Пролитое молоко

Солнце то пробивалось сквозь тучи, то пряталось. Так и Ольга Борисовна никак не могла решить: то ли отдаться во власть своего обычного, ровного настроения, то ли продолжать беспричинно злиться...

Солнце то пробивалось сквозь тучи, то пряталось. Так и Ольга Борисовна никак не могла решить: то ли отдаться во власть своего обычного, ровного настроения, то ли продолжать беспричинно злиться. Был выходной день. Прошел уже час, как она поднялась с постели и продолжала бесцельно бродить по квартире, ни на чем не сосредоточившись.

Наконец она придумала, чего ей сегодня не хватает. И стала собираться на рынок. Захотелось молока. Не магазинного, а того, что продают там в специально отведенном месте бабушки от своих коров. Она медленно ходила по рядам, внюхивалась в запахи и остановилась возле чистенькой старушки, напомнившей ей бабушку Фросю. 

Когда возвращалась домой, людей в автобусе было немного. Вот только водитель попался какой-то нервный. Молодой, да нервный: салон автобуса то и дело передергивало. Во время одного из таких толчков не уследила, как сумка с бидончиком и яблоками слетела с сиденья. Расстроенная, Ольга присела на корточки, пытаясь поскорее перехватить бидончик, чтобы поменьше из него разлилось. И тут она едва не столкнулась нос к носу с мужчиной, который усердно собирал ее рассыпанные яблоки. Успела хмуро буркнуть ему «Спасибо» и… перехватить взгляд. 

«Чертов маньяк, и тут они не могут, чтобы не заглянуть под юбку», — подумала Ольга и почувствовала, как румянец залил лицо. Но злости на неожиданного помощника не было. Перед ней был уже немолодой, но все еще породистый мужчина. Достаточно привлекательный и интеллигентный. 

— В бидончике хоть что-нибудь осталось? – спросил тот. 

— Какая разница теперь, — отмахнулась Ольга и грустно улыбнулась лужице, которая медленно уплывала под сиденье. 

Они вышли на одной остановке и какое-то время шли в одну сторону. Спутнику все же удалось ее немного разговорить и даже развеселить какой-то шуткой. Представился Иваном Ильичом. Сказал, что часто ездит на рынок за едой для своего лабрадора. Вот и его дом… Ольга вдруг остро ощутила, что ей не хотелось бы вот так быстро и пусто сейчас расстаться с этим едва знакомым мужчиной. Странная волна тонкой, едва струящейся, но достаточно осязаемой уже всем телом желаемой близости наплывала на нее. Она нашла в себе силы растерянно улыбнуться и показала рукой на соседний дом: 

— А я там живу… 

И пошла. Смотрит ли он ей вслед? Скорее всего – да. Тем более не надо оглядываться. Хватит ей того взгляда в автобусе... 

Месяц назад Ольге Борисовне исполнилось сорок. Выглядела достаточно свежей, но магическая цифра, которой так часто пугают незамужних женщин, нет-нет да и давила на нее тоже. Как лучшую студентку, ее оставили работать в городе, в институте, занимавшемся разработкой архитектурных проектов. С головой ушла в работу, заниматься личной жизнью времени почти не было. Отец бросил их с мамой, когда она еще училась в четвертом классе. Мать рано спилась и плохо кончила. Самым светлым пятном в жизни оставалась бабушка Фрося. В выходные дни она на рейсовом автобусе ездила помогать ей по хозяйству. В последние годы бабушка тяжело болела, а когда умерла, дом остался Ольге. Готовая дача. Но почему-то ее уже не тянуло сюда, что-то пугало. И когда двоюродная сестра с семьей попросилась переехать в хату, Ольга за символическую плату уступила это жилье в деревне. Зачем оно ей? 

От своего института она успела получить однокомнатку в хорошем микрорайоне. Так и осела тут. За работой и обычными житейскими хлопотами и не заметила, как набежал сороковник. 

Были ли в ее жизни мужчины? Были. Первый грубо и бесцеремонно сделал ее женщиной, а спустя месяц куда-то сбежал. Не ко двору пришелся и второй. Странный оказался. Мог подолгу совершенно нагим любоваться собой перед зеркалом, а в постели с ним было мучительно больно и скучно, как, впрочем, и просто в комнате, на кухне. Вскоре она нашла повод и выдворила его. 

Другое дело Павел Васильевич! Третий и последний ее мужчина. С ним она провела только три часа, но каких… 

До того случая у нее с директором была лишь одна мимолетная встреча. Как-то она задержалась на работе, и, когда тот вошел в кабинет, она стояла у доски с чертежом нового проекта. Павел Васильевич подошел и стал внимательно рассматривать работу. Рука его задержалась на талии, а затем на мгновение опустилась ниже. Она чувствовала только запах, который исходил от директора. С некоторых пор она вообще всех мужчин, с которыми могла бы быть, ощущала по запаху. Таких почти не было. Чаще встречалась однообразная кислятина из смеси пота, недорогого табака и алкоголя. Сейчас было другое. Тонкая, очаровывающая дымка, исходившая от ее начальника, приглашала  в некое изысканное путешествие. Но в тот вечер директор никуда ее не пригласил. Он лишь шутливо привлек ее к себе, слегка прижавшись к груди, и весело оттолкнул со словами: 

— Молодчина, Ольга. У тебя получится. 

Потом она долго вспоминала те мгновения, пытаясь восстановить, как мучающийся парфюмер в поисках нечаянно найденного и тут же утраченного букета, тот чарующий запах. И все же ей было суждено поплавать в нем еще раз. В институте все чаще стали поговаривать о том, что их директора отправляют на серьезное повышение в министерство. Так оно и было. В понедельник Павел Васильевич уже уходил на другую работу. В пятницу сразу после обеда он пригласил ее к себе в кабинет и коротко сказал: 

— Задержись сегодня и жди звонка. 

— Хорошо, — только и сказала Ольга. 

Сама продолжала размышлять: что бы это значило? Прощальный банкет с сослуживцами? Но что-то никто об этом не говорил. 

Оказалось все проще и лучше для нее. 

Когда все разошлись, раздался звонок, и директор коротко приказал: 

— Спускайся вниз и садись в мою машину. 

Хороводом крутились мысли. Вспоминала все слышанное о своем начальнике. Говорили разное, но чаще упоминали, что у него даже не одна, а несколько любовниц. Правда, каких-либо скандалов вокруг его персоны никогда не было. 

Увидев Ольгу, замешкавшуюся на крыльце, водитель приоткрыл заднюю дверь. Почти тут же появился сам Павел Васильевич и легонько подтолкнул ее к машине. 

— Поехали, Василий, — услышала она ровный и спокойный, как всегда, голос начальника. 

«Ну что ж, не девочка, обойдемся без комплексов и лишних вопросов», — про себя решила Ольга. 

Павел Васильевич привез ее на дачу одного из своих приятелей. Тут ему все было знакомо. Не первый раз, видно, приезжал с подружками. Еды хватало. Водителю приказал вернуться через три часа. 

Павел Васильевич пригубил коньяк. Она выпила бокал красного вина. 

— Ну что, милая, полетаем? – только и спросил ее уходящий начальник. 

И они летали. Так высоко и сладко ей еще не приходилось. Чувствовала, что такое уже вряд ли повторится. Так чего опасаться? И она то неслась на хрупких своих крыльях в грозовую тучу, то обжигалась синевой яркого солнца. Никогда не думала, что может быть такой раскованной и порочной. 

Когда отдыхали, она все еще ощущала тот редкий мужской запах, который только и может отправить ее тело и душу в столь романтическое и столь рискованное путешествие за облака. 

Говорили в тот вечер мало. Когда прощались у ее дома, Павел Васильевич все же вопросительно глянул в ее глаза: «Все так?» — «Да», — ответили глаза женщины, а губы сказали короткое «Спасибо».

Вот и все. Оба знали, куда и зачем шли. Для ее бывшего начальника это был рядовой случай. Для нее – единственный в жизни. Она это поняла и еще больше стала избегать мужчин. 

И вот этот чертов старик в автобусе… И это пролитое молоко. Вспомнила, как подростком в хате у бабушки опрокинула кувшин со свежим молоком. Испугалась, заплакала. Бабушка успокоила: 

— Ничего, детка. Важно не опрокинуть в жизни кувшин со своим счастьем… 

Где и когда она опрокинула этот свой сосуд, где наверняка и ей была уготована более счастливая женская доля? Тут никакой философ не подскажет. 

Ольга заглянула в бидончик. Меньше четверти, но там все же осталось. Она перелила молоко в чашку и пила глотками. «Он ведь еще не старый, ну, может, под шестьдесят. Мне сорок. Подумаешь, разница. Живем не у черта на куличках. Рядом. Наверняка встретимся. Я ему явно понравилась, старому ловеласу». 

Встреча с мужчиной, который ездит на рынок покупать еду для своего лабрадора, стала для Ольги Борисовны своеобразной «фишкой». Она стала тщательнее ухаживать за прической, одеждой. Купила дорогие духи. 

Стояли лучезарные дни бабьего лета. Ольга регулярно теперь ездила на рынок, надеясь вновь встретить в автобусе своего нового знакомого. Напрасно. В автобусе царили обычные кисловато-пустые запахи и не было Ивана Ильича. Дошло до того, что стала, как бы случайно, гулять возле дома, на который он указал. Разные мужчины выгуливали своих собак. Но среди них не было того, которого искала. Ольга злилась и на себя, и на него. «Надо же быть такой дурой», — корила она себя. 

Пошли дожди. Тяжелые лиловые тучи все чаще и плотнее окутывали город, микрорайон, где она жила. А вскоре и вовсе навалилась зима. 

Ольга Борисовна не сдавалась, но все чаще смиренное отчаяние ватным равнодушием пыталось проникнуть в душу. Понимала: если дать этому сомнительному теплу победить себя, точка возврата будет пройдена и впереди останется только холодная дорога к тупому одиночеству. Тому состоянию, которое еще можно как-то скрыть от окружающих, но от которого сам нигде не укроешься. 

И вот как-то субботним морозным днем, возвращаясь из магазина, она все же решилась пройтись прямо под окнами дома, на который тогда указал Иван Ильич. А вдруг он приболел? Может, увидит в окне, пусть знает, что она есть, что не забыла той встречи в автобусе. 

Во дворе было необычно оживленно. Она быстро сообразила, что кого-то хоронят. Вот траурно взвыл оркестр… Среди зевак услышала: 

— Еще не старый… Мог бы жить да жить… 

Процессия двинулась к похоронному автобусу. У Ольги Борисовны все екнуло внутри. У нее не было никаких сомнений. Прощай, последняя и странная любовь… 

И вдруг, стоя в толпе, она ощутила запах, исходивший от кого-то мучительно-знакомого. 

— А вы что здесь делаете, Ольга? – услышала она голос, который еще не забыла. 

— Да так, — она обернулась и опешила. Выронила из рук сумку. 

Иван Ильич тут же поднял ее и спросил: 

— Надеюсь, сегодня здесь молока нет? 

— Есть, но оно в пакете, — растерянно улыбнулась Ольга. – Ничего с ним не случится. 

— Ну и прекрасно, — сказал Иван Ильич. – Мне лень идти в магазин. Если не возражаете, пойдем ко мне, — и он указал на соседний подъезд. – Выпьем все ваше молоко. Можно и что-то покрепче… 

Иван Ильич помог ей снять шубу и отправился на кухню. Ольга Борисовна подошла к зеркалу в прихожей и поправила волосы. Оглядела себя. «А ты еще ничего», — игриво подмигнула она себе. И вполголоса добавила: 

— Держись, Иван Ильич… 

*  * 

Восьмого марта они поженились. 

Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter