Прости меня, Алеся

Тысячу раз прав был главный тренер сборной Беларуси по таэквондо Анатолий Лиходиевский, говоря о том, что для беседы с лидером команды Алесей Чернявской я выбрал не самое подходящее время. После непопадания на Олимпийские игры глубокая душевная рана еще саднила...

Прости меня, милая Алеся. Прости за излишнюю назойливость. За то, что не проявил такта, деликатности и, видя, как тебе трудно, обидно и больно, приставал с идиотскими вопросами, бередил душу, вновь заставляя вспоминать мгновения, о которых хотелось бы забыть навсегда. Ты смотрела на меня удивительно добрыми, несмотря на явную раздраженность, глазами и отвечала невпопад, пытаясь задеть и уколоть стучащегося в дверцу души непрошеного гостя. Я все понимаю. Турнир в Баку был для тебя последним шансом завоевать путевку на Олимпиаду в Афинах. Боясь сглазить, ты не афишировала свою мечту, но грезила страстно и беззаветно. Ведь это главная цель в спорте, а быть может - дело всей жизни. Ты отдала таэквондо 13 лучших лет и совершенно справедливо рассчитывала получить за каторжный труд на тренировках логичную компенсацию. Однако первый же поединок в Азербайджане стал для тебя шоком и оставил внутри неприятный осадок. Но это пройдет. Время лечит, и неизменные искренность и открытость, добродушие и приветливость вернутся к тебе вновь. Бесполезно бороться против людской подлости и продажности - против лома нет приема. И Бог судья тем подлецам-арбитрам, которые столь явно и беззастенчиво, в высшей степени нагло присудили победу в один балл беспомощной польке, одним махом уничтожив, растоптав, превратив в пыль годы усилий, обесценив веру в правду и в святость олимпийских идеалов. Они за все ответят, в жизни ничего не остается безнаказанным. Отольются им твои слезы, солеными ручейками хлынувшие из прекрасных и глубоких глаз от охватившей безысходности и бессильной обиды. Зная, что жизнь редко бывает справедлива, все равно не устаешь удивляться ее коварству и жестокости. За что же ты так ее, нашу Алесю? Почему приступ аппендицита в прошлом году случился у нее именно в преддверии важного и ответственного старта, первого, где разыгрывались путевки на Олимпийские игры? Откуда выискались эти негодяи, вершащие суд на татами, и кто отдал им приказ выбить из соревнований основную претендентку на победу?

Прости меня, Алеся. Наш разговор со стороны, должно быть, выглядел очень странно. Первой напряжения, витавшего в воздухе и столь явственно ощущавшегося, что, казалось, его можно потрогать руками, не выдержала Алесина подруга по команде Юлия Суховицкая. Она тактично, но по-английски, не прощаясь, оставила нас один на один. И мы говорили о всякой ерунде, но вернуться в русло взаимопонимания и душевной теплоты, которая всегда присутствовала между нами во время предыдущих встреч, после моего первого и вполне дурацкого вопроса уже не могли. Черт дернул меня спросить: "Алеся, ты сильно переживала поражение?" И еще эта вызывающе-пижонская поза: я сидел вольготно, беззаботно откинувшись на спинку стула. Твоя ответная тирада меня обескуражила, но моментально привела в чувство. Лишь малодушие не позволило тут же извиниться за неосторожность и невольно причиненную боль. Я продолжал сыпать бесполезными уже вопросами, ты - защищалась, говоря колкости. Вторым, кого мы ошарашили подобным поведением, стал наш фотокор Артур Прупас. Думаю, таких интервью в своей отнюдь не бедной на события практике он еще не видел.

- Алеся, так что все-таки произошло в Баку?

- Что произошло? Просто проиграла в первом бою - 12:13. Вот и все.

- Это стало для тебя сильным ударом? - никак не унимался я.

- Их было 13.

- Кого?

- Ударов - 13. И все сильные. И все засчитаны судьями. В протоколе все записано, можешь посмотреть.

- Не было желания совершить над арбитрами свой суд?

- Нормальные ребята. Двое вообще ко мне замечательно отнеслись - хотели "лишних" два балла начислить. Но остальные оказались категорически против.

Вопросы - ответы, ответы - вопросы... Наша пикировка продолжалась около часа, став настоящим испытанием для нервов. Мне, например, несколько раз хотелось встать и уйти. Наверняка подобные мысли посещали и Алесю. Тем не менее мы упорно буравили друг друга взглядами и продолжали. Ах, Алеся, Алеся... Будет у тебя еще Олимпиада - какие наши годы! Заживут раны, оставив на сердце лишь едва заметный рубец. Тогда ты вспомнишь об этой странной встрече с доставучим корреспондентом и... улыбнешься. Светло и лучезарно, как умеешь только ты, но как ни разу не улыбнулась во время нашей беседы. Прости меня, Алеся...