Если предприятие останавливается, оно исчезает с рынка

Представители некоторых производственных структур и организаций заявили о начале забастовки. Каждый такой случай руководство страны, местные власти разбирают скрупулезно и основательно. Проходят встречи в трудовых коллективах, ищутся взаимоприемлемые решения назревших вопросов. Главная мысль в таких диалогах — прекращение выпуска продукции ведет к необратимым последствиям, нарушениям контрактов с поставщиками и потребителями и снижению уровня жизни самих бастующих и страны в целом. Об этом и не только корреспондент «НГ» поговорила с доктором экономических наук Валерием Байневым.

— Раньше города формировались вокруг крупных предприятий. Что значит промышленное производство сегодня?

— Сейчас этот принцип соблюдается, но в меньшей степени. Да, заводы располагаются ближе к городам. Например, Shtadler пришел в Фаниполь (город-спутник Минска). От этого никуда не денешься — предприятиям требуются высококвалифицированные кадры. А они сконцентрированы в городах. Но эту ситуацию надо менять, заводы — экологически опасные предприятия. Их следует располагать дальше от городов. На Западе люди на работу ездят по автобану за 200 километров. У нас тоже созданы все условия: хорошие дороги, транспорт. К тому же сейчас идет переход к цифровым технологиям — четвертая индустриальная революция. Поэтому человеческих ресурсов уже требуется меньше. Как показала пандемия, можно и дистанционно работать в определенных сферах. К заводам это, конечно, не относится. Если говорить о модели будущего для промышленных предприятий — это, скорее всего, технополисы, индустриальные парки, которые расположены в радиусе 50 километров от города.

— У нашей страны открытая экономика. То есть для нас поставки товаров за рубеж крайне важны. Насколько нам удалось диверсифицировать экспорт?

— БелАЗы идут в Россию, МАЗы наши повсюду, в китайских гаджетах четверть электронных компонентов с нашего «Интеграла». Не каждая страна может сделать микросхемы. Это так называемые макротехнологии. Наши тракторы нашли свою нишу на рынке. Поставляем их в Россию, Казахстан, Украину, ­Таджикистан и так далее. География экспорта у нас достаточно обширна. И по этому пути надо идти дальше.

— Мы много завозим из-за рубежа. Хотя можем производить сами. Почему так происходит?

— Можем. Но, понимаете, мы слишком доверчивы. Самая большая ценность у любой страны — это рынки сбыта. А мы их частично отдали иностранцам. Они же на свои рынки нас не очень-то охотно пускают. Евросоюз тот же. Да и Россия барьеры выставляет. Что в итоге получается. 80 % валюты нашей стране дает промышленность: заводы продают за рубежом свой товар, зарабатывают валюту. А наши предприниматели покупают не отечественный, а зарубежный комбайн. То есть валюту вкладывают в развитие конкурента. Это абсурдная ситуация. Поэтому нам рынки свои надо защищать. Деньги должны приходить в развитие наших предприятий.

— Тем не менее за последние годы многое сделано государством для обновления производственных мощностей. Поэтому нашим предприятиям и удается выдерживать жесткую борьбу на внешних рынках. Забастовки у нас, получается, выгодны конкурентам?

— После развала СССР промышленность упала почти в два раза. Разрушились кооперативные связи, поставщиков нет, покупателей нет. Остро встал вопрос: зачем нам промышленность? Мы же все можем купить у иностранцев. Стоит отдать должное руководству страны — оно жестко взяло курс на индустриализацию. Беларусь первой из всех постсоветских стран вышла на дореформенный уровень развития промышленности. Наша страна — это индустриально развитая держава. Она присутствует на рынках электроники, автомобильной техники и так далее. Трактор BELARUS — марка, известная во всем мире. Кто бы знал про Беларусь, если бы не было нашей промышленности? Сельскохозяйственный сектор — сырьевой. ИT-сектор — сырьевой, но только сырье, грубо говоря, интеллектуальное. И из ПВТ идет экспорт интеллектуального сырья за рубеж. Айтишники работают на благо наших предприятий.

— Сейчас некоторые горячие головы говорят о необходимости реструктуризации экономики. Мол, заводы надо закрыть, а рабочих переобу­чить на айтишников. У этой стратегии может быть будущее?

— Сугубо цифровая экономика — это ловушка. ИT-отрасль должна служить реальному сектору. Должны быть цифровые станки, тракторы. Но не все. Потому что, как только пропадет интернет, что мы будем делать с этой цифрой? Останемся без еды на столе. Однако от оцифровки никуда не деться. Взять современные автомобили «БЕЛДЖИ», ими управляет электронный блок. Вот точно так надо оцифровать и тракторы, в которых должна быть система GPS в масштабах страны. И компьютер должен просчитывать короткое расстояние. Цифровизация — это когда наши айтишники занимаются выведением наших предприятий на новый уровень развития. Тогда наши предприятия смогут включаться в глобальную цепочку. И нас будут воспринимать как равных. Взять тот же Китай. У них 13-я пятилетка. Все эти годы китайцы занимались индустриализацией. Американцы и европейцы расслабились: взялись за экономику услуг. А Китай, занимаясь промышленностью, вышел вперед. Тогда американцы опомнились и приняли программу «Индустрия 4.0». Потому что экономика услуг ошибочна. Промышленность — это стройматериалы, техника, одежда, мебель и так далее. Все, что нас окружает, — это промышленный продукт. Сейчас Дональд Трамп пытается вернуть промышленные активы в страну путем реиндустриализации. Поэтому предприятия надо переводить на новый ИT-уровень.

— Если вместо слесарей, токарей будет все делать техника, не приведет ли это к росту безработицы?

— Сейчас стоит вопрос, что делать с избыточной рабочей силой. Как решать эту проблему? Очень просто. Если придет цифровая техника, люди должны работать не по 8 часов, а по 3. Потому что производительность труда увеличится. У людей появится больше времени. Они пойдут учиться, заниматься спортом, искусством, музыкой, наукой, будут больше времени с семьей проводить. Промышленность — это машина времени. Она облегчает нашу жизнь, дает нам больше свободного времени.

— Как остановка работы предприятий может отразиться на стране?

— В мире сейчас жесткая конкуренция. Так что наше место на рынке быстро займут другие. Но главная опасность не в этом. Если предприятия остановятся, будет подрыв государственного строя со всеми вытекающими отсюда последствиями. Ведь толкают к забастовкам, чтобы сменить политическую систему в стране и начать приватизацию. Но не с целью инвестиций, а с целью убрать конкурента в виде нашей страны с рынка. Предприятия исчезнут, потому что никто не будет вкладывать деньги в чужую промышленность. Вспомните Латвию. Электроника, автопром были развиты. Там уже ничего нет. Сейчас идет экономически конкурентная борьба. Наша маленькая Беларусь известна на рынке. Не каждая страна может собирать автомобили, троллейбусы, автобусы, поезда, БелАЗы, электронику и так далее. Мы держим 5 % мирового рынка при 0,23 % населения. Мы держим рынки промышленной продукции не пропорционально численности населения. Наша страна — серьезный конкурент. И это не всех глобальных игроков устраивает.

Индустрия 4.0

Термин этот появился так: в 2011 году на одной из промышленных выставок в Ганновере правительство Германии заговорило о необходимости более широкого применения информационных технологий в производстве. На самом деле это синоним четвертой промышленной революции. Суть ее в том, что сегодня материальный мир соединяется с виртуальным, в результате чего рождаются новые киберфизические комплексы, объединенные в одну цифровую экосистему. Роботизированное производство и умные ­заводы — один из компонентов трансформированной отрасли. Четвертая промышленная революция означает все большую автоматизацию абсолютно всех процессов и этапов производства.

В ТЕМУ

Масштабные модернизация и реконструкция в Беларуси начаты с 2005 года по всем направлениям. Объем ресурсов, который сейчас осваивается при реализации инвестиционных проектов, достигает 25 млрд долларов — практически половина ВВП страны. Например, Мозырский НПЗ модернизирует установку по производству битума. Сейчас обновляются мощности на вакуумном блоке установки. В числе основных зарубежных потребителей продукции мозырчан — Россия, Украина, Молдова, Румыния. В прошлом году добавились страны Балтии.

yankovich@sb.by

Фото Виталия Пивоварчика и БЕЛТА