Мозырские милиционеры рассказали о первых днях работы в зоне и охране режимных объектов во время ликвидации аварии

26 апреля 1986 года Иван Васильевич был просто 23-летним Ваней, милиционером патрульно-постовой службы. Первого мая, как обычно, стоял в оцеплении праздничной демонстрации в Мозыре. В это время родители в его родной калинковичской деревне Обуховщина еще не знали, что вскоре она окажется за колючей проволокой зоны отселения и отчуждения. 

— Вечером после демонстрации всех милиционеров построили во дворе райотдела, и руководство объявило об аварии, — вспоминает Иван Васильевич. — Сказали, возможно, будет отселение. Слухи о катастрофе в народе ходили и до этого, но первое официальное заявление прозвучало именно тогда. 

Люди в то время были сознательные, насильно их никто не отправлял, уверяют чернобыльцы. Нашлись добровольцы, в том числе и Иван. 2 мая выехали контролировать общественный порядок при выселении деревни Белая Сорока Наровлянского района. Сельчане, собрав не больше чем по сумке вещей на каждого, садились в автобусы. Им в качестве «успокоительного» сказали, что выселение неокончательное. Бесконечно тянулись и скотовозы: вывозили стада коров и лошадей. Запомнилась Ивану картина: патруль идет по отселенной деревне, пусто, темно, и только в одном доме горит свет, а двери опечатаны. Тогда централизованно электричество еще не отрубили. Милиционеры с разрешения начальства вскрыли дверь и погасили последнюю светящуюся в темноте лампочку. Дверь в хату снова забили досками.

Особой паники в Белой Сороке не было. Люди верили, что вернутся. А боялись ли сами милиционеры радиации? Было дело, но мало кто понимал, что она собой представляет. Цвели деревья, и желтая пыльца оседала в лужах, а народ грешил на стронций. Милиционеры старались прятать в целлофан спички и сигареты, надеясь, что тем самым уберегут их от зловредных рентгеновских лучей. А со спиртным было строго. И сухое вино для «дезактивации» запрещалось.

Через сутки Ивану пришлось спешно вернуться в Мозырь: жена с полугодовалой дочкой попала в больницу, у малышки обострилась астма. Позже, в том же мае, неделю милиционер дежурил неподалеку от Мозырского НПЗ у дороги, ведущей в Наровлю. Ночью оттуда шли автобусы, уборочные машины, а он проверял их с дозиметром. Если прибор начинал трещать, разворачивал технику назад, на мойку. «КамАЗами» везли землю к берегам Припяти для «заслона», чтобы радиоактивные стоки с полей не унесло в море. А вот дорога в Украину для гражданских была закрыта. Однажды ночью через его пост попыталась прорваться семья из Припяти с двумя маленькими детьми. Они  на время уезжали к родственникам в Гродно, а спустя несколько дней решили вернуться в свой город. Но пути туда уже не было. Как быть? Иван знал, что гостиница в Мозыре переполнена. Дал ключи от собственной квартиры, адрес — такая взаимовыручка и доверие не были чем-то из ряда вон. Семья переночевала у него дома, а утром, когда он вернулся со смены, благодарная переселенка наварила ему борща. Для дочки милиционера украинцы купили в ближайшем магазине игрушку-пингвиненка. Они решили вернуться в Гродно и попробовать обустроиться там. 

Во второй раз в зону отселения и отчуждения Иван попал на месяц в ноябре 1986 года. Разместили милиционеров в здании бывшей школы в деревне Бабчин. Дорожки во дворе накрывали сбитыми фанерными щитами, чтобы лишний раз не поднимать пыль с радионуклидами. С той же целью надраивали полы в комнатах — буквально не давали им высыхать. Всю выданную новую полевую форму после каждого 12-часового дежурства ребята оставляли в бане — помывка была обязательной.

— Бывало, поднимается ветер, несет на нас пыль с полей, а дозиметристы в это время делают замеры, — вспоминает майор милиции в запасе. — Говорят, прячьтесь в укрытие, сейчас уровень излучения подскочил. Тогда мы заходили в здание бывшей библиотеки или сельского клуба и там пережидали. 

В магазинах все товары оставались нетронутыми, как и колхозные тракторы и комбайны. Однако некоторые стекла в домах были уже разбиты. Многие брошенные домашние животные в то время еще скитались по окрестностям. Постовым приходилось вооружаться лопатами и вилами, чтобы осадить стаи оголодавших собак. Милиционеры помогали отлавливать и вывозить лошадей.

— Больше всего поражала тишина и жуть днем в деревне, прежде полной голосов, смеха, песен, — вспоминает чернобылец. — А еще запомнились две сестры, пожилые сельчанки, которые наотрез отказались уезжать. Одна ухаживала за другой, лежачей. По возможности мы им помогали — кололи дрова, делились продуктами, паек у нас был хороший. 

— В 1989 году собак в деревнях уже не было, — включается в разговор Василий Яцухно. — Зато расплодились кабаны и волки. Был случай: постовой шел к месту обогрева, а в 50 метрах за ним — волк. 

Василию на момент трагедии было 27 лет, а с 20 лет после армии он служил в патрульно-постовой службе. В зоне отселения провел в общей сложности три месяца. 

Военные-дезактиваторы на глазах у Василия Ивановича закапывали дома. А Ивану Васильевичу кстати припомнился случай, когда он сам преследовал любителя чужих вещей — солдата из «партизан», то есть призванных из запаса. В его рюкзаке оказалось около дюжины будильников разных мастей, мелкие безделушки. Нарушителя забрали в военную комендатуру. Местные жители также рвались вывезти что-то из своих вещей, ведь в полесских деревнях нажито было немало. Но разрешали возвращаться по специальным пропускам только за документами.

— Я считаю, во многом благодаря нашей службе все эти радиоактивные тракторы и металл остались на месте и не причинили вреда людям, — говорит мне бывший командир конвойного отделения старший прапорщик милиции (в таком звании Василий Иванович ушел на пенсию). 

По воспоминаниям милиционеров, никто из их коллег, кому предлагали поехать в зону, не делал шаг назад. И хотя некоторых товарищей, побывавших там, уже нет в живых, Иван и Василий о своем выборе не жалеют — долг человека в погонах обязывает.

В ликвидации аварии и ее последствий приняли участие более 11 тысяч сотрудников органов внутренних дел и военнослужащих внутренних войск республики, проинформировали в пресс-службе МВД. С первых дней трагедии сводные отряды милиции помогали людям, содействовали в организации отселения, вывозе имущества из зоны заражения. Они стали заслоном для паники, мародерства и несанкционированного проникновения на режимные территории.

В эти дни во время акции «По долгу службы и зову сердца» в православном храме-памятнике в честь Иконы Божией Матери «Взыскание погибших» столицы прошла траурная церемония. В парке Дружбы народов возложили цветы к памятным знакам «Ахвярам Чарнобыля» и «Камень мира Хиросимы» ветераны МВД и делегации представителей органов государственного управления, дипломатических и других представительств. Министр внутренних дел Игорь Шуневич встретился с сотрудниками и ветеранами органов внутренних дел и внутренних войск, принимавшими участие в ликвидации аварии, вручил им правительственные и ведомственные награды. В рамках акции по всей республике чествовали ликвидаторов, а также членов семей умерших сотрудников. Кроме того, милиционеры благоустраивали памятники, мемориалы, обновляли экспозиции, посвященные героям Чернобыля. 

yasko@sb.by