Совсем скоро производственные цехи станкостроительного завода на Октябрьской примут первых гостей.
Казалось бы, совсем недавно «Арт–Беларусь» нашла постоянное место прописки — в левое крыло Дворца искусства проект переехал в начале апреля. Однако со временем шедевры белорусских мастеров из коллекции Белгазпромбанка обретут новый дом в одном из корпусов на Октябрьской. По словам Александра Зименко, в теперешних стенах Шагалу, Сутину, Хентовой, Баксту и другим выдающимся уроженцам Беларуси становится уже тесновато:
— Наша коллекция — это открытый публичный проект, для которого нужно большое пространство. Причем желательно собственное. Мы уже переросли уровень временных выставок и арендных площадок. Поэтому долгое время находились в поисках собственного зала, который стал бы полем для экспериментов, помог найти искусству новый язык общения с посетителем. Пока готовится площадка на Октябрьской, 16, «Арт–Беларусь» остается на Козлова, 3. Переедем, как только в помещении будут созданы все условия для хранения и экспонирования работ. Но переезд коллекции вовсе не означает, что мы прекратим сотрудничество с Дворцом искусства. Сегодня это лучший выставочный зал в стране — и по безопасности, и по климат–контролю, и по доступности. Открывать здесь временные экспозиции мы намерены в течение всего года.
Александр Зименко и председатель правления Белгазпромбанка Виктор Бабарико надеются, что в новое здание корпоративная коллекция переедет в ближайшие 3 — 4 года.
— Почему остановили выбор именно на Октябрьской, а не на Карла Маркса? Вы прекрасно знаете, что гендиректор Национального художественного музея Владимир Прокопцов много лет ратует за то, чтобы сделать именно улицу Карла Маркса главной художественной артерией города. Что в конце концов стало для вас решающим фактором: местоположение, люди, цена?
— Однозначно люди. Дело в том, что у нас с Владимиром Прокопцовым разные подходы к формированию художественного пространства, мы по–разному видим эти площадки. Например, когда мы открывали экспозицию «Арт–Беларуси», сознательно формировали визуальный ряд не в хронологическом порядке. Это, на наш взгляд, ограничивает гостей, предлагая им только один путь осмотра экспозиции. Однако неправильного пути нет, каждый волен сам выбирать, в каком порядке смотреть работы. И нам бы хотелось, чтобы человек не чувствовал себя обучаемым, а просто наслаждался искусством, искал какие–то ходы. Еще один нюанс: в государственных музеях все рассчитано на экскурсионные посещения, мы же, наоборот, стараемся привлекать индивидуальных посетителей, искать с ними новые формы диалога. Немаловажно и то, что обозначить свое присутствие рядом с таким сильным брендом, как НХМ, нам было бы очень сложно. Хочется ведь показать свое собственное лицо.
Сколько вариантов пришлось рассмотреть, прежде чем сделать выбор в пользу Октябрьской, куратор проекта подсчитать не берется. Поиск подходящего помещения растянулся на несколько лет. Искали в том числе и способы партнерства — государственно–частного, например.
— Среди вариантов были помещение хлебзавода на Немиге, корпус приборостроительного завода им. Ленина, часть здания производственного объединения «Белвар» за ЦУМом, знаменитая усадьба «Белая дача» в Курасовщине... Долго надеялись на площадку на месте бывшего музея истории Великой Отечественной войны, представляли, как на месте музея войны мог бы получиться прекрасный музей мира. Увы, не срослось... Вообще, по сумме общих впечатлений столкнулись с двумя основными проблемами: либо далеко от центра, либо нам предлагали только часть помещения. Октябрьская, в свою очередь, поразила сразу. Потому что в отличие от прочих, искусственных, проектов там городская среда была самоорганизована.
К слову, соседи–арендаторы, «прописанные» в помещениях рядом (среди них — выставочное пространство «Цех», бар «Хулиган», студия йоги), поначалу разволновались: не выселят ли? Господин Зименко спешит успокоить всех и каждого:
— Многие действительно переживали: мол, придет банк, всех выгонит, снесет уже существующие здания и построит свою «стекляшку». Однако ничего переделывать и никого «душить» мы не будем. Во–первых, эти постройки — памятники промышленной архитектуры XX века, менять облик фасада не позволит закон. Максимум, что мы, возможно, сделаем (и что разрешено законодательно!) — восстановим его внешний вид на начало прошлого века. А во–вторых, соседство баров и студенческих общежитий, наоборот, только на руку. Молодежь, уверены, обязательно подтянется к нам за пищей духовной.
Кроме того, рядом нет жилой застройки, что позволит организовывать мероприятия на улице после 20.00.
Помимо «Арт–Беларуси», цеховые просторы освоят еще несколько социокультурных банковских проектов. На площадке смогут сыграть фестивальные гости «Теарта», а в один из цехов переедет краудфандинговая платформа Ulej.by. В кинозале разместится проект Theatre HD, по соседству с которым откроются площадки для финансовых и IT–стартапов.
Л.Бакст. Эскиз костюма Жар птицы к балету «Жар птица» (1922 г.). |
Ш.Царфин. «Вдоль реки» (около 1950 г.) |
Александр Зименко обращает внимание еще на один нюанс: опыт преобразования цеховых помещений в арт–пространства у нас пока минимальный. Какую модель в таком случае создатели проекта возьмут за образец?
Л.Бакст. «Купальщики на Лидо. Венеция» (1909 г.).
— Через опыт преобразования промышленных зон в креативные пространства прошли многие европейские страны, а также Украина и Россия. Но не хочется делать второй «Винзавод» или «Эрарту», хотим большего. Прекрасный пример для нас — лондонская галерея «Тейт Модерн», расположенная в здании бывшей электростанции. Но второй «Тейт Модерн» миру также не нужен, поэтому как только завершится процесс юридической передачи собственности, объявим международный конкурс архитектурных проектов.
Планируется, что полноценно пространство заработает только через 3 — 4 года:
— Однако уже сейчас мы думаем над тем, как использовать эти помещения. Пока условия, увы, оставляют желать лучшего, проводить выставки или что–то размещать там попросту невозможно. Но как только закончим ремонтные работы, сделаем санузлы, оборудуем зал — велкам в гости, как говорится.