этому поистине государственному человеку за помощь и поддержку, которые мы получали. И с гордостью могу сказать, что главные задачи – питание, медицинское обслуживание, строительство дорог, создание социальной инфраструктуры — нами были успешно решены. К сожалению, так было не во всей области. Развал Союза похоронил все общие стратегические программы, и Беларусь оказалась, фактически, один на один с чернобыльской бедой. Плюс еще наше новое так называемое демократическое руководство. Господин Шушкевич и иже с ним мыслили категориями великого комбинатора – заграница нам поможет. Справедливости ради отмечу, что международное сообщество, действительно, оказало нам определенную помощь, особенно в плане оздоровления детей, поставок медицинского оборудования и медпрепаратов. Но, во-первых, это не решало основных проблем, а во-вторых, из одного, к примеру, гуманитарного груза из Канады на миллион двести тысяч долларов мы значительную его часть, на восемьсот тысяч, отправили в утиль. И это был далеко не единичный случай.
К счастью, правление временщиков быстро закончилось, хотя ущерб оно нанесло стране весьма серьезный. Так что восстанавливать пришлось не только пораженные районы, но и всю республику. Вспоминая эти годы и параллельные события – чернобыльскую катастрофу и развал Союза, я невольно думаю: как так могло случиться, что среди тех, кому народ вверил в те годы свою судьбу, среди белорусских парламентариев, практически не нашлось людей, имевших мужество сказать: я против развала великой страны, нашего общего дома. Наверное, этой прямоты и правоты не могут простить оппоненты нынешнему Президенту Республики Беларусь Александру Григорьевичу Лукашенко и до сих пор. Как не прощают никогда и никому предатели и перевертыши верности и преданности своему народу. Он выстоял и выдержал все испытания, выпавшие на его долю, во время которых, кстати, многие его радетели, спекулируя чернобыльским следом на нашей земле, наживали себе не только политический, но и реальный капитал.
А что касается непосредственно Чернобыля, вы знаете, что в нашей Могилевской области программа минимизации последствий аварии выполняется в полном объеме и приносит свои результаты. В минувшем году в регионе не было зарегистрировано ни одного случая превышения предельно допустимого уровня ни по мясу, ни по молоку, а уровень заболеваемости среди жителей пораженных районов не превышает среднеобластного. И это можно по праву считать достойным итогом наших общих усилий в борьбе с нашей общей бедой, имя которой – Чернобыль.
